Куруфинвэ стоял над братом, сверху вниз наблюдая, как он согнулся пополам и содрогнулся от скрутившего рвотным позывом живота, внимая жадно его унизительной позе на четвереньках, но медлить было нельзя, пара лишних секунд и поползут подозрения. Атаринке быстро склонился над братом, обхватывая его за плечи и подставляя под лицо ведро.
- Не думаю, что я силой мысли на такое способен, а вот кому-то уже плохо от этой дряни- выпивки,- со строгостью в голосе произнес  Куруфинвэ и придержал съехавшие на лицо пряди брата, - теперь придется промывать желудок, иначе так и будешь всю ночь торчать в позе рогатого.

- Нравится изливать душу этому ведру? - вскинул брови Куруфинвэ, пропуская мимо вопрос про вино, что сейчас был не кстати, когда момент довольно близко подобрался к тому, что должно было быть сказано с самого начала. Однако, выложить все сразу, полностью проигнорировав происходящее, было бы неверным ходом. Атаринке, внимательно смотрел на бледное осунувшееся лицо четвертого, казалось, если он закроет глаза, то у него вряд ли хватит сил распахнуть их вновь, и последний хриплый выдох перед снов освободит его легкие от невидимого воздуха навсегда.
- Водой его, как раз, и промывают, - проговорил Куруфинвэ, отводя от себя подозрения и не предполагая никакого иного варианта очистки желудка, - три литра, потом еще немного и еще, и все будет в порядке, - Атаринке отошел к кувшину, беря его полностью и поднося к рукам брата, - пей, однако, сколько желаешь. Спас, а теперь поговорить хочу, - Куруфинвэ скрестил руки на груди, смотря на Морьо, - о братьях наших и том, что они, похоже, убедили себя совершенно не в том. Обвинять прямым текстом в глупости Куруфинвэ не стал, он должен был привлечь четвертого своими речами, а не отпугнуть ненавистью.
- Не считаю я, что мир- это то, что нам нужно. Мир означает уступки и преклонение обоих сторон, а отвешивать поклоны за свое негоже, признать вину в том, в чем мы неповинны, все равно, что солгать, когда ты виновен, - произнес серьезно Куруфинвэ, зная, на сколько четвертый не любил лицемерие и ложь, посему давя именно на этот факт,- а ты что думаешь , брат? Есть ли у тебя какие-нибудь планы? - он незаметно потрогал пояс, где раньше было крепление его кинжала, бессовестно украденного Береном.

Куруфинвэ сосредоточенно слушал, не отрывая взгляда от брата и храня серьезность, не смотря на слова, именно те, что он желал услышать из уст Карнистиро, давно делая пометки о его приближенности к нужным целям и плюсы характера, что когда-нибудь могли дать шанс сделать на него неплохую ставку. Едва губы растянулись в улыбке, когда четвертый отвернулся к окну, как следующие его слова заставили Атаринке напрячься. Теперь не было пути назад, Морьо надо было дожать, повернуть в свою сторону- терять единственного единомышленника было так же непростительно, как позволить брату самому положить непохожую на остальные бутылки из под марганцовки в пакет. Кузнец схватил две бутылки с пола сам, заодно прихватывая и свою, опуская их довольно аккуратно в плотный мешок.
- Морьо, нельзя уступать им в такую минуту, мы не можем пропустить собрание. Каждый из нас имеет право повлиять на окончательное решение, а значит явиться на совет в первую очередь будет в наших интересах, хотя бы для того, чтобы идея о том, что их выбор неверен гложила их в минуты тишины, когда никто из старших не кричит о мире, - твердо сказал Атаринке, посмотрев в глаза брата.

Изменит. Еще как. Когда их планы будут под угрозой, они начнут трястись по ночам от неуверенности, от ответственности, ослабнут, начнут терять себя и днем, открывая дорогу мне -подумал Куруфинвэ, усмехнувшись краем губ, рассматривая ободрившегося брата после, как уверен был кузнец, его специального эксклюзивного вина. Не смотря на все тот же довольно удручающий вид его уставшего лица, голос его стал увереннее, тверже и намного живее, что заставило приободрится в душе и Атаринке, чье чувство важности и уверенности в себе, подпитанное быстрой поправкой брата и его согласием, означающим принятие стоороны Куруфинвэ, укрепилось, расползаясь крепкими, но пластичными корнями по всему телу эльфа.
- Как видишь, я настроен пойти туда и предъявить свое мнения, быть может не все во мне так плохо, как ты думаешь? - усмехнулся Куруфинвэ и поправил пояс спокойным движением, - не стоит все же хоронить заранее все расклады, Морьо, пока есть сомнения, есть шанс. Но, коли будет по твоему раскладу, то поход станет еще более необходимым и в нем ты уже не потеряешь уверенности.

Опираться на что-либо значило неуверенность в себе, теребить подручные предметы- нервозность, а покачивать или ласкать в руках холодное оружие, как любили многие из воинов, давало сигнал опасности собеседникам, наблюдающим, заставляя их подсознательно относиться с недоверием к человеку рядом, обдумывать над каждым словом, чтобы не упустить подвоха, именно поэтому Куруфинвэ всегда стоял независимо от предметов вокруг, держа руки скрещенными на груди, лишь меняя периодически их положение.
- А еще один общеизвестный факт - это то, что я действую во благо и не буду отстаивать то, в чем неуверен. Они послушают, Морьо, они же захотят быть честными, а, значит, не смогут отстранить нас полностью. Когда они послушают двоих, то не услышать нашу мысль будет невозможно, - ответил Атаринке, лишь сдержанно улыбаясь на слова своего брата, что сейчас не должны были быть ни опровергнуты ни приняты в штыки, чтобы не отвратить от себя Каринстиро грубостью.

-Я ищу тех, кто может позволить себе мыслить иначе, не смотря на мнение большинства, - проговорил серьезно Атаринке, укрепляя свои позиции приравниванием и привознесением способностей, показывая себя хорошим союзником, - это правда, трое. Вот только мы намного ближе к младшим братьям, нежели двое, - Куруфинвэ усмехнулся,- старших, а, значит, мы имеем на них большее влияние.
Атаринке внимательно, но нетяжело смотрел на свое брата, массивно нелепо смотрящегося на узком подоконнике, чтобы тот не ощутил давящего дискомфорта, а чувствовал себя расслабленно, открыто для ситуации и разговора, -в случае отказа, Морьо, я отправлюсь к дикарям, вместе с тобой,- твердо ответил Атаринке, подумав, что было бы неплохо оставить здесь также того, кто сможет после сообщить о терзаниях остальных.

Отредактировано Куруфинвэ Искусный (2013-02-21 22:30:31)

- Это мудро, брат, - ответил Атаринке размеренно, будто вкладывая в эти слова больший смысл, чем просто в дежурную фразу согласия, оценивая правильность его решения, не позволяя ему в нем усомниться, - и до встречи, Морьо, - Атаринке вышел, устремляя довольный взгляд в темноту коридора, поглощающую и принимающую в себя Куруфинвэ, отдично маскируя его мысли, делая вид, будто их черный окрас зависит только от ее прихоти.
Со времени разговора Атаринке ни разу не зашел к четвертому брату, не собираясь давать ему возможности расторгнуть соглашение, не желая в очередной раз ввязываться в его пьяное поведение, зная, что предугадать его будет слишком сложно, а риск сейчас Куруфинвэ был не нужен. На следующий же день пятый посетил Келегорма и довольно скоро убедил его в верности своего метода возвращения камней, напомнив ему в красках все промахи Берена и не забыв упомянуть про глупость и неразборчивость Лютиен, заставив Турко не дослушать до конца, а немедленно согласиться. Выждав уединения каждого из близнецов, кузнец провел беседы и с ними, получив в качестве укрепления позиций сомнения Амрода, сыграв на его желании испытать накопленные, возросшие силы на довольно серьезном противнике, что мог и не встретиться больше в ближайшее время, и младший оказывался бы без возможности продемонстрировать свои достижения, как воина. Ближе к совету Аатринке посетил младшего еще раз, чтобы проверить его состояние, но, спросив про жизнь, ничего не упомянул о предыдущем разговоре, чтобы в сердце рыжего закралось сомнение, возможность упустить что-то серьезное и интересное.