- Я не могу ручаться за чужие слова, в особенности же, за слова самого Врага. Но свое обещание отпустить меня он выполнил, это может значить только одно – он мне доверяет, и будет глупо не воспользоваться этим.
- Доверяет? Или использует в своих целях - это ведь разные вещи. Конечно, он может обратиться к тебе с приказом, но с какой целью он будет сообщать, когда собирается нападать? Причина сделать это была только одна...
- Что ты должен сделать для него перед нападением? Убить короля? Кого-то еще?
Это было бы самым логичным - избавиться от врагов чужими руками, так, чтобы при нападении город оказался беззащитен а его жители - растерянны и подавлены.
- Поверьте, у меня и в мыслях не было подобного…
Голос юноши дрогнул, словно это был удар, и он достиг цели. Было ли ему что ответить на это?
- Я не хотел никому зла.  Тем более, никому из членов Совета. Но Моргот убедил меня в том, что он все равно отыщет город, и не оставит здесь камня на камне; что единственный способ спасти наш народ от гибели – это подчиниться…
- Подчиниться? Ты знал, что никто из нас этого не сделает, не мог не знать. Значит, все те, кто был бы против этого, доложны были умереть. Как ты рассчитывал передать город врагу?
"А ведь он прав, помнишь, как ты думал об этом? Как готов был убить их всех? Так кого ты теперь обманываешь - их? Даже если они окажутся столь наивны, что поверят тебе - себе-то ты как сможешь солгать? Посмотри в глаза тех, чью смерть ты планировал, вспомни яды, которые пытался для них измыслить. А теперь они все погибнут - из-за тебя, белый город падет, обратиться в прах - по твоему слову. А ты ждешь от них прощения, хоть ничего не сделал для того, чтобы заслужить его?"
Голос издевался над юношей, припоминая ему каждое неосторожное слово, каждую предательскую мысль, что появлялась в его голове в темницах Ангбанда.

- Сейчас же у нас суд и решить мы должны лишь один вопрос – как поступить с предателем. Государь, Вы не хуже меня знаете законы, Вами же установленные, и знаете, каково наказание за предательство. Я требую исполнения закона.
Ну вот. Все наконец перешло непосредственно к делу. И естественно, для мальчишки потребовали смерти. Впрочем, Рог и так уже примерно представлял, кто что скажет. Дуилин, Эктелион, и наверняка - Эгалмот, они потребуют казни. Эктелион, впрочем, уже... Сам король и Галдор захотят защитить принца... Пенлод, возможно, тоже. За Глорфинделя и Салганта решать сложно...но скорей всего, первый пылает гневом, а второй замкнется и не ответит.
Рог покосился в сторону Салганта, но тот молчал. Глава Дома Молота вздохнул и снова перевел взгляд на принца.
Будь Маэглин из Дома Молота...
А почему бы не предложить?
- Я бы предложил поступить иначе, - в горле резко пересохло. - Во-первых, сдать принца целителям, в то числе и духовным. Пусть проверят, нет ли на нем каких заклятий. Он говорит не с нами, а с пустотой, такого не бывает просто так. Во-вторых, лишить его поста главы Дома. А его Дом перейдет под начало самого Короля или любого, кого тот назначит. Это ради того, чтоб исключить равно как раскол в самом Доме, так и возможность потери бойцов в результате не тех команд в бою. В-третьих, Маэглин все же искусный боец, а нам ценен каждый клинок. Он не хочет гибели города? Так пусть же, как и все - защищает его с оружием в руках, как простой воин. Если он погибнет - что ж, в том сражении погибнут многие. Если он выживет - тогда можно будет сказать, что он действительно остался верен Гондолину. Если он предаст... - глаза эльфа сверкнули злым холодным огнем, - он будет мертв. И если он предаст - это будет лучше, чем если предаст целый Дом. Я сказал.
Лорд Молота тяжело опустился на свое место. Сердце колотилось. В последний раз он так вступался еще в Виньямаре - за доверие к тем беглым, кто бежал вместе с ним - и за право создать из них Дом.
Да, то что он предложил, было жестоким. Но по его меркам - справедливым.
Рог чуть наклонил голову, из-под нахмуренных бровей оглядывая зал и следя за реакцией остальных.

- Это может значить только одно: он уверен, что ты уже послужил его делу и послужишь впредь. Но теперь, зная все, что ему нужно - не решит ли он, что пора тебя выбросить и забыть, как паук - выпитую муху? Я бы не ручался за доверие Врага и его планы. Он сам выбирает, какие обещания выполнять. Не стоит рассчитывать на то, что выполнив одно, он так же покорно выполнит второе.
Рог был прав, реши Враг обмануть своего горе-союзника, это не удивило бы никого из присутствующих в тронном зале, включая самого Маэглина. Однако, юноша продолжал думать, что не все потеряно, что он сумеет таким образом исправить положение, и хватался за эту спасительную мысль, словно за соломинку.
- Доверяет? Или использует в своих целях - это ведь разные вещи. Конечно, он может обратиться к тебе с приказом, но с какой целью он будет сообщать, когда собирается нападать? Причина сделать это была только одна... Что ты должен сделать для него перед нападением? Убить короля? Кого-то еще?
Ломион даже отступил на шаг, словно это могло спасти его от слов лорда Дуилина.
- Мне не известно, чего ожидает от меня Моргот. Быть может, он уверен, что теперь я выполню всякое его требование – хотя бы из страха. Но мне о своих планах он сказал лишь одно - "жди от меня сигнала"…
Что это за сигнал, и что последует за ним – об этом сын Арэдэли боялся даже подумать, но, по крайней мере, это может быть сигналом и для эльдар, чтобы суметь подготовиться к атаке.
- Подчиниться? Ты знал, что никто из нас этого не сделает, не мог не знать. Значит, все те, кто был бы против этого, доложны были умереть. Как ты рассчитывал передать город врагу?
- Я не хотел вашей гибели… - повторил Маэглин на сей раз тихо, едва слышно, продолжая к своему ужасу ощущать, что теряет связь с реальностью, а сознание его стремительно растворяется в глубине звучания таинственного голоса.
"А ведь он прав, помнишь, как ты думал об этом? Как готов был убить их всех? Так кого ты теперь обманываешь - их? Даже если они окажутся столь наивны, что поверят тебе - себе-то ты как сможешь солгать? Посмотри в глаза тех, чью смерть ты планировал, вспомни яды, которые пытался для них измыслить. А теперь они все погибнут - из-за тебя, белый город падет, обратиться в прах - по твоему слову. А ты ждешь от них прощения, хоть ничего не сделал для того, чтобы заслужить его?"
Нет, все же, снова… снова эта изощренная пытка, когда каждое слово равносильно лезвию холодного, острого клинка, пронзающему плоть. Неужели он не заслужил снисхождения Айнур? Неужели они не дадут ему шанса искупить свою вину? Неужели они… не позволят ему остаться в живых?
- Пожалуйста, не сейчас… только не сейчас… не надо… - поспешно заговорил он, сильнее стиснув голову руками; совершенно не сознавая говорит ли он вслух, или это только его мысли. Да и была ли разница для духов? – Прошу, пощадите… Я не хотел их смерти, я не думал… Что мне было делать? Погибать в застенках? Моргот говорил, что сделает меня королем… что разрушит город, если я откажусь; что либо Итариллэ достанется мне, либо ее ждет поругание и смерть; и король… дядя станет пленником Ангбанда, если только я сам не… 
Юноша резко умолк, словно захлебнувшись собственными словами. Эру, как же чудовищно звучало все это! И вдвойне страшно то, что он позволил этой отвратительной лжи поселиться в своем сердце; отравил себя, свою душу, свою жизнь предательством.
Прочие слова лордов и государя долетали до его слуха, словно бы не касаясь его, или касаясь только вскользь.
- Тебя, скорей всего, обманули. Но это уже не так важно. Неважно, почему ты поверил Врагу и сделал то, что сделал. Важно, что теперь с этим делать.
- На слова врага никто целиком полагаться и не будет. Разве что иметь ввиду. Планов обороны у нас будет два. Но о них уже на военном совете, а не сейчас.
- Я согласен с Вами, лорд Рог сейчас уже не столь важны мотивы, из-за которых совершилось предательство. Я так же согласен и с Вами, государь – военные планы должны обсуждаться на военном совете.  Сейчас же у нас суд и решить мы должны лишь один вопрос – как поступить с предателем. Государь, Вы не хуже меня знаете законы, Вами же установленные, и знаете, каково наказание за предательство. Я требую исполнения закона.
- Мне ясны твои мотивы, Эктелион. Но помни, казнив юношу, мы не отвратим угрозы от нашего светлого города. Мое мнение, пусть Совет назначит ему испытание, проверит, так ли в действительности честны помыслы принца.
- Я бы предложил поступить иначе. Во-первых, сдать принца целителям, в то числе и духовным. Пусть проверят, нет ли на нем каких заклятий. Он говорит не с нами, а с пустотой, такого не бывает просто так. Во-вторых, лишить его поста главы Дома. А его Дом перейдет под начало самого Короля или любого, кого тот назначит. Это ради того, чтоб исключить равно как раскол в самом Доме, так и возможность потери бойцов в результате не тех команд в бою. В-третьих, Маэглин все же искусный боец, а нам ценен каждый клинок. Он не хочет гибели города? Так пусть же, как и все - защищает его с оружием в руках, как простой воин. Если он погибнет - что ж, в том сражении погибнут многие. Если он выживет - тогда можно будет сказать, что он действительно остался верен Гондолину. Если он предаст... он будет мертв. И если он предаст - это будет лучше, чем если предаст целый Дом. Я сказал.
Маэглин слышал все это, однако, не подавал голоса, казалось, полностью безучастный к своей судьбе. Что он мог сказать, чем оправдаться, когда и сам сознавал, что заслуживает смерти?

Отредактировано Маэглин (2012-04-28 20:31:03)

- Пожалуйста, не сейчас… только не сейчас… не надо… Прошу, пощадите… Я не хотел их смерти, я не думал… Что мне было делать? Погибать в застенках? Моргот говорил, что сделает меня королем… что разрушит город, если я откажусь; что либо Итариллэ достанется мне, либо ее ждет поругание и смерть; и король… дядя станет пленником Ангбанда, если только я сам не…
Принц говорил торопливо и сбивчиво, и сейчас совершено очевидно было, что обращался он не к совету. Эктелион почувствовал жалость к мальчишке, которая охватила лорда почти помимо его воли. И в то же время последние слова юноши подтверждали самые неприятные подозрения главы Дома Фонтана. Маэглин должен был убить короля, а может быть и не только его, лишить армию головы, оставить город почти беззащитным перед лицом вражеских полчищ… а потом, когда Гондолин падет, Маэглин станет королем или, скорее, надсмотрщиком над городом рабов. Эта мысль изгнала жалость из сердца Эктелиона.
- Я бы предложил поступить иначе. Во-первых, сдать принца целителям, в то числе и духовным. Пусть проверят, нет ли на нем каких заклятий. Он говорит не с нами, а с пустотой, такого не бывает просто так. Во-вторых, лишить его поста главы Дома. А его Дом перейдет под начало самого Короля или любого, кого тот назначит. Это ради того, чтоб исключить равно как раскол в самом Доме, так и возможность потери бойцов в результате не тех команд в бою. В-третьих, Маэглин все же искусный боец, а нам ценен каждый клинок. Он не хочет гибели города? Так пусть же, как и все - защищает его с оружием в руках, как простой воин. Если он погибнет - что ж, в том сражении погибнут многие. Если он выживет - тогда можно будет сказать, что он действительно остался верен Гондолину. Если он предаст... он будет мертв. И если он предаст - это будет лучше, чем если предаст целый Дом. Я сказал.
- Мне ясны твои мотивы, Эктелион. Но помни, казнив юношу, мы не отвратим угрозы от нашего светлого города. Мое мнение, пусть Совет назначит ему испытание, проверит, так ли в действительности честны помыслы принца.
- Лорд Галдор прав. Что изменится с того, что мы казним Маэглина. Или Моргот сразу остановит нападение, если ему предъявить голову принца? Нет, не остановит, просто пойдёт другим путём. И Гондолин всё равно будет захвачен и разрушен. Да, я помню созданные мной законы. Но с вами я не соглашусь. С вами же, Рог, я соглашусь лишь отчасти, почему, сейчас объясню. Целителем дня Ломиона уже неделю является Итариллэ. Она же сказала мне, что на принца никаких заклятий не накладывали и что он изменился просто... в том числе и потому, что наконец встретил истинную любовь. Хотя, то, что сейчас с ним происходит, тревожит и меня. По второму я с вами согласен. А по третьему соглашусь, пожалуй, с Галдором, хотя и с вами тоже. Нужно назначить Маэглину испытание. Если он его выполнит, то восстановить его положение во главе Дома. Если же нет - будем думать. Если во время нападения он будет в состоянии сражаться, то будет сражаться. А испытанием предлагаю ему назначить поездку в лагерь феанорингов.
Эктелион молча слушал лордов и короля. Ответ Галдора его нисколько не смутил – чего-то подобного он ожидал. В словах Рога был смысл, но Эктелион все еще считал, что потенциальный предатель в городе – слишком большой риск в преддверии войны. Речь Тургона вызвала горечь. «Ах, государь мой, защищал бы ты предателя так же ревностно, если бы он не был твоим родичем?» - думал он. Но вслух этого не произнес – понимал, что королю сейчас действительно тяжело. Да и кто бы на его месте поступил иначе?
Король замолчал и Эктелион снова поднялся со своего места.
- Мне так же понятны Ваши мотивы, лорд Галдор – начал он – и я отчасти разделяю Вашу жалость по отношению к принцу, но на суде громче всех должен звучать голос справедливости. Вы говорите – казнь не отвратит беды от Гондолина. Я не могу согласиться с вами. Действительно, ту беду, которую он уже навлек на нас, смерть Маэглина не отвратит. Однако, она может избавить нас от удара в спину, который может быть нанесен предателем в любой момент. Я не верю, что Моргот отпустил бы свою жертву, если бы не был полностью уверен в верности принца. Государь сообщил, что леди Итариллэ не нашла темных заклятий на Маэглине, но всем уже очевидно, что принц не в себе. При этом, насколько я понимаю, он не безумен, коль скоро король посчитал возможным отправить его к феанорингам. Я могу найти лишь два объяснения происходящему – либо заклятье все же есть, но принцесса по какой-то причине не смогла его обнаружить, либо… либо все, что мы сейчас видим – искусный спектакль, имеющий целью вызвать жалость совета. Многие знают, сколь убедительным может быть Маэглин, когда он того хочет. Подумайте, лорды, жалея сейчас предателя, не губите ли вы тем самым еще больше жизней, чем уже погублено им. Не более ли достойны жалости те, кому это предательство может принести смерть или плен? Ответьте себе, можете ли вы поручиться за то, что принц действительно раскаялся и честен сейчас? И может ли вообще кто-нибудь сейчас за него поручиться?
Эктелион обвел взглядом членов совета, пытаясь понять, насколько достигла цели его речь.

- Лорд Галдор прав. Что изменится с того, что мы казним Маэглина. Или Моргот сразу остановит нападение, если ему предъявить голову принца? Нет, не остановит, просто пойдёт другим путёи. И Гондолин всё равно будет захвачен и разрушен. Да, я помню созданные мной законы. Но с вами я не соглашусь. С вами же, Рог, я соглашусь лишь отчасти, почему, сейчас объясню. Целителем дня Ломиона уже неделю является Итариллэ. Она же сказала мне, что на принца никаких заклятий не накладывали и что он изменился просто... в том числе и потому, что наконец встретил истинную любовь. Хотя, то, что сейчас с ним происходит, тревожит и меня. По второму я с вами согласен. А по третьему соглашусь, пожалуй, с Галдором, хотя и с вами тоже. Нужно назначить Маэглину испытание. Если он его выполнит, то восстановить его положение во главе Дома. Если же нет - будем думать. Если во время нападения он будет в состоянии сражаться, то будет сражаться. А испытанием предлагаю ему назначить поездку в лагерь феанорингов.
- К феанорингам отправить? Но зачем? Что даст его прибытие туда... И для Гондолина тоже. Что скажут они, если посланником к ним придет предатель? Подумайте, государь, не станет ли это поводом для новых ссор и недоверия. Вы говорите, что на нем нет заклятий - тогда что с ним сейчас? - Дуиллин указал рукой на принца. - Очевидно, что он болен и не осознает ии сам, что происходит. Возможно, что тогда... Я готов допустить, что он мог выдать тайну Гондолина врагу под влиянием безумия. Это, отчасти, могло бы его оправдать. Но тогда ему требуется лечение. Если же он здоров - я вынужден согласиться с Эктелионом - что это, как не притворство? Он говорил, что не желал никому из нас смерти или зла...
Эльда перевел взгляд на принца. Следующие его слова были обращены уже к Маэглину.
– Прошу, пощадите… Я не хотел их смерти, я не думал… Что мне было делать? Погибать в застенках? Моргот говорил, что сделает меня королем… что разрушит город, если я откажусь; что либо Итариллэ достанется мне, либо ее ждет поругание и смерть; и король… дядя станет пленником Ангбанда, если только я сам не… 
- Почему же нет? Сколько пленников до тебя погибло в тех застенках, не выдав никого, не предав? Чем же ты лучше их - тем, что свою жизнь ценил превыше всех остальных? Или тем, что больше всех жаждал короны и... принцессы? Ты ведь говоришь о том, что должен был своими руками убить короля!
И после этого - сам король предлагал простить его? Да окажись на  месте мальчишки любой другой - суда бы не было - такого, так уж точно. Его бы казнили...
- Государь, нельзя отпускать предателя, тем более с таким важным поручением. А что, если он снова предаст, или будет передавать не ваше послание, а то, которое ему внушит Моргот?  Пусть он докажет, что хочет искупить свою вину.
- Я!  Я могу поручиться за него!
- Ты? Но кто ты такая? Ты ведь знаешь принца всего несколько дней.

- Пожалуйста, не сейчас… только не сейчас… не надо…
Снова это странное поведение... К целителям, немедля!
- С кем ты говоришь, ма.. Маэглин?! Очнись! - Рог вскочил на ноги.
- Прошу, пощадите… Я не хотел их смерти, я не думал… Что мне было делать? Погибать в застенках? Моргот говорил, что сделает меня королем… что разрушит город, если я откажусь; что либо Итариллэ достанется мне, либо ее ждет поругание и смерть; и король… дядя станет пленником Ангбанда, если только я сам не… 
Не убьешь его. А заодно и всех, кто помешает этому... Слова Эктелиона и Дуилина прозвучали почти одновременно с мыслями Рога. Лорд Молота нахмурился.
- Дуилин! Не меряй то, чего не знаешь! Мы не знаем, сколько наших попало в застенки Врага после Битвы бессчетных слез, и не знаем, все ли они хранили молчание. У Врага... - голос эльфа резко охрип и зазвучал глуше, будто перед его глазами снова встали те, страшные дни в темнице и в рудниках. - У Врага много искусных палачей, и даже лучшие воины не всегда могут не отвечать на их...вопросы. Если же его допрашивал сам Враг... - Рог осекся.
И не менее странные речи Короля.
- Государь! - эльф развернулся, глаза его сверкнули гневом. - О чем вы говорите, государь?! Какие феаноринги? Что это даст? Только риск, что отряд будет замечен лазутчиками Врага? Или вы хотите его одного отправить? И когда? Сейчас, когда его разум подвержен неким видениям, о которых мы не знаем ничего? Или потом, через неопределенное время, несмотря на то, что каждый день приближает нас к падению?
Сейчас никому нельзя покидать Город. Никому.
Он замолк, давая высказаться лорду Фонтана. И сразу же, чуть не перебив Эктелиона, вскочила незнакомая дева, горячо защищающая принца. А за ним - принцесса... Рог закусил пошрамованную губу, раздумывая. Словам принцессы он верил, но... речь шла не о "дурных помыслах", а о вполне видимых странностях.
- Госпожа Итариллэ, я верю вам... но что же с ним, если не заклятье? Или же он не в себе? Если его разум помутился от пережитого, то о суде не может идти и речи, прежде чем обвиняемый не исцелится! Но тогда его должно поместить в Палаты Целителей под неусыпный надзор.

Слова лордов, споривших наперебой, обсуждавших его судьбу, не ускользали от слуха Маэглина, однако внешне юноша, как и прежде, оставался безучастным к этому разговору, словно бы и вовсе не сознавая, что происходит…
- Лорд Галдор прав. Что изменится с того, что мы казним Маэглина. Или Моргот сразу остановит нападение, если ему предъявить голову принца? Нет, не остановит, просто пойдёт другим путёи. И Гондолин всё равно будет захвачен и разрушен. Да, я помню созданные мной законы. Но с вами я не соглашусь. С вами же, Рог, я соглашусь лишь отчасти, почему, сейчас объясню. Целителем дня Ломиона уже неделю является Итариллэ. Она же сказала мне, что на принца никаких заклятий не накладывали и что он изменился просто... в том числе и потому, что наконец встретил истинную любовь. Хотя, то, что сейчас с ним происходит, тревожит и меня. По второму я с вами согласен. А по третьему соглашусь, пожалуй, с Галдором, хотя и с вами тоже. Нужно назначить Маэглину испытание. Если он его выполнит, то восстановить его положение во главе Дома. Если же нет - будем думать. Если во время нападения он будет в состоянии сражаться, то будет сражаться. А испытанием предлагаю ему назначить поездку в лагерь феанорингов.
Какая-то часть сознания принца, еще не поглощенная безжалостными голосами, изумилась предложению Турукано: "К Феанорингам? Но что это меняет? Что доказывает? И что… что, во имя Эру, я могу сказать сыновьям Феанора?.." Едва узнав, что принц Гондолина – предатель, эти суровые эльфы наверняка убьют его, и их отношения с Тайным городом Тургона будут непоправимо разрушены.
- Мне так же понятны Ваши мотивы, лорд Галдор, и я отчасти разделяю Вашу жалость по отношению к принцу, но на суде громче всех должен звучать голос справедливости. Вы говорите – казнь не отвратит беды от Гондолина. Я не могу согласиться с вами. Действительно, ту беду, которую он уже навлек на нас, смерть Маэглина не отвратит. Однако, она может избавить нас от удара в спину, который может быть нанесен предателем в любой момент. Я не верю, что Моргот отпустил бы свою жертву, если бы не был полностью уверен в верности принца. Государь сообщил, что леди Итариллэ не нашла темных заклятий на Маэглине, но всем уже очевидно, что принц не в себе. При этом, насколько я понимаю, он не безумен, коль скоро король посчитал возможным отправить его к феанорингам. Я могу найти лишь два объяснения происходящему – либо заклятье все же есть, но принцесса по какой-то причине не смогла его обнаружить, либо… либо все, что мы сейчас видим – искусный спектакль, имеющий целью вызвать жалость совета. Многие знают, сколь убедительным может быть Маэглин, когда он того хочет. Подумайте, лорды, жалея сейчас предателя, не губите ли вы тем самым еще больше жизней, чем уже погублено им. Не более ли достойны жалости те, кому это предательство может принести смерть или плен? Ответьте себе, можете ли вы поручиться за то, что принц действительно раскаялся и честен сейчас? И может ли вообще кто-нибудь сейчас за него поручиться?
И прежде, чем Ломион успел что-нибудь сообразить, из глубины зала раздался нежный, одинокий голос, который за короткое время стал для юноши самым родным.
- Я! Я могу поручиться за него! Государь, я понимаю, что не имею права говорить здесь, но все же прошу позволить мне высказаться.
Кампилоссэ… но к чему она?.. Наверняка собравшиеся не станут ее слушать. Юноша поднял на свою возлюбленную взгляд, полный благодарности и любви, но вместе с тем затравленный и жалкий.
"Спасибо, melde…" – мысленно молвил он ей. "Спасибо, даже если это ничего не изменит".
- Я тоже могу за него поручиться. Вы зря думаете, лорд Дуилин, что за несколько дней нельзя узнать кого-то. Мне хватает иногда и получаса на это. И да, я говорила, что на нём нет заклятий Врага. И сердце его теперь чисто от тёмных мыслей. И одной из причин перемены стала вот эта дева. Она стала для принца настоящей, истинной любимой. Сейчас же Маэглин не притворяется, с ним действительно что-то происходит, причём это никак к чарам Моргота не относится.
И Итариллэ тоже? Невзирая на муки, Маэглин счастливо улыбнулся – дядя и сестра простили его, судьба даровала истинную любовь; мог ли он – предатель, Сын Сумерек, мечтать о большем перед своим концом?..
- Маэглин, что бы там и кто тебе не говорил, не слушай, не слушай. Закройся. Это тебе только навредит.
Навредит? Но к чему Айнур его смерть? Разве что такова цена ложной клятвы, данной именем Единого… однако, была ли такому причиной поддержка Идриль, близость Кампилоссэ, или же сами духи позволили ему некоторую передышку, однако, голоса на какое-то время утихли. Юноша перевел дух и выпрямился, снова оглядев зал.
- Хотел бы я, лорд Эктелион, чтобы все это было лишь спектаклем, притворством, как говорите вы… - горько сказал он. – Но боюсь, если бы дело обстояло именно так, я не сказал бы сейчас многого. Да, все, что вы слышали – истинная правда. Палачи в Ангамандо весьма искусны, лорд Рог, тут я соглашусь с вами. Но не пытки заставили меня открыть Врагу, где находится долина Тумладен и наш город. При иных обстоятельствах я бы умер, так и не сообщив ничего. Однако, Моргот всегда знает, на что надавить. Глупо отрицать, я желал получить власть над Гондолином, и, наверняка, многие из здесь присутствующих знают, что я давно и безнадежно любил леди Итариллэ – любил именно той любовью, которая недопустима между братом и сестрой… у меня не было надежды получить желаемое, и Темный Владыка дал мне ее. Дал то, за что душа зацепилась помимо воли. Как раз это и позволило ему сломить меня, а затем убедить, что все это – лишь во благо городу. Моя вина перед Советом и народом Гондолина велика, но еще больше вина перед своей семьей, и перед тою, что теперь стала моей настоящей возлюбленной. А посему, я вновь прошу прощения за все содеянное, и повторяю, что подчинюсь любому решению, принятому сегодня. Ибо оправдаться мне нечем…

Слова Эктелиона не канули в пустоту – лорд Дома Фонтана был уверен в этом – Рог нахмурился, во взгляде главы Дома Древа промелькнуло нечто, похожее на сомнение.
-К феанорингам отправить? Но зачем? Что даст его прибытие туда... И для Гондолина тоже. Что скажут они, если посланником к ним придет предатель? Подумайте, государь, не станет ли это поводом для новых ссор и недоверия. Вы говорите, что на нем нет заклятий - тогда что с ним сейчас?  Очевидно, что он болен и не осознает ии сам, что происходит. Возможно, что тогда... Я готов допустить, что он мог выдать тайну Гондолина врагу под влиянием безумия. Это, отчасти, могло бы его оправдать. Но тогда ему требуется лечение. Если же он здоров - я вынужден согласиться с Эктелионом - что это, как не притворство? Он говорил, что не желал никому из нас смерти или зла…  Почему же нет? Сколько пленников до тебя погибло в тех застенках, не выдав никого, не предав? Чем же ты лучше их - тем, что свою жизнь ценил превыше всех остальных? Или тем, что больше всех жаждал короны и... принцессы? Ты ведь говоришь о том, что должен был своими руками убить короля!  Государь, нельзя отпускать предателя, тем более с таким важным поручением. А что, если он снова предаст, или будет передавать не ваше послание, а то, которое ему внушит Моргот?  Пусть он докажет, что хочет искупить свою вину.
- Дуилин! Не меряй то, чего не знаешь! Мы не знаем, сколько наших попало в застенки Врага после Битвы бессчетных слез, и не знаем, все ли они хранили молчание. У Врага... У Врага много искусных палачей, и даже лучшие воины не всегда могут не отвечать на их...вопросы. Если же его допрашивал сам Враг... Государь! О чем вы говорите, государь?! Какие феаноринги? Что это даст? Только риск, что отряд будет замечен лазутчиками Врага? Или вы хотите его одного отправить? И когда? Сейчас, когда его разум подвержен неким видениям, о которых мы не знаем ничего? Или потом, через неопределенное время, несмотря на то, что каждый день приближает нас к падению? Сейчас никому нельзя покидать Город. Никому.
- Лорды, вы слышали, да не услышали мои слова. Разве я сказал, что Маэглин поедет как принц или как предатель? Разве я сказал, что с ним поедет отряд? Нет. Ломион поедет не один, конечно, но и не с отрядом. И поедет он не Маэглином, не принцем Гондолина, замаравшим своё имя предательством, а простым гонцом. С ним же отправится кто-нибудь, чтобы проследить за тем, правильно ли он выполняет возложенную на него миссию. А миссия его будет такова - нужно будет пригласить феанорингов в Гондолин. На последнем военном Совете, как вы помните, я пересказал вам кратко мой разговор с лордом Ородрэтом и итог того разговора. Необходимо создать союз, объединиться всем эльфам против Моргота. Гондолин и Нарготронд станут двумя основами этого союза. Далее нужно объединиться с феанорингами и Дориатом. Вот как раз Маэглину и предстоит пригласить сыновей Феанора вступить в союз. После останется лишь королевство синдар, но с ним нужно будет подумать, что и как решить. В общем, принц повезёт письмо, в котором и будет заключаться приглашение в Гондолин на переговоры. Время уже определено - неделя. Через неделю Маэглин тайно покинет город и отправится на Амон Эреб.
В ответ на слова короля Эктелион лишь пожал плечами. Какая разница, поедет ли Маэглин к феанорингам как принц или как простой гонец? Каким образом это помешает ему предать снова, если он того захочет? И каким образом эта поездка докажет верность принца Гондолину и королю? К тому же между Гондолином и Амон Эрэб лиги и лиги пути, проходящие зачастую по территориям, подвластным Врагу. Гораздо больше шансов на то, что мальчишка снова попадет в плен, чем на то, что он достигнет цели своего путешествия. Единственное разумное объяснение намерениям Тургона можно было найти лишь в том, что король хочет услать горе-племянничка подальше от Гондолина, в котором могут найтись те, кто захочет учинить над предателем самосуд, если суд лордов всё-таки оставит ему сегодня жизнь. Но Эктелион твердо решил не участвовать сейчас в обсуждении этого вопроса – свои возражения и мысли на этот счет он решил приберечь до Совета, который наверняка состоится позже.
- Я! Я могу поручиться за него! – женский голос вклинился в спор лордов и взгляды устремились на невысокую хрупкую эльдэ, стоявшую теперь перед королем и лордами. – Государь, я понимаю, что не имею права говорить здесь, но все же прошу позволить мне высказаться.
Эктелион удивленно взглянул на девушку. По-видимому, это и была та самая возлюбленная принца, о которой упоминал король. Правда, слова эти лорд пропустил мимо ушей, посчитав их не относящимися к делу. Но если так, что она может сказать? Ведь они познакомились совсем недавно, и девушка просто не может знать ничего важного.
- Ты? Но кто ты такая? Ты ведь знаешь принца всего несколько дней. – Дуиллин словно бы облек в слова мысли Эктелиона, избавив тем самым последнего от необходимости задавать этот вопрос. Но в этот момент раздался еще один голос в защиту принца. И снова говорила женщина. Леди Итариллэ.
- Я тоже могу за него поручиться. Вы зря думаете, лорд Дуилин, что за несколько дней нельзя узнать кого-то. Мне хватает иногда и получаса на это. И да, я говорила, что на нём нет заклятий Врага. И сердце его теперь чисто от тёмных мыслей. И одной из причин перемены стала вот эта дева - принцесса показала взглядом на девушку - Она стала для принца настоящей, истинной любимой. Сейчас же Маэглин не притворяется, с ним действительно что-то происходит, причём это никак к чарам Моргота не относится.- Сказав так, принцесса подошла к брату, взяла его за плечи и проговорила - Маэглин, что бы там и кто тебе не говорил, не слушай, не слушай. Закройся. Это тебе только навредит.
Кажется, слова Идриль достигли своей цели. Во всяком случае мальчишка смог наконец говорить, обращаясь не к своим невидимым собеседникам, а к лордам.
- Хотел бы я, лорд Эктелион, чтобы все это было лишь спектаклем, притворством, как говорите вы… Но боюсь, если бы дело обстояло именно так, я не сказал бы сейчас многого. Да, все, что вы слышали – истинная правда. Палачи в Ангамандо весьма искусны, лорд Рог, тут я соглашусь с вами. Но не пытки заставили меня открыть Врагу, где находится долина Тумладен и наш город. При иных обстоятельствах я бы умер, так и не сообщив ничего. Однако, Моргот всегда знает, на что надавить. Глупо отрицать, я желал получить власть над Гондолином, и, наверняка, многие из здесь присутствующих знают, что я давно и безнадежно любил леди Итариллэ – любил именно той любовью, которая недопустима между братом и сестрой… у меня не было надежды получить желаемое, и Темный Владыка дал мне ее. Дал то, за что душа зацепилась помимо воли. Как раз это и позволило ему сломить меня, а затем убедить, что все это – лишь во благо городу. Моя вина перед Советом и народом Гондолина велика, но еще больше вина перед своей семьей, и перед тою, что теперь стала моей настоящей возлюбленной. А посему, я вновь прошу прощения за все содеянное, и повторяю, что подчинюсь любому решению, принятому сегодня. Ибо оправдаться мне нечем…
-Тем более, что ничего другого тебе не остается  – тихо проговорил Эктелион, и в его голосе прозвучали горечь и сочувствие, которого он и сам не ожидал в себе обнаружить. Лорд молча сел на свое место. Он чувствовал, что почти готов принять решение, но ему нужно еще немного времени. Жажда справедливости боролась в нем с жалостью к принцу, которую он, как ни старался, не смог изгнать полностью. В это время заговорил Галдор.
- Послушайте. Кажется, я могу отчасти объяснить, что происходит с принцем. Это не притворство, Эктелион, и не чары Тьмы; это своего рода голос раскаяния. Все, что творится с Маэглином, происходит по воле светлых сил. Началось это еще в пути до Гондолина, и мои верные были тому свидетелями. Юноша слышит некие голоса извне, которые мучают его, снова и снова заставляя переживать случившееся. Трудно судить об их целях, но наверняка это происходит не просто так... По прибытии в город мы думали, что все это закончилось, но оказывается, что нет.
Что ж, возможно это так. По крайней мере, это единственное разумное объяснение  происходящему, если поверить, что Маэглин не притворяется и учесть мнение Итариллэ, уверенной, что Враг здесь ни причем.

- Хотел бы я, лорд Эктелион, чтобы все это было лишь спектаклем, притворством, как говорите вы… - горько сказал он. – Но боюсь, если бы дело обстояло именно так, я не сказал бы сейчас многого. Да, все, что вы слышали – истинная правда. Палачи в Ангамандо весьма искусны, лорд Рог, тут я соглашусь с вами. Но не пытки заставили меня открыть Врагу, где находится долина Тумладен и наш город. При иных обстоятельствах я бы умер, так и не сообщив ничего. Однако, Моргот всегда знает, на что надавить. Глупо отрицать, я желал получить власть над Гондолином, и, наверняка, многие из здесь присутствующих знают, что я давно и безнадежно любил леди Итариллэ – любил именно той любовью, которая недопустима между братом и сестрой… у меня не было надежды получить желаемое, и Темный Владыка дал мне ее. Дал то, за что душа зацепилась помимо воли. Как раз это и позволило ему сломить меня, а затем убедить, что все это – лишь во благо городу. Моя вина перед Советом и народом Гондолина велика, но еще больше вина перед своей семьей, и перед тою, что теперь стала моей настоящей возлюбленной. А посему, я вновь прошу прощения за все содеянное, и повторяю, что подчинюсь любому решению, принятому сегодня. Ибо оправдаться мне нечем…
- Лорды, вы слышали, да не услышали мои слова. Разве я сказал, что Маэглин поедет как принц или как предатель? Разве я сказал, что с ним поедет отряд? Нет. Ломион поедет не один, конечно, но и не с отрядом. И поедет он не Маэглином, не принцем Гондолина, замаравшим своё имя предательством, а простым гонцом. С ним же отправится кто-нибудь, чтобы проследить за тем, правильно ли он выполняет возложенную на него миссию. А миссия его будет такова - нужно будет пригласить феанорингов в Гондолин. На последнем военном Совете, как вы помните, я пересказал вам кратко мой разговор с лордом Ородрэтом и итог того разговора. Необходимо создать союз, объединиться всем эльфам против Моргота. Гондолин и Нарготронд станут двумя основами этого союза. Далее нужно объединиться с феанорингами и Дориатом. Вот как раз Маэглину и предстоит пригласить сыновей Феанора вступить в союз. После останется лишь королевство синдар, но с ним нужно будет подумать, что и как решить. В общем, принц повезёт письмо, в котором и будет заключаться приглашение в Гондолин на переговоры. Время уже определено - неделя. Через неделю Маэглин тайно покинет город и отправится на Амон Эреб.
Дуиллин вздохнул. То, что сказал король... Одно ему совсем не понравилось. То, что отъезд... отъезд! Махглина был назначен через неделю. Значит ли это, что суд - просто... предлог, и все на самом деле уже решено? Ох, как же не хотелось верить в это. Раньше ведь они верили своему королю, его слову, его закону. А сейчас выходило, что закон разный для всех?
- Я понимаю, чего вы хотите, государь.
Он и правда понимал это. Защитить племянника, отослать его подальше, в безопасное место...
- Но как вы можете быть уверены, что ваш племянник выполнит это поручение? Вы видите, в каком он состоянии. Разве ему под силу одолеть весь этот путь? И почему именно он - ведь гонцом может стать любой их эльфов. Я знаю, что мы должны попытаться объединиться, и не понимаю, как можно сделать это, не покидая города... Да и вообще - зачем это нужно, - он посмотрел на произнесшего это, - Но почему именно Маэглин?
После слов принцессы он не думал, что на юноше лежат темные чары, но эти голоса его очень тревожили. И то, что сказал мальчик - это все было верно, но...
- Маэглин, я верю, что то, что ты сказал про свои мотиы - верно. Но что же заставило тебя отказаться от этих мыслей, перестать желать короны, перестать думать об убийстве своего короля?
"Вот... Он дело говорит. Разве что-то изменилось?"
На этот раз голос был иным, но, наверное, самым ожидаемым из всех.  Эол пришел посмотреть, как исполнится его проклятье.
"Ты хотел убить того, кто заменил тебе отца, небольшое преступление для того, кто так спокойно смотрел на смерть родного отца. а как на тебя после этого будут все остальные смотреть?"

Слова Рога про целителя никто не услышал... Впрочем, это было ожидаемо. Лорд Дома Молота поморщился.
- Лорды, вы слышали, да не услышали мои слова. Разве я сказал, что Маэглин поедет как принц или как предатель? Разве я сказал, что с ним поедет отряд? Нет. Ломион поедет не один, конечно, но и не с отрядом. И поедет он не Маэглином, не принцем Гондолина, замаравшим своё имя предательством, а простым гонцом. С ним же отправится кто-нибудь, чтобы проследить за тем, правильно ли он выполняет возложенную на него миссию. А миссия его будет такова - нужно будет пригласить феанорингов в Гондолин. На последнем военном Совете, как вы помните, я пересказал вам кратко мой разговор с лордом Ородрэтом и итог того разговора. Необходимо создать союз, объединиться всем эльфам против Моргота. Гондолин и Нарготронд станут двумя основами этого союза. Далее нужно объединиться с феанорингами и Дориатом. Вот как раз Маэглину и предстоит пригласить сыновей Феанора вступить в союз. После останется лишь королевство синдар, но с ним нужно будет подумать, что и как решить. В общем, принц повезёт письмо, в котором и будет заключаться приглашение в Гондолин на переговоры. Время уже определено - неделя. Через неделю Маэглин тайно покинет город и отправится на Амон Эреб.
- Государь, я прошу меня выслушать. Не один, но и не с отрядом - как это? Слишком малое сопровождение поставит под угрозу его обретенную свободу и жизнь, слишком большой отряд наверняка будет обнаружен сразу на выходе из города. Не забудьте того, что Враг знает, что и где искать. Я повторюсь, никому сейчас нельзя покидать город, ни-ко-му! Далее. Вы хотите, чтоб наш Город открылся? Что ж, это разумно... теперь, когда его тайна известна. Но я не считаю нужным доверять эту миссию Маэглину, сразу по многим причинам. И одна из этих причин - голоса. Вы думаете, его голоса и его разговоры с ними останутся незамеченными? Не похоже. А как только за ним заметят эту странность, придется объяснять, что это и откуда. А уж феаноринги церемонии разводить с предателем не станут. Их приговор, скорей всего, выполнят на месте, - сурово. - Лорд, я знаю, какие порядки у лордов Первого Дома. Их решение будет - отказ вам и смерть принцу. Если же это вас не убедит, ответьте мне, как Маэглин, при тех ранах, что нанесены ему в плену, сможет всего через неделю выдержать столь дальний путь?
Рауко обернулся,скользнул взглядом по лицам членов Совета, наблюдая за ними и пытаясь понять, разделяет ли хоть кто-то его точку зрения.

-Тем более, что ничего другого тебе не остается – как бы подытожил Эктелион.
Юноша опустил голову. Что правда, то правда, иного, кроме как подчиниться решению Совета, ему все равно не дано. Хотя… показалось ли ему, что за сухим тоном главы Дома Фонтана прозвучало что-то еще; нечто, похожее на сочувствие? Или же он просто обманывает себя?
- Выслушайте меня. Да, вы правы, я совсем недавно повстречалась с Маэглином, но мне кажется… я уверена, что успела узнать его достаточно хорошо. Я повторяю, что готова поручиться за искренность раскаяния принца. Но слова безвестной эльдэ, наверное, недостаточно, чтобы вы были уверены в этом. Поэтому… поэтому я прошу – примите в залог честности Маэглина мою жизнь. И если я лгу сейчас или обманываюсь, я разделю с ним любое наказание…
- Нет, melde, не надо!.. – воскликнул Маэглин прежде, чем сумел что-либо сообразить.
Одна мысль о том, что его возлюбленная, это нежное и прекрасное создание может погибнуть по его вине, была нестерпима. Даже если Совет не отнесется всерьез к ее словам, можно ли забыть, что отныне их сердца навек повязаны, как и их жизни?
Принц внимательно поглядел на Кампилоссэ.
"Любимая, послушай, - робко позвал он, - послушай, я хочу, чтобы ты пообещала мне, что бы ни случилось сегодня, ты должна продолжать жить. Тогда и наша любовь будет жива… Прошу тебя, melde".
Он отчаянно умолял, краем сознания понимая, что его просьба может звучать жестоко… Сумел бы он жить дальше, если бы ее вдруг не стало? Но как иначе уберечь любимую от беды?
Между тем разговор о посольстве к Феанорингам продолжался. Несмотря ни на что, Ломион сумел немного вникнуть в суть разговора.
- Милорды, я не знаю, есть ли у меня прав вмешиваться, - сказал он, обращаясь к государю и к Лордам. – Но если мне будет позволено, я скажу… Думаю, что мне будет под силу преодолеть этот путь. А если мне и моим спутникам случится наткнуться на отряд врагов, они не причинят нам вреда. Я уверен, ни одна тварь Моргота не тронет меня, покуда Темный Владыка уверен, что я на его стороне. Это может быть преимуществом. 
Правда, он до сих пор не понимал, отчего дядя хочет, чтобы к Феанариони отправился именно он. Разве что отправить племянника подальше, покуда гнев гондотлим не уляжется? Однако, трусливо бежать, укрыться на Амон Эреб, когда Белокаменному городу грозит опасность?.. Нет, даже позорная казнь была бы предпочтительней.
- Маэглин, я верю, что то, что ты сказал про свои мотиы - верно. Но что же заставило тебя отказаться от этих мыслей, перестать желать короны, перестать думать об убийстве своего короля?
Молодой эльда уже открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг неподалеку раздался иной, знакомый, тихий, отчасти насмешливый голос. В душе Маэглин знал, что рано или поздно отец явится сюда – явится, чтобы увидеть все своими глазами; чтобы порадоваться, глядя на то, как ненавистное дитя постигнет та же участь, что и его самого…
"Вот... Он дело говорит. Разве что-то изменилось? Ты хотел убить того, кто заменил тебе отца, небольшое преступление для того, кто так спокойно смотрел на смерть родного отца. а как на тебя после этого будут все остальные смотреть?"
- Изменилось, - пересиливая себя, отвечал юноша, - изменился я сам… Изменился настолько, что теперь готов возненавидеть все то, что сотворил прежде. Все эти дни, все эти голоса… кажется, что сама душа вывернулась наизнанку. Я никогда по-настоящему не желал смерти Турукано, - добавил он чуть тише, - да и твоей смерти, отец… В какой-то момент я позволил ненависти взять верх над разумом – потому что так было проще оправдать самого себя. Моей вины было столько же, сколько и твоей… 
И снова весь зал исчез, словно растворившись в какой-то полупрозрачной дымке. Лишь одно лицо по-прежнему было отчетливо видно – бледное, мертвое лицо Эола. Маэглин вгляделся в него почти без страха, лишь с горечью и сожалением.
- Ты пришел за мной? – глухо спросил он, уверенный, впрочем, в ответе. Если отец, все же, пришел, это могло означать лишь одно - то, что надежды уже нету…

Маэглин ничего не ответил на его слова, только опустил голову. Да и что он мог бы сказать? Эктелион пристально смотрел на мальчишку пытаясь разобраться в тех чувствах, что он испытывал теперь по отношению к принцу. Прежний гнев, не то, чтобы исчез, но как-то отступил, уступая место жалости, к которой примешивалась толика презрения. «Эх, парень, натворил ты дел. Вот и что теперь с тобой делать?».  А лорды меж тем продолжали обсуждать отъезд Маэглина к феанариони.
- Я понимаю, чего вы хотите, государь. Но как вы можете быть уверены, что ваш племянник выполнит это поручение? Вы видите, в каком он состоянии. Разве ему под силу одолеть весь этот путь? И почему именно он - ведь гонцом может стать любой их эльфов. Я знаю, что мы должны попытаться объединиться, и не понимаю, как можно сделать это, не покидая города... Да и вообще - зачем это нужно. Но почему именно Маэглин?
- Государь, я прошу меня выслушать. Не один, но и не с отрядом - как это? Слишком малое сопровождение поставит под угрозу его обретенную свободу и жизнь, слишком большой отряд наверняка будет обнаружен сразу на выходе из города. Не забудьте того, что Враг знает, что и где искать. Я повторюсь, никому сейчас нельзя покидать город, ни-ко-му! Далее. Вы хотите, чтоб наш Город открылся? Что ж, это разумно... теперь, когда его тайна известна. Но я не считаю нужным доверять эту миссию Маэглину, сразу по многим причинам. И одна из этих причин - голоса. Вы думаете, его голоса и его разговоры с ними останутся незамеченными? Не похоже. А как только за ним заметят эту странность, придется объяснять, что это и откуда. А уж феаноринги церемонии разводить с предателем не станут. Их приговор, скорей всего, выполнят на месте, - сурово. - Лорд, я знаю, какие порядки у лордов Первого Дома. Их решение будет - отказ вам и смерть принцу. Если же это вас не убедит, ответьте мне, как Маэглин, при тех ранах, что нанесены ему в плену, сможет всего через неделю выдержать столь дальний путь?
- Послушайте, Я тоже полагаю, что принцу не под силу такой путь, по крайней мере, пока… Виной тому отчасти эти неведомые голоса, звучащие в его сознании; отчасти раны и пережитое потрясение. Да и в самом деле, как знать, как поступят с ним воины Феанорингов, узнай они правду? Первый Дом известен крутым нравом... Однако, быть может, можно несколько отложить решение этого вопроса? Мне кажется, лорд Рог прав, юноше сейчас необходим отдых и помощь целителей.
- Милорды, я не знаю, есть ли у меня прав вмешиваться. Но если мне будет позволено, я скажу… Думаю, что мне будет под силу преодолеть этот путь. А если мне и моим спутникам случится наткнуться на отряд врагов, они не причинят нам вреда. Я уверен, ни одна тварь Моргота не тронет меня, покуда Темный Владыка уверен, что я на его стороне. Это может быть преимуществом.
- Да знаю я, знаю, что кузены мои кротким нравом не обладают. Если голоса будут преследовать Маэглина и там, то действительно опасность ему угрожает немалая. Но почему-то думается мне, что цель этих голосов состоит только в том, чтобы принц в итоге этого суда оказался казнённым либо сошёл с ума. Впрочем всёже нужно будет с этим что-то сделать. Если не Маэглина, тогда кого можно послать к феанорингам с этой миссией? Может тогда выдвинете кандидатуры. Мне кажется, что если его избавить от голосов, то он вполне справится. Не покидать город невозможно. Хорошо. Если не через неделю тогда через сколько? Две недели, месяц, больше? А есть ли у нас это время? Сейчас каждый день, каждый час на счету. За неделю целители могут успеть сделать так, чтобы Маэглин выдержал путь. Вот на то, что слуги Врага не посмеют тронуть ни принца, ни того кто с ним будет, я и рассчитываю. И, наверняка так и будет.
Этот вопрос обсуждался так, словно решение о помиловании Маэглина было уже принято, а суд был всего лишь необходимой формальностью. Он окинул взглядом присутствующих и увидел отражение своих мыслей во взглядах многих. Лорд почувствовал, как вновь в его душе поднимается гнев, даже не столько на Маэглина, сколько на Тургона. И вдруг, словно молния осветила его разум, он увидел все происходящее немного иначе, чем видел прежде. Итак, в Гондолине появляется предатель. И не кто-нибудь, а племянник короля, которого он любит, как сына. Враг узнает от Маэглина все, что мальчишка знал о городе, а потом отпускает его. Зачем? Нет, все то, что говорилось о планах Моргота на этот счет, вполне логично… но это риск. Всегда есть опасность, что о предательстве Маэглина станет известно, что мальчишка проговорится или предаст уже самого Моргота. Так не разумнее ли, выведав все тайны, внезапно напасть на город, не подвергая себя риску быть раскрытым раньше времени? Маэглин должен был лишить армию Гондолина ее головы… и ведь ему почти удалось это сделать. Даже сейчас, а может быть – особенно сейчас, Враг был близок к достижению этой цели. Если, по решению лордов, состоится казнь Маэглина, король вряд ли сможет это им простить. Если король помилует племянника, вопреки желанию остальных членов Совета – он наверняка лишится доверия многих из них. Могут начаться раздоры внутри верхушки армии города и это тогда, когда им жизненно необходимо держаться вместе. Изящно, ничего не скажешь. И это значит, что у них есть только один выход – Маэглин должен жить и решение о его помиловании должны принять лорды. Принцесса уверена, что Ломион раскаялся, король тоже так считает, Галдор и Рог стоят за то, чтобы простить принца, а ведь они не глупцы, к тому же последний слишком хорошо знает, что такое ангбандский плен, чтобы торопиться туда вернуться. Возможно стоит согласиться с ними, выбрав меньшее из двух зол.
- Выслушайте меня. Да, вы правы, я совсем недавно повстречалась с Маэглином, но мне кажется… я уверена, что успела узнать его достаточно хорошо. Я повторяю, что готова поручиться за искренность раскаяния принца. Но слова безвестной эльдэ, наверное, недостаточно, чтобы вы были уверены в этом. Поэтому… поэтому я прошу – примите в залог честности Маэглина мою жизнь. И если я лгу сейчас или обманываюсь, я разделю с ним любое наказание…
- Нет, melde, не надо!..
Что ж, вот еще одна причина проявить милосердие, если не к Маэглину, то к этой девочке.
Эктелион хотел было уже взять слово, но тут вновь заговорил принц:
- Изменилось,  изменился я сам… Изменился настолько, что теперь готов возненавидеть все то, что сотворил прежде. Все эти дни, все эти голоса… кажется, что сама душа вывернулась наизнанку. Я никогда по-настоящему не желал смерти Турукано, да и твоей смерти, отец… В какой-то момент я позволил ненависти взять верх над разумом – потому что так было проще оправдать самого себя. Моей вины было столько же, сколько и твоей… Ты пришел за мной?
Отец? Но ведь Эол давно мертв. Могла ли его феа не подчиниться зову Мандоса и остаться здесь? Или все же мальчишка безумен? «Этот мог» - подумал Эктелион, вспомнив горящие ненавистью глаза Темного Эльфа. Что ж, это в какой-то степени подтверждает слова Идриль о том, что тут дело не в чарах Моргота. Наконец лорд Дома Фонтана поднялся со своего места и произнес:
- Лорды, мне кажется, мы слышали и видели достаточно, для того, чтобы принять, наконец, решение о том, какого наказания заслуживает Маэглин. А в том, что он его заслуживает, я думаю, никто не сомневается, ибо все обвинения подтвердились, да и сам он своей вины не отрицает. Я по прежнему считаю, что предательство ничем нельзя оправдать, а предатель заслуживает самой суровой кары… Однако, как мне представляется, принятие Советом законного решения по этому вопросу может вбить клин между королем и его народом. Кроме того, и это нельзя оставить без внимания, леди Итариллэ свидетельствует об искренности Маэглина – его раскаянии и желании искупить свою вину. Наконец, сам обвиняемый сейчас не может в полной мере отвечать за свои слова, а значит, и защитить себя не может тоже. Исходя из всего этого я предлагаю отложить суд до того времени, когда все эти вопросы разрешатся так или иначе. А до тех пор, присоединяюсь к предложению лорда Рога, лишить принца должности главы Дома Крота и всех почестей и привилегий. Что же до того, стоит ли отправлять Маэглина к феанариони, мне кажется, что этот вопрос можно будет рассмотреть чуть позже, когда станет ясно, сможет ли он вообще осилить этот путь. Сейчас, по крайней мере, он явно не в том состоянии, чтобы отправлять его куда бы то ни было. И еще, мне кажется целесообразным выделить воинов, которые должны будут всюду сопровождать принца и смогут, с одной стороны, уберечь нас от возможных неожиданностей, а с другой – обеспечить ему охрану на тот случай, если кто-нибудь захочет покуситься на его жизнь вопреки решению Совета.

Решение принимать стоило уже сейчас - в этом было уверено большинство.
- Чего нам ждать? Сейчас любое промедление может грозить нам бедой.
А вот слова Эктелиона...  Ну почему все, что он говорит, было пронизано таким злом? Ведь то, что он сказал про короля и народ...
- Если мы помилуем предателя лишь потому, что его казнь может может внести разногласия в город... Разве это не посеет еще большее отчуждение? Между всеми. Этим мы докажем, что не доверяем королю, не доверяем друг другу. И не будет ли это еще большим наказанием для принца - быть вечной причиной раздора между королем и народом, живым напоминанием о том, как непрочна наша вера друг другу. Нет, мы должны принимать только те решения, в правильности которых уверены. По настоящему. И, если решим помиловать его, то потому, что поверим словам Маэглина, а не потому, что так проще или выгоднее.
Не могло быть мира, построенного на лжи и недоверии. Это было главное, что не устраивало Дуиллина в словах лорда. А ведь остальные лорды... Вряд ли кто-то испытывал к мальчику прежнюю ненависть, как тогда, когда они только услышали о предательстве. Не был он похож на закоренелого негодяя, скорее уж, на самом деле, на запуганного мальчишку, запутавшегося в своих желаниях. И его было просто жаль... Особенно сейчас, когда, казалось, он не отделял реальность от своих болезненных видений.
- Государь... Позволь спросить - почему ты хочешь, чтобы именно твой племянник  поехал послом к феанорингам? Он не дипломат...  С этой ролью мог бы справится и кто-то из лордов?
Они и старше были... Только вот, тогда оставалось неясным, что делать с мальчишкой. В городе ему было бы не слишком удобно оставаться.
- Милорды, я не знаю, есть ли у меня прав вмешиваться. Но если мне будет позволено, я скажу… Думаю, что мне будет под силу преодолеть этот путь. А если мне и моим спутникам случится наткнуться на отряд врагов, они не причинят нам вреда. Я уверен, ни одна тварь Моргота не тронет меня, покуда Темный Владыка уверен, что я на его стороне. Это может быть преимуществом. 
Хорошо, если это так, и присутствие мальчишки могло бы помочь... А если он ошибается7 Было бы смешно верить на слово Морготу. Но, если король решил послать именно его, для этого должны быть веские причины.
- И еще, думаю, нелишним будет узнать нам всем, кто такая эта девушка, столь необычно появившаяся в нашем городе. Не думаю, что окрестные горы изобилуют эльфийскими девами.
Где Маэглин мог ее найти, тем более по дороге, где вообще, встретить кого-то кроме орков затруднительно.
- Изменилось,  изменился я сам… Изменился настолько, что теперь готов возненавидеть все то, что сотворил прежде. Все эти дни, все эти голоса… кажется, что сама душа вывернулась наизнанку. Я никогда по-настоящему не желал смерти Турукано,  да и твоей смерти, отец… В какой-то момент я позволил ненависти взять верх над разумом – потому что так было проще оправдать самого себя. Моей вины было столько же, сколько и твоей…  Ты пришел за мной?
О чем он говорил - и с кем? С призраком отца, или со своей памятью и совестью?
"Ты в этом так уверен? В том, что изменился настолько, чтобы мог жить не только для себя? Ты не хотел его смерти? А чего ты хотел - короны? Силой взять ту, что была тебе сестрой? Думаешь, ты сможешь что-то изменить в своей жизни? Сколько я смотрел на тебя, ты всегда был жаден до власти, все равно где и над кем. Ты ведь с самого начала хотел моей смерти, еще когда дома жил.  Думал, что вся жизнь должна состоять из одних развлечений. А если за тобой - ты что, будешь спорить, что не заслужил этого?"

Галдор. Эктелион. Дуилин... Все трое говорящих так или иначе поддержали Рога в одном - смерти не будет. И это многократно хорошо - незачем пятнать Город еще одной кровью по ошибке.
А ведь Эктелион прав. Раскол меж Королем и Домами, раскол меж главами Домов... Не на это ли рассчитывал Враг, отпуская мальчишку за просто так?
Да и Дуилин говорит достаточно разумно... слишком большой груз ответственности за раздор доконает вынужденно помилованного гораздо вернее и гораздо мучительнее, чем полет со скалы.
- Я верю его словам. Я сознаюсь, мной двигал и движет расчет - не допустить раскола меж Домами и Королем. Но и самому принцу я верю. Тем не менее... его раскаяние - не оправдание и тем более не повод для абсолютного помилования.
Но... суд еще не закончен. Рогу все еще не нравились слова короля. И чем дальше, тем больше.
- Государь! Я скажу резко...и, возможно, вам не понравятся мои слова. Но не хотите ли вы этой "почетной миссией" всего лишь оградить вашего племянника от возмездия? Если это так, то, скажу, что подобные увертки не свойственны Вам. Если же вы просто хотите отправить в эту миссию именно его, то скажите, почему? Почему не тех, кто неоднократно ездил послом и уже оправдал своими речами звание посла? Почему ни один из Лордов Домов? Почему, наконец, нельзя попросить о помощи Орлов Владыки Ветра? Разве откажут они нам в подобной просьбе? Далее. Даже если силы Маэглина восстановятся к концу недели, даже если голоса исчезнут сразу после суда, в чем я не уверен, то шрамы не убрать и за месяц, даже самым искусным целителям. Подобные шрамы слишком характерны...их не смогут не узнать. Особенно старший из Феанариони... - Рог на секунду замялся, набирая воздуха в грудь. - Разве не вызовет это ненужных вопросов? Да и наконец... Опуская вопросы именно посольства, которые можно обсудить позже. Похоже, все решили одно - казнь не состоится? Что ж, я хотел бы согласиться... но и так, как есть, оставлять все нельзя. Я все же настаиваю на лишении принца привилегий Главы Дома, и заключении его под неусыпный надзор целителей. К предложению приставить охрану не присоединюсь... лишь потому, что это бесполезно.
Снова взвилась эта незнакомка... любимая принца. Рог поморщился, слушая ее. Девочка явно не понимает, за что пытается поручиться. За такое можно ручаться только жизнью...и только за себя. Но тут лорд Дома Молота смолчал - потому что уже заговорил король, а сразу за ним Дуиллин, и сразу же Маэглин...
- Я уверен, ни одна тварь Моргота не тронет меня, покуда Темный Владыка уверен, что я на его стороне. Это может быть преимуществом. 
Рог зло и коротко рассмеялся.
- Послушай, принц! А ты уверен в том, что он уверен?
Но Маэглин уже снова говорил с пустотой. Ага, теперь-то все ясно, кто тут причиной. Эол, значит... Да, этот может. Очень даже может. И этот вряд ли просто так уйдет. Рог помнил Темного Эльфа, помнил, как он говорил с теми, кто его охранял... и с теми, кто вел его на скалу. Да, он не отступится, пока его сын не погибнет или не сойдет с ума...в общем, пока проклятие не исполнится. А вот что с этим делать - уже вообще отдельный вопрос.