"Благодарю вас, милорд,  но одно дело расспрашивать вас исключительно из любопытства, другие, если желаешь узнать нечто важное… в случае Глорласа, я полагаю, ему вполне возможно потерпеть до тех пор, пока вы и ваши спутники окрепните хотя бы немного".
"Не думаю, что мы можем знать что-то важное...  Хорошо. Спасибо вам... всем... Позже так позже... Хотя не думаю, что потом ответить на них будет проще."
Может быть и не проще... Не проще вспоминать, но в одном Арандиль был прав - в том, что позже им будет проще вести пространные  беседы.
А сейчас... Хотелось просто закрыть глаза, и чтобы ничего вокруг не мешало... Он не знал, сколько прошло времени, просто почувствовал, что Эдрахиль рядом и пытается помочь.
"Инголдо... очнись... все будет хорошо... очнись, пожалуйста..."
Вот ведь упрямый...
- Ты что творишь?...
Вопрос был едва слышен, он и сам с трудом угадывал слова, но знал, что Эдрахиль все поймет. И поймет правильно. Тот ведь и так едва держится...
Финрод открыл глаза. В пещерке пахло травами... Резко и не слишком приятно. Вот кто бы сказал, что эльф  терпеть не может запах мяты... Кажется, времени и правда прошло много. По крайней мере достаточно, чтобы все остальные успели перепугаться. И мальчишка здесь... И целитель.
- Тише... Все хорошо...

- Тише... Все хорошо...
Финрод пришел в себя, однако все еще был болезненно бледен, и взгляд оставался мутным. Маэглин радостно улыбнулся и пододвинулся ближе, ничего не говоря, просто давая понять, что он тоже рядом и тоже охвачен беспокойством.
- Ты что творишь?...
Слова гневные и одновременно полные искренней и трогательной благодарности были адресованы Эдрахилю. Разумеется, Фелагунду едва ли могло понравиться то, как друг жертвовал свои силы, чтобы привести его в чувство. Однако, сам Ломион глядел на светловолосого нолдо, не скрывая своей признательности, счастливый оттого, что, каким бы ни было средство, главное, что оно оказалось действенным.
В ноздри ударил резкий запах мяты. Юноша заметил, как лицо обессиленного эльфа чуть заметно скривилось.
- Он не любит мяту... с детства. – Пояснил Эдрахиль, обращаясь к целителю. Но принц также услыхал его слова, и тут же сделал знак Глорласу, чтобы тот поскорее убрал подальше злокозненный отвар, а лучше дал лорду напиться воды.
- Милорд… Финрод, что с вами? Как вы себя чувствуете? – Маэглин заговорил скороговоркой. – Вы… вы ведь не сможете идти… а нам скоро нужно будет уходить отсюда…
Насчет себя самого он тоже был отнюдь не уверен. Но раны Финрода, все же, тяжелее…

- Ничего такого, что превышало бы мои силы. Не волнуйся за меня... я просто хочу помочь... хочу и могу...
- Знаю, что хочешь... Но не можешь. Права не имеешь делать это сейчас. Помнишь, ты сам не давал помочь тебе... И говорил почему...
А сам тут же забыл про все это. Как это было похоже на Эдрахиля... Нет, он не злился, хоть и пытался говорить сурово. На самом деле он был благодарен. И за помощь, и просто за поддержку. Но - нельзя было. Тратить столько сил, когда нужно было идти.
- Он не любит мяту... с детства.
- Простите,  я.. я просто не знал этого… 
Ну вот... Такая мелочь, а все снова переполошились...
- Да все хорошо... Это же мелочь, не нужно извиняться. Да ты и не мог знать...
Финрод улыбнулся смущению целителя. Мальчишка... Почему его взяли сюда, к Ангбанду? Паренек поднес к его губам флягу с водой. А вот это было очень кстати. Пить хотелось невыносимо...
- Спасибо...
- Милорд… Финрод, что с вами? Как вы себя чувствуете? Вы… вы ведь не сможете идти… а нам скоро нужно будет уходить отсюда…
- Я понимаю, сударь, что двигаться вам будет тяжело… но, оставаясь здесь, мы все подвергаемся опасности... Прошу вас, приложите усилия, попытайтесь пройти хотя бы немного… обещаю, когда мы окажемся глубоко в горах, где воинам нашего Дома известен каждый выступ, вы сможете отдохнуть столько, сколько потребуется.
- Ничего, не беспокойся. Я понимаю... Уже пора, да?
Он и правда попробовал приподняться, но в глазах снова потемнело. Кажется, на этот раз он был без сознания всего несколько секунд. Но вот когда успел снова оказаться на полу эльф не помнил. Он еще пару мгновений лежаол не двигаясь.
- Вот и уходите...

- Ничего, не беспокойся. Я понимаю... Уже пора, да?
Финрод зашевелился, пробуя встать. Маэглин торопливо отпустил его руку – как раз ту, что была сломана, опасаясь причинить дополнительную боль. Однако едва обессиленный эльда с грехом пополам поднялся, сумев сесть, как сейчас же рухнул обратно наземь и на несколько мгновений, казалось, вновь потерял сознание. 
- Вот и уходите... – прозвучало сухо и обреченно.
Юноша бросил на него отчаянный, почти безумный взгляд.
"Нет, не говорите так. Не смейте даже думать!.."
- Арандиль, - обратился принц к командиру отряда тем холодным, отчасти надменный тоном, не допускающим возражений, каким он привык общаться при дворе. – Если лорд Финрод останется здесь, то и я останусь тоже. Поэтому вам придется либо придумать что-нибудь, либо возвращаться в город без меня. Решайте… 
Да, пусть он дважды предатель, обрекший на смерть собственных отца и мать, государя Тургона и сам Белый Город, но уж Финрода-то он не предаст, не бросит здесь дожидаться орков – смерти или нового плена. Ведь ни сам лорд, ни Эдрахиль не сумеют уйти далеко. Значит, их спасение только в том, чтобы выдвинуться в путь вместе с воинами Гондолина.

- Я ведь ничего такого не делал... Просто позвал. Ты не думай, со мной ничего плохого не будет. Я помню... но тогда было совсем другое дело... И мне лучше, чем тебе.
- Делаешь ты... Такого? А что ты считаешь "таким"?..
Он хотел бы поверить в это, в то, что ничего плохого не случится. Только вот верилось это с трудом. Да, ему было хуже... Но ведь и Эдрахилю не слишком хорошо.
- Инголдо... если ты останешься, останусь и я.  Если нет иного выхода, вы идите... вам ведь срочно нужно в Гондолин. А мы постараемся выбраться сами.
Наверное, это был единственный выход. Хотя... Нет, он знал еще один. Не очень хороший, но он позволил бы Эдрахилю уйти. Только вот сам он не согласился бы на такой выход, он же друга знал.
- Арандиль. Если лорд Финрод останется здесь, то и я останусь тоже. Поэтому вам придется либо придумать что-нибудь, либо возвращаться в город без меня. Решайте… 
Голос мальчишка заледенел. Правитель говорит с подданными... Вот ведь упрямые! И этот туда же... И ведь хватит дури остаться... Только вот... Если будет с кем. Это ведь не так сложно... Просто закрыть глаза и перестать бороться... И проблем сразу станет меньше. Он уже не будет никого задерживать и подвергать смертельной опасности. Так ведь будет слишком долго...
Он попытался представить себе, сколько они здесь просидят... И сколько раз за это время к ним нагрянут гости.
Он посмотрел на разведчика... На остальных...
"Арандиль... Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал. Чтобы со мной не случилось, ты уведешь отсюда Эррахиля. Ломион... Думаю, он не будет настолько упрям."
А ведь и правда может... Остаться. Даже после его смерти...
- Не беспокойтесь,  я не оставлю здесь никого из вас троих, пусть даже мы все станем добычей орков. Однако нам придется нести вас долгое время по горным тропам. Это будет… не слишком удобно, но иного выхода нет. Вы согласны, милорд?
- Оставишь. Лучше пожертвовать кем-то одним, чем умирать всем. Только... перед тем, как уходить - добей меня.
Не хотелось попадать в руки орков... живым.

- Не беспокойтесь, я не оставлю здесь никого из вас троих, пусть даже мы все станем добычей орков. Однако нам придется нести вас долгое время по горным тропам. Это будет… не слишком удобно, но иного выхода нет. Вы согласны, милорд?
Услыхал Маэглин к своему облегчению. От сердца ощутимо отлегло.
И тут он почувствовал необъяснимую тоску во взгляде Финрода, в его душе… словно тот обдумывал какую-то мысль, решающую и страшную. Кажется, Эдрахиль тоже почувствовал это, судя по тому, с какой жгучей тревогой он поглядел на своего друга и короля – не отрывая глаз, не моргая.
- Оставишь. Лучше пожертвовать кем-то одним, чем умирать всем. Только... перед тем, как уходить - добей меня.   
Теперь юноша и сам смотрел на Фелагунда так, словно впервые видел его. Разве мог он – тот, кто подарил ему надежду, подарил свои воспоминания – счастливый оберег; кто спас его от пропасти безумия там, в окрестностях Ангбанда, сам отчаяться настолько?
- Арандиль. Финдарато прав. Уходите. Вам не надо гибнуть из-за нас. Только... только останусь и я. Мы справимся. А если нет, если сюда нагрянут орки, если нас найдут... у меня хватит духу не позволить взять нас обоих живыми. Это я могу обещать. А вы, лорд Маэглин... я понимаю, как трудно вам будет уйти, но вы обязаны это сделать. Вас ждут и вы еще многое должны сделать.
Не может быть… нельзя быть такому, чтобы и Эдрахиль согласился с этим чудовищным, немыслимым предложением.
- Нет, - глухо сказал он, отрешенно, с неверием качая головой. – Милорд, Эдрахиль, простите меня, только я не могу… я помню о своем долге, но если оставлю вас теперь, то сойду с ума уже наверняка...
"Вы ведь знаете, - продолжил он, обращаясь теперь к одному Эдрахилю, - я говорил вам, что иду в город на верную смерть. Король не пощадит меня, просто не сможет преступить законов… Добровольно исполнить последнюю волю отца, посулившего мне такой же конец, что и его собственный? Нет, лучше уж остаться с вами, здесь, и вместе погибнуть. Поймите меня и не противьтесь".
Он обернулся к Арандилю, готовый передать ему свои последние слова для Турукано, и для возлюбленной Итарилдэ; готовый рассказать все и просить прощения.. и вдруг покачнулся, охваченный не слабостью и не болью, а скорее некой стремительной волной страха, непреодолимого желания вырваться из пут сомнения и стыда, в которые он угодил. Словно бездонная и хищная бездна, однажды открывшаяся ему по воле Врага, вновь проглотила его сознание.
- Неужели?.. – с отчаянием воскликнул принц, чувствуя, что проваливается все глубже – в темноту, полную единого, всепоглощающего ужаса. – Что это? Опять?.. Я не хочу туда… Пожалуйста…
Глаза его закатились, по телу гуляла дрожь… душу будто бы зажали в ледяные клещи - не убежать, не рассказать правды... никому; и скрывать уже невозможно.
Потом все поглотила тьма, не оставляя ни памяти, ни надежды.

- Таким? Не знаю... а ты что "таким" считаешь?
- То, что ты делаешь...
Он слегка улыбнулся. Не получалось у него долго сердиться. Просто грустно было...
Его предложение вызвало целую волну возмущения, от всех... Они ведь, и правда, испугались...
"Инголдо, что происходит? Только, пожалуйста... ответь честно... я вижу, что ты думаешь о... чем-то плохом."
"Нет, не о плохом, просто..."
Ну как убедить друга, что это не так уж и плохо, если с остальными все будет в порядке? Гораздо лучше... И важнее, чем его жизнь.
- Арандиль... Финдарато прав. Уходите. Вам не надо гибнуть из-за нас. Только...  только останусь и я. Мы справимся. А если нет, если сюда нагрянут орки, если нас найдут... у меня хватит духу не позволить взять нас обоих живыми. Это я могу обещать. А вы, лорд Маэглин... я понимаю, как трудно вам будет уйти, но вы обязаны это сделать. Вас ждут и вы еще многое должны сделать.
- Справимся...
Вот ведь... Он благодарно улыбнулся, коснувшись руки друга.
- Зачем ты?.. Правда же все хорошо... Ты же знаешь...
Он не знал как словами объяснить то, что знали они оба. Что смерть - это еще не конец. И далеко не самое страшное... Конечно, он хотел бы, чтобы это произошло не сейчас... Но он не боялся смерти, особенно если в ней была какая-то цель.
- Нет. Милорд, Эдрахиль, простите меня, только я не могу… я помню о своем долге, но если оставлю вас теперь, то сойду с ума уже наверняка...
Ну вот почему они так относятся к этому...
- Послушай... Не нужно... Хорошо... Если вы такие упрямые...
Он вздохнул. Конечно, он был благодарен им всем... Только не уходила мысль об опасности.
- Послушайте меня.  Я готов повторить вновь уже сказанное мною прежде. Я не позволю умереть ни одному из вас – этого требует от меня долг и веление сердца. Милорд, я восхищаюсь вашей решимостью и готовностью пожертвовать собой, но поверьте, пока от вас этого не требуется ни в коей мере. Мы сможем помочь вам выбраться отсюда. Все, что нужно от вас – это собраться с силами и постараться перенести дорогу.
Финрод кивнул на слова разведчика. Тот был достаточно опытным воином, чтобы понимать вынужденную необходимость такого шага. И не достаточно хорошо был с ним знаком, чтобы спорить и жертвовать собой вопреки всему.
"Хорошо... Я понимаю. Только... Все равно попрошу у тебя этого слова. Что бы не случилось... Пусть не сейчас и не здесь. Но дорога длинная. Если будет нужно, я хочу быть уверен, сто могу надеяться на твою помощь... в этом."
Один из разведчиков опустился рядом с ним на колени с флягой и лепешкой лембаса. Финрод, было, попытался снова сесть, но замер, глядя на упавшего вдруг мальчика.
- Неужели?.. Что это? Опять?.. Я не хочу туда… Пожалуйста…
Лекарь уже суетился рядом...
"Ломион! Послушай, послушай меня. Ты никогда больше там не окажешься. Слышишь? Поверь мне. Просто не слушай это голоса. Возвращайся, борись. Нельзя сдаваться."

"Я знаю это... но все же надеюсь, что все еще может быть как-то иначе. Ведь Турукано любит вас, как сына...  Я понимаю вас... но а вдруг вы окажетесь последней надеждой для Финдуилас? И еще.. если Арандиль сможет оставить тут нас, то нарушить волю короля, не доставив вас до города,  - вряд ли."
До Маэглина едва доходил смысл осанвэ Эдрахиля. Он сознавал, что тот пытается убедить его не отчаиваться, помочь поверить, что все еще обойдется, что Турукано простит. Только… разве могла еще оставаться надежда, если даже они с Финродом просили бросить их тут на смерть, казалось, больше ни во что не веря? Быть может, остаться в этой пещере, тихо умереть вместе с ними, было бы для него гораздо проще и лучше, чем погибнуть с позором как преступник, подобно Эолу, по возвращении в Гондолин. Или остаться в живых, наблюдая смерть друзей и близких, видя ненависть в глазах Итариллэ…
Вскоре, поглощенный страхом, ощущением собственной беспомощности, сознанием тщетности всех своих упований, юноша вообще перестал воспринимать что-либо. Тьма захлестнула сознание единой волной кошмаров; приставив к горлу невидимый нож, не позволяла рассказать всего, что он знал, Арандилю и другим воинам Галдора.
Из потаенных глубин души раздался голос… до дрожи знакомый голос. Конечно же, то был его собственный! Однако, со стороны он звучал иначе – исключительно холодным, даже насмешливым, неприятно звенящим. "Таким он и станет однажды…" – с ужасом понял Ломион. 
"Ты беспокоишься о Финроде? Но подумал ли он о тебе, когда рассказал обо всем Турукано, обрекая тебя если и не на гибель, то на бесчестье? А теперь ты среди вооруженной охраны – они не выпустят тебя, даже если решишься спасаться бегством. Впрочем, есть еще способ остаться в живых… вспомни-ка свой сон".
… и вновь Маэглин видел нож в своей руке – тот самый, однако, еще не перепачканный в крови.
"Убей этих двоих – они знают твою тайну… оставшись здесь, они все равно погибнут. А если вдруг тебя силой заставят уйти с остальными, тогда… дождись ночи, прикончи охрану и беги. Беги, иначе погибнешь".
Сын Арэдэли старался не слушать этого, про себя умоляя этого загадочного и жуткого двойника прекратить муку, не искушать его больше.
- Я не знаю, кто ты… только, не говори… не смей… не надо больше… из одного страха я не подчинюсь… не хочу…я… я не стану слушать…
Его продолжало лихорадить, на лбу выступила легкая испарина.
И вдруг…
"Ломион! Послушай, послушай меня. Ты никогда больше там не окажешься. Слышишь? Поверь мне. Просто не слушай это голоса. Возвращайся, борись. Нельзя сдаваться." - Голос Финрода – единственного из эльдар, к кому Ломион не испытывал ни отчуждения, ни страха.
И еще…
"Лорд... Маэглин... держитесь, прошу вас... не поддавайтесь этому... " – Эдрахиль, который также беспокоился о нем – без толики презрения, искренне и всерьез.
Вдвоем им удалось заглушить голос страха. Тьма перед глазами стала рассеиваться, и вскоре сквозь нее проступили все еще расплывчатые, однако, уже узнаваемые очертания. Маэглин увидел Глорласа, державшего его за плечи, и лица других разведчиков, включая и самого командира отряда, с тревогой обступивших своего принца.
- Не беспокойтесь, - слабо проговорил он, и вдруг попытался улыбнуться, ощутив несказанную радость освобождения. - Я… все уже хорошо. Все в порядке. 

"Я обещаю вам облегчить ваши страдания, если не смогу помочь никак иначе"
Командир разведчиков ненадолго задумался, но потом согласно кивнул. Хорошо...
[b]"Спасибо. И... Не позволяй Эдрахилю остаться, если что-то случится..."[/b]
А в дороге могло быть всякое...
" А о чем? О том, что ты готов пожертвовать собой ради других? Инголдо... неужели ты так плохо меня знаешь, что думаешь, что я брошу тебя? Чтобы с тобой не случилось... пойми ты, я просто не смогу этого сделать. И ты бы не смог."
"Да, наверное.. А ты бы... Хотел вот так? Чтобы я остался остался на смерть просто чтобы быть рядом? Эдрахиль... Я не хочу так. Ты мой друг... Меньше всего я хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Не только с ними. Я бы очень хотел, чтобы ты ушел... Знаю, ты снова будешь спорить... Я уже не прошу тебя уходить одному. Просто... Не думай о том, чтобы остаться... Не надо..."
И ведь правда, не останешься - вот так. Понимая, что просто убьешь одного из самых близких тебе эльдар. Сам, своими руками... Если бы тот настаивал, что самому Финроду незачем оставаться, он мог бы спорить, даже доказать что-то. А что теперь скажешь? На такое он пойти просто не мог. И мальчишка - тоже ведь упрямый... Ох, до чего же знакомый у него взгляд был...
Ломион метался в руках лекаря, пытался вырваться, шептал что-то. Как бы хотелось помочь... Только он не знал, как это возможно, и получится ли у него. А ведь на это... и сил не нужно было. Попробовать бы...
Он, кажется, пришел в себя.  По крайней мере, взгляд стал вполне осмысленным.
- Не беспокойтесь.  Я… все уже хорошо. Все в порядке.
- Уверен? Знаешь... Ты мне очень напомнил кое-кого... Ты очень похож на свою мать. Что бы кто не говорил. И упрямый, совсем как она...
Финрод улыбнулся - на этот раз с облегчением. Хоть на какое-то время, но все было в порядке.
- И не думай  о том, что стоило бы остаться... Здесь - незачем. Дома тебя ждут... И любят...
Ради одного этого стоило идти дальше. А еще - ради того, чтобы защитить свой город и тех, кого любишь. Это было возможно, даже сейчас. Всегда.
- С юношей все будет в порядке. Не тревожьтесь о нем. Теперь вот что… попробуйте поесть, хоть немного, чтобы не лишиться сил в пути. И еще…  Собирайтесь. мы выступим, как только вы будете готовы.
Финрод кивнул, глядя на принесенную еду. Интереса она не вызывала совершенно. Он давно уже не чувствовал голода, но понимал, что Арандиль прав, это было необходимо. Он кивнул на лембас Эдрахилю и сам взял хлеб. Тот пах молоком, медом и какими-то травами. Каждая мастерица клала туда что-то свое...
- Спасибо...
И теплые плащи обрадовали, гораздо больше. Все это было... маленькими, но важными частичками обычной, нормальной жизни.

Еще не совсем придя в себя, Маэглин резко дернулся, когда целитель наклонился над ним, чтобы напоить. От неожиданности Глорлас едва не уронил флягу с водой и расплескал большую часть ее содержимого. Заметив это, принц слабо протянул руку, словно бы желая помочь, но тут же бессильно опустил ее.
До его слуха донеслись спокойные, даже веселые слова Финрода:
- Уверен? Знаешь... Ты мне очень напомнил кое-кого... Ты очень похож на свою мать. Что бы кто не говорил. И упрямый, совсем как она... И не думай  о том, что стоило бы остаться... Здесь - незачем. Дома тебя ждут... И любят...
Лучших слов, наверное, нельзя было и придумать… Маэглин сдавленно улыбнулся в ответ:
- Вы не представляете себе, милорд, каким упрямым я иногда могу быть…
До поры об этом не догадывался даже Турукано, покуда однажды не предложил племяннику оставаться наместником в Гондолине, в безопасности и покое, покуда сам намеревался вести войско в битву… Король был известен твердостью своих решений, однако в этот раз вынужден был уступить и взять юношу с собой.
- Так что, в следующий раз прежде, чем предаваться отчаянию и говорить о смерти, вспомните об этом… мне… - улыбка вдруг исчезла с его губ, - терять мне уже нечего. А бросить вас я себе не позволю.
Едва ли дома его действительно ожидали с любовью, зная, какую страшную вещь он совершил. Быть может, такому и правда не могло найтись оправдания – ни ложь Врага, ни пытки не извиняли предательства. Но идти вперед все-таки было нужно. Хотя бы попытаться исправить содеянное. Предупредить дядю, защитить Идриль. Или же погибнуть…
Ему подали хлебную лепешку. Видя искалеченные пальцы Ломиона, юный лекарь мягко тронул его за плечо, одним взглядом робко предлагая помочь, но тот лишь отвернулся, ничего не говоря, и к пище не притронулся.
Какое-то время сын Арэдэли сидел молча, запрокинув голову, откинувшись на стену, и наблюдал, как его спутники собираются в дорогу. На первый взгляд, он казался спокойным – и другим, и самому себе. Однако в глазах юноши и в его мыслях билась тревога. Он судорожно гадал, сколько еще будут продолжаться мучительные видения, терзавшие его разум, и как долго он сможет протянуть прежде, чем сойдет с ума окончательно…

"Как, ИНголдо7 Как? Зачем ты сейчас говоришь о смерти. вот так, заранее? Ты уже опустил руки, потеряв надежду? Разве мы уже умираем? Да, нам плохо, трудно, невыносимо, но мы еще не все сделали, чтобы смириться с поражением. И я не позволю отчаяться ни тебе, ни себе. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы этого не произошло, а если все окажется бесполезным - что же...тогда мы встретим смерть достойно. Но пока рано говорить об этом, слышишь? Я... я не думаю о том, чтобы остаться. Я просто знаю, что не смогу уйти. да и не хочу этого"
"Чтобы я остался... Эдрахиль... Ты ведь... понимаешь, что всякое может случится в дороге. А... как же не заранее? Потом ведь что-то сказать будет уже невозможно. Просто... Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Чтобы ты отсюда выбрался... Наверное, это для меня важнее... Ты прости... Нет, что ты, не опустил, конечно. И не опущу... Но есть вещи, ради которых не страшно умереть."
Глупо было спорить об этом. Он ведь понимал, почему Эдрахиль не хочет уходить. А тот должен был знать, почему он сам так сказал. Она, по-прежнему, продолжали держаться друг за друга...
- Вы не представляете себе, милорд, каким упрямым я иногда могу быть… Так что, в следующий раз прежде, чем предаваться отчаянию и говорить о смерти, вспомните об этом… мне… терять мне уже нечего. А бросить вас я себе не позволю.
- Представляю... Я ведь знал и ее, и Турукано... Ты и правда очень на них похож. Ты думаешь, что я... потерял надежду? Нет, это не так. Я... знаю, что отсюда можно выбраться, и что у нас получится. Просто иногда... Такое решение приходится принимать. Нет, неправда. Разве может быть так, что терять нечего? У тебя есть дом, город, который ты любишь, близкие тебе эльфы. Разве это мало? Если бы этого не было...  Они ждут тебя. И будут ждать, что бы не случилось.
Он не думал, что все так уж мрачно, как говорил юноша. И Турукано... Насколько Финрод его знал, тот был немного замкнутым, строгим к себе и другим, но никогда не был жестоким, тем более к родичам. Почему же мальчик не верит? Неужели он настолько тяжко осудил себя...
- Ты сам - не теряй надежды.  Все будет хорошо.
Он верил, что это возможно. Что еще можно что-то исправить...
Эдрахиль так же молча, как и он, съел свою лепешку, а вот Ломион отказался. Упрямый и гордый... Не сможет же он все время отказываться...
- Да... Думаю, мы готовы...

- Представляю... Я ведь знал и ее, и Турукано... Ты и правда очень на них похож. Ты думаешь, что я... потерял надежду? Нет, это не так. Я... знаю, что отсюда можно выбраться, и что у нас получится. Просто иногда... Такое решение приходится принимать. Нет, неправда. Разве может быть так, что терять нечего? У тебя есть дом, город, который ты любишь, близкие тебе эльфы. Разве это мало? Если бы этого не было...  Они ждут тебя. И будут ждать, что бы не случилось.
Ждут… верно, ждут с болью в сердце, стараясь осознать, убедить себя в том, что это не ложь и не дурной сон; что любимый племянник, двоюродный брат, Лорд Гондолина, совершил предательство, обрекая их на гибель. Насколько теперь Турукано должно быть больно думать обо всем об этом? Ведь даже если бы дядя и сумел простить своего племянника, то король, вынужденно следуя закону, не имел права щадить предателя. Да и решать судьбу Маэглина предстояло не ему, а Совету Лордов…
Каково же будет вновь видеть Тургона, глядеть в глаза тому, кого предал? Юноша пристыжено вжал голову в плечи, боясь даже представить себе эти позор и муку, что предстояли ему в скором будущем.
"Мое возвращение наверняка причинит им боль, - ответил он. – А я… я хочу их видеть больше всего на свете, но боюсь… Боюсь даже не смерти, а ненависти и презрения в их сердцах. Боюсь, что они отвернутся от меня… они ведь имеют на это право".
Принц глухо вздохнул и поспешил отвести взгляд в сторону.
Его спутники покончили с едой и приступили к сборам. Видя, что Ломион отверг помощь целителя, Эдрахиль обратился к нему:
"Принц... простите, что лезу не в свое дело... но, если вы не станете есть, то не сможете ничего... у вас просто не будет сил. Позвольте, я помогу вам? Нет ничего постыдного в том, что у вас покалечены руки. Тем более, что это временно... "
"Не стоит, - покачал головой Маэглин, - благодарю вас… Я вовсе не стыжусь. Но сейчас в горле застрянет и крошка…"
На самом деле юный эльда слегка лукавил. В его отказе были виноваты обе эти причины – стыд перед собственной беспомощностью, и неприятное чувство тошноты, стоявшее в горле. И какая из этих причин была первостепенной, Ломион и сам не сказал бы.
- Принц, как вы?.. Вы сможете идти? – спросил Арандиль.
- Думаю, что смогу. Только помогите встать.
Опереться на руки, чтобы подняться самостоятельно юноша сейчас явно не смог бы.

Отредактировано Маэглин (2011-10-12 20:10:55)

"Я знаю, что в дороге может случится всякое. И не только с тобой. Я ведь тоже не хочу, чтобы было плохо... Да, ты прав, есть вещи, ради которых не страшно умереть. Я тоже так думаю и именно поэтому не уйду. И не оставлю тебя.  Мне ведь тоже важно это... важней всего. Вот и не опускай... вы выберемся. Оба"
"Вот именно... Так не лучше ли было бы обезопасить всех остальных? Ладно, молчу, молчу... Ладно, не уходи... Спасибо. Что ты рядом..."
Финрод осторожно коснулся руки друга.  Как же хотелось, чтобы все это поскорее закончилось... Оказаться подальше отсюда, в безопасности, чтобы не возникало больше таких мыслей и не нужно было беспокоится друг за друга. Просто  оказаться где-нибудь на знакомой полянке в тишине. Как бы он не был рад разведчикам... Оказалось, что десять эльфов - это уже толпа. В которой ему было не очень уютно...
"Мое возвращение наверняка причинит им боль.  А я… я хочу их видеть больше всего на свете, но боюсь… Боюсь даже не смерти, а ненависти и презрения в их сердцах. Боюсь, что они отвернутся от меня… они ведь имеют на это право".
"А если бы ты не вернулся? Разве это не было бы болью? Послушай... Я уверен, что они не будут ненавидеть тебя. Разве те, кто любят, смогут ненавидеть?"
Да, наверное, они имели на это право. Как и любой эльф... Только вот чем же тогда они бы отличались от орков? Да и не верил он, что так будет.
Эдрахиль начал обуваться... Хорошо, так идти будет легче. Хоть снова не поранится. сам Финрод смотрел на принесенные сапоги с недоверием и опаской. Надевать их не хотелось - ноги и так горели, как от огня. А вот плащ... Эру, как же он замерз, а ведь на улице лето было. Он плотнее натянул плотную материю на плечи наподобие кокона и снова свернулся клубочком, пытаясь согреться...
Кто-то из эльфов подхватил его, устраивая на плаще и еще раз чем-то укрыл. Теперь он на самом деле чувствовал себя словно в коконе - мягком, толстом, теплом. Он улыбнулся и прикрыл глаза.

"А если бы ты не вернулся? Разве это не было бы болью? Послушай... Я уверен, что они не будут ненавидеть тебя. Разве те, кто любят, смогут ненавидеть?"
Маэглин помолчал, глубоко задумавшись. Ему вновь вспомнился отец… нет, все же, любовь, погубленная предательством, способна переродиться в ненависть. В еще какую ненависть… яростную и жестокую. Юный эльда сам видел подобное и страшился его результатов, вдруг ясно понимая, что если бы он и вправду погиб в подземельях Ангбанда и не возвратился домой, это было бы куда легче. И для родных, и для него самого…
- По крайней мере, я увижу их… - сказал он Финроду, не поворачивая головы.
"… даже если в последний раз. Увижу и попытаюсь спасти".   
Эдрахиль не стал его уговаривать. Что ж, все к лучшему. На долгие споры не было сил, да и желания к этому юноша не имел никакого.
"Понимаю... но если вдруг проголодаетесь - я всегда готов помочь".
"Спасибо…" 
Ломион попытался улыбнуться в ответ, хотя улыбка получилась сдавленной, словно бы ненастоящей. Он презирал себя за ту жалость, что невольно вызывал у нарготрондцев, и все же был от всей души благодарен им.
Подошедший следом Арандиль помог принцу подняться. После нескольких слабых, словно бы неумелых шагов, ноги окрепли, походка сделалась увереннее и ровнее. В это время Финрода, натепло укутанного в плащ, перенесли на импровизированные носилки и укрыли сверху тканью, чтобы, насколько возможно, уберечь от дождя. Тот закрыл глаза, однако по слабому лучу улыбки, играющему на тонких губах, было видно, что он еще в сознании.
У входа в пещеру по-прежнему царила темень. Дождь барабанил по камню, словно киркой… такой приятный звук, знакомый еще с детства. Маэглин решительно двинулся вперед и первым вышел наружу.

Отредактировано Маэглин (2011-10-13 09:44:48)