- Я знаю, о чем ты просишь, Эрейнион. Я хорошо это знаю. И ты прав. Но... Но я не смогу. Прости меня. Я не стану молчать, если тебя, или государя Фингона... на моих глазах... Впрочем, вряд ли кто-нибудь из здешних станет тратить время, чтобы ломать меня таким образом. Я для них - пыль.
Эрейнион отчаянно надеялся, что все так, как говорит синда. Что палачи про него и думать забыли, что им нет до мальчика дела. Тогда можно было надеяться, что его оставят в покое и он будет находиться здесь… пока здесь находится сам Эрейнион. Но кто может измерить всю глубину коварства и жестокости Врага Мира? Вряд ли на это способны двое напуганных мальчишек.
- Скажи, а сам бы ты смог... так - молчать, видя, как мучается кто-то другой... кто-то дорогой тебе?
Принц на секунду прикрыл глаза. Он даже представить подобное боялся.  И все же… отец смог. И он… он должен.  Неизвестно как, но должен. Иначе все будет напрасным. Иначе может сломаться отец…
- Я боюсь… мне придется.  – С трудом выдавил нолдо.
Как бы ему хотелось, вслед за Эндилом, повторить, что такого, скорее всего, не будет. Но принц понимал, что будет. Финдекано будет молчать. Или от его сына потребуют чего-то, что он не сможет выполнить. И тогда… тогда Бауглир захочет хотя бы отомстить. А может быть…
- Послушай, однажды я слышал, как кто-то из НИХ говорил о рыцарях Тьмы. Вроде бы, что "мальчика готовят в рыцари". Меня. То есть, тебя. Понимаешь? Возможно, они попытаются склонить тебя на свою сторону. Или заставить твоего отца поверить, что ты переметнулся. Может быть, я и ошибаюсь, но ты все равно будь осторожен.
Юноша поразился, насколько совпали их мысли. И испугался. До противных, колючих мурашек, пробежавших по спине. Потому что все-таки он надеялся, что не нужен Врагу сам по себе, а только лишь как средство воздействия на отца. Но, если синда все помнит и понял верно, то… то однажды за него возьмутся всерьез. А может быть – уже взялись? Что означает это странное милосердие прислужницы Моргота?  Не затем ли, чтобы однажды поставить перед  выбором уже его, Эрейниона? Если так то… однажды ему придется либо склониться перед Бауглиром, либо… фактически отправить отца на пытки и смерть. И не совершил ли он ошибки, впутав в это еще одного эльфа? Может быть, лучше было бы не спрашивать о нем? Лучше было бы… позволить ему умереть? Наверняка близость к нему принесет новому другу много больше страданий.
Принц сжал голову руками. От этих мыслей можно было сойти с ума.
- Спасибо, Эндил. Я буду осторожен. - Ответил он после достаточно долгого молчания.
Слегка встряхнул головой, словно прогоняя мрачные мысли и попытался улыбнуться новому другу.
- Ты бы отдохнул. И на меня внимания не обращай. Лучше спи. Все будет хорошо, вот увидишь.

Конечно, синда заметил и понял чувства Эрейниона. И попытался его ободрить.
- Эрейнион, я прошу тебя об одном, не нужно чувства вины. Что бы со мной дальше ни произошло, не кори себя. Ты правильно сделал, я... теперь мне в любом случае будет легче. Теперь я знаю правду и, случись самое страшное, я буду ясно понимать, за что умру. Это гораздо лучше, чем... Я ведь до недавнего времени даже не знал, что нахожусь в Ангбанде. Просто никто не сказал. Я попал сюда, наверное, без сознания, как и ты. Потом меня чем-то поили, чтобы я плохо соображал, потом... впрочем, что было потом, ты знаешь. Мне оставалось только ловить обрывки разговоров и догадываться. Эта неизвестность ужаснее всего. Когда не видишь врага, не представляешь себе, кому и зачем понадобились твои страдания.
Юноша молча слушал Эндила. Что-то в его словах перекликалось с собственными мыслями, а что-то вызывало сильнейший протест в душе. "...я буду ясно понимать, за что умру"... а вот Эрейнион не понимал - отказывался это понимать. Зачем нужно истязать этого эльда? Только лишь за то, что он имел несчастье родиться похожим на какого-то постороннего для него голда? Каждый раз, как он думал об этом, у принца в душе все переворачивалось. Но в одном синда был прав - неизвестность хуже всего.
Эндил не стал отказываться от сна и попытался устроиться поудобнее. Эрейнион, как мог, попытался помочь, а синда вдруг предложил ему лечь рядом. Принц отказался бы - вдруг он потревожит раненого ненароком? Но в следующую минуту он, кажется, догадался, что мальчику просто страшно. Нолдо улыбнулся и согласился.
Он был уверен, что не сможет сомкнуть глаз ни на миг и, по началу, сон действительно не шел. Но вот Эндил задышал спокойно и ровно. Кажется, их тревоги оказались напрасными - кошмары на этот раз паренька не мучали. Ну и хорошо. Подумав так, мальчик смежил веки и уснул сам.

Эрейнион проснулся резко. Словно вынырнул из воды. И сразу понял две вещи. Эндила в комнате нет. И есть кто-то другой. Лучше бы наоборот, честное слово... Мальчик поднял взгляд и увидел незнакомца. Высокий - это было понятно, несмотря на то, что он сидел, черноволосый... лицо не сказать, что некрасивое. Но неприятное. Догадка постучалась в сознание, но мальчик поспешил ее прогнать. Нет, конечно же, он ошибся...
Юноша сел и еще раз оглядел комнату. Нет, Эндила не было. Что ж такое... взгляд снова вернулся к посетителю.  Пауза явно затягивалась.
- Что вам угодно? - Спросил принц.
Пришелец, кем бы он ни был, категорически ему не нравился. Поэтому вежливый вопрос прозвучал несколько холодновато. Хотя и растерянности в голосе было немало. Но растерянность и беспокойство были связаны больше с исчезновением синда.

- Твоего друга здесь нет. Но он вернется, когда ты пожелаешь. Не волнуйся, с ним все хорошо.
- В таком случае, пусть он вернется сейчас, - нахмурившись ответил Эрейнион.
Не доверял он этим заверениям. И успокоится только тогда, когда увидит Эндила живым и здоровым. А гость вдруг поднялся и пошел к нему. Вот зачем, спрашивается? И без того было гадковато. Но нужно было держать себя в руках. Нужно помнить, что он отвечает не только за себя.
- Мне хотелось бы поговорить с тобой. Эрейнион, ты догадываешься, кто я?
Юноша поднялся, выпрямившись и глядя в лицо собеседнику. Заговорил спокойно, без вызова, но и без капли теплоты или приязни.
- Раз уж вы сюда пришли для разговора - не стоит начинать его с догадок. Мое имя вам известно. Назовите свое.
Догадывался... о да, он догадывался. И очень хотел бы ошибаться. Вспомнились советы Тхурингветиль - и тут же забылись. Эрейнион знал, на что он способен, а на что нет.
Как-то помимо воли и сознания он отметил, что гость прихрамывает. Отчего-то это было приятно.

- Твой друг сейчас у Тхуринэйтель. Они вернутся сразу же, как только мы закончим говорить с тобой.
Возражать было бесполезно. Мальчик это вполне понимал и потому вынужден был промолчать.
- Верно, Эрейнион, эту рану мне оставил твой дед, храбрейший и благороднейший среди нолдорских правителей. Даже я с готовностью признаю это. Что до имени... Эльдар дали мне столько прозвищ - каждый народ на свой манер - что я боюсь, мое настоящее имя, древнее имя ничего не скажет такому юному существу. Я - хозяин этого места, где ты гостишь уже некоторое время. Властелин Севера.
Значит, Бауглир. Хотелось бы юноше встретить врага спокойно, холодно, без капли страха. Но увы, этого никак не получалось. Память о прошлом мешалась с недавними переживаниями и чувствами и мальчик побледнел. Правда взгляда не отвел. Эрейниону понадобилось какое-то время прежде, чем он решил, что сможет говорить более менее спокойно.
- О чем вы хотели говорить?
Упоминание Нолофинве больно кольнуло, всколыхнув горькие воспоминания. Но мальчик надеялся, что этого Враг не разглядит за оградой аванирэ.

Принц слушал Моргота, заставляя себя постепенно успокаиваться. Нельзя, нельзя сорваться. От его слов может зависеть слишком многое. Отец, Эндил... они не должны пострадать. Потому Эрейнион старался обдумывать каждое слово и не позволять прорваться в голосе гневу или ненависти.
- Но ведь не только для этого? - Спросил юноша.
Сказать хотелось многое. И то, что гостеприимство у Моргота так себе, и что гости вольны уйти, когда хотят, и что он может проваливать, раз уже поглядел... И чтобы все это не прорвалось наружу, мальчик старался вообще говорить как можно короче. А еще он надеялся, что с таким собеседником Врагу станет скучно и он уйдет.

- Отчего же? Разве этого мало?
Мальчик пожал плечами, позволяя понимать этот жест так, как хочется собеседнику. Вряд ли Бауглира действительно интересовал ответ на этот вопрос. Да и на любой другой тоже.
- Я не желаю тебе зла, Эрейнион, хоть ты и привык считать меня Врагом. Но подумай, мои слуги спасли тебя после падения Фаласа и вылечили. Ты все время был здесь, даже поначалу не зная, что находишься в Твердыне. За тобой ухаживали, приносили еду и не трогали тебя даже пальцем. Полагаешь, это делалось без моего приказа? Тебе позволили увидеться с отцом. И, возможно, позволят еще. Теперь я позволил, чтобы у тобой остался твой новый друг. Согласись, пока тебе - лично тебе - не за что меня ненавидеть.
- До сих пор мало кого волновало, что я думаю на этот счет, - ответил принц. - Не вижу причин, по которым это могло измениться.
Было ощущение, что Моргот ждет, когда он ошибется. Зачем ему это, было совершенно непонятно, да и времени на выяснение причин не предоставлено. Ясно лишь одно - права на ошибку нет. И он, неопытный и юный, должен выйти из этой передряги без потерь. Просто потому, что должен.

- Отчего же? Я здесь как раз для того, чтобы выслушать, что тебя волнует. До сих пор я полагал, что к тебе здесь относятся подобающим образом и не доставляют неудобств. Или это не так?
- Что вы, какие неудобства? - не удержался от ироничной усмешки эльф.
Зачем ему все это нужно? Не считает же Бауглир, в самом деле, что он проникся этим его... гостеприимством. Особенно после всего, что узнал об отце.
- Давай начистоту, Эрейнион. Я действительно причинил достаточно зла вашему народу. Я - враг твоему деду, отцу, дяде, хотя меня это и огорчает. Но повторю, я не враг тебе. Потому что, уж не обижайся, но я не воюю с детьми. И не трогаю никого без нужды. Ты же - принц нолдор, и для меня весьма важно твое отношение.
Глаза Эрениона все же гневно сверкнули, а губы сжались плотнее. Тварь. С детьми он не воюет... он их просто отдает на растерзание своим прихвостням.
- Отношение... видите ли, если я дитя, то мое отношение не может серьезно волновать... Владыку Севера. А если я - принц нолдор, то мне не пристало забывать о том, что волнует мой народ и моих родичей.

- Если тебе доставили неудобства, пока ты находился здесь, я прошу прощения.
- Не стоит, - коротко отозвался Эрейнион.
Вот уж, действительно, не стоит. Лживые извинения - не то, что хотелось бы услышать. А то, чего хотелось бы... не нужно сейчас об этом думать.
- В том-то и дело, Эрейнион, что ты пока - и то, и другое. Я не воюю с детьми и не причиняю им вреда. Если им случается погибнуть, в этом нет моей вины. Что касается твоего народа и твоих родичей, я давно хочу мира с нолдор. Еще с тех времен, когда твои родичи прибыли в Белерианд. Что ты скажешь на то, чтобы помочь мне в этом? Избавить свой народ от бессмысленной войны, возвратить отцу утраченные земли и заключить союз с Севером? Без каких-либо условий с моей стороны, кроме разве что клятвы никогда впредь не причинять вреда моим верным.
- Об этом стоит говорить с королем. - Голос принца вновь стал спокоен. - Уверен, он примет единственно верное и мудрое решение. Которое я поддержу. Как сын и как вассал.
А король никогда не согласится. Уже не согласился, наверняка. Эрейнион был бы очень удивлен, если бы вдруг оказалось, что Моргот уже не заводил подобных разговоров с Финдекано.

Бауглир разразился длиннющей речью. И чем дальше, тем больше мальчик испытывал изумление. Неужели он это все говорит серьезно. Нет, конечно же, это просто попытка его заговорить. Или разозлить. Не может даже Моргот быть настолько безумен, что рассчитывает, будто эти слова возымеют какое-то действие на сына Финдекано.
- Мой отец - король, - сказал он твердо. - И пока он жив, будет оставаться королем и будет решать с кем заключать союзы, а с кем нет. Но, если вдруг случится так, что мне придется... принимать наследство, неужели вы допускаете, что я заключу мир с теми, кто причастен к страданиям и гибели моего отца?
Обсуждать лицемерные излияния Врага не было ни смысла, ни желания. Потому юноша и отвечал лишь на самое важное. Отвечал уверенно, хоть и не спокойно было  у него на душе. Моргот мог не напоминать об отце и Эндиле, потому что мальчик и без того ни на миг не забывал о них. Но ответить иначе он просто не мог.

- Куда бы мы ни пошли - это были бы уже наши проблемы, - все же полностью сдержать раздражения не удалось.
К чему вся эта болтовня? Неужто темные решили, что он станет предателем? Что поверит в эти глупости, в которые не поверило бы и малое дитя? Поверит после всего, что видел здесь.
- Уверен, все то же самое говорилось моему отцу. И он не глупее меня и способен все это понимать. Но все же он отказался. Значит и я отказываюсь. Я... не стану никого в подобном убеждать.
Мальчику было страшно. Он понимал, что подобный ответ не обрадует Валу. А это значит, что благодушный тон скоро исчезнет. Что будет дальше Эрейнион старался не думать. Правда получалось скверно. Но все же он отчетливо понимал, что не сможет дать иного ответа. Даже если Враг начнет угрожать ему. Даже если он будет не только угрожать...

Итак, началось... несмотря на то, что Эрейнион понимал неизбежность этих угроз, легче он их не воспринял. Кровь прилила к сердцу, дыхание сбилось и во рту мгновенно пересохло. Мальчик знал точно, что сдаваться нельзя, что все обещания - ложь или западня, что ответ может быть лишь одним... но снова стать причиной чужих страданий? Отец, который уже столько вынес, что и представить нельзя, Эндил, которому он почти обещал защиту... Бауглир выполнит угрозу, в этом нет сомнений. Гордость... гордость принц готов был отбросить. Но имеет ли он право отбросить все остальное?
Он молчал очень долго. Не только от того, что думал, что же ответить. Какое-то время он просто не мог говорить - горло словно судорогой свело.
- Я... - голос оборвался, мальчик сглотнул и опустил взгляд. - Я подумаю, - прошептал он. - Не надо никого мучить... пожалуйста.

Мальчик лишь молча кивнул, все так же глядя в пол. Четких мыслей в голове не было, все перешибали страх и беспомощность. Он понимал, что ничего не может сделать, не  может изменить ситуацию. Но не мог перестать искать выход. Выход, которого не было.
Едва Моргот вышел, Эрейнион медленно опустился снова на кровать и замер изваянием. Его и в самом деле можно было бы принять за статую - таким бледным он был. Сидел, глядя в одну точку ничего не видящим взглядом, а в голове все крутилось одно и то же: "Что же делать, что же мне теперь делать".

Эндил добрел до покоев Тхуринэйтель, словно во сне. Почти ничего не видя перед собой и не соображая. Однако вид сидящего на постели Эрейниона, страшно бледного, неподвижного, заставил его очнуться. В первое мгновение ему подумалось, что Бауглир мог наложить на принца какие-то чары.
Синда присел на кровать рядом с Эрейнионом, осторожно взял юношу за руку.
- Эрейнион, ты в порядке? - И добавил: - Твой отец... Я видел его. Он просил сказать тебе, что у ним все о порядке, чтобы ты не волновался. И еще просил нас обоих, чтобы мы были осторожнее.
В этот момент до слуха донесся голос Тхуринэйтель - немного сердитый и... странно заботливый, словно голос няньки.
- Если оба целы, то ложитесь спать прямо сейчас. Вдвоем в кровать давайте. День у вас был длинный и насыщенный,
Эндил кивнул в ответ.
- Она права, Эрейнион. Нам нужно отдохнуть.