Вала снова заговорил и речь его была печальной, с легкой нотой горечи, как от полыни и все же свежести, словно от росы.
- Тайли-Мириэль, единственная кто умер из всех эльдар. Мои братья и сестры дали ей наихудшее из мучений - отобрав память отдаль в жены тому, кто разрушил ее дом. Ее сделали королевой в стране убийц, но никто не знал что их гнусный обман однажды будет раскрыт. Тайли вспомнила - и не смогла больше ни жить с Финвэ, ни смотреть ни на него, ни на себя. Валар сказали "Мириэль устала", но подумай! Кто из эдэлет сможет бросить своего маленького ребенка? И какой глубины должны были быть причины для этого! У Тайли были причины... Она не могла смотреть в глаза Феанаро, не могла ни обмануть, ни раскрыть правды. Она умерла и нашла меня в залах Мандоса. И просила за Феанаро и его потомков. Я ответил что не смогу простить Финвэ, но не отниму жизни у тех, в ком есть ее кровь. - последние фразы Мэлько договаривал глухим задумчивым голосом, а глаза его смотрели незряче в даль - вдаль и глубь веков, когда происходили те события и тот разговор.
Большинство рыцарей впервые услышали эту историю, а те что слышали раньше - знали лишь часть всего. Молчание то скорбное, то суровое повисло в зале. Но тут Мэлько тряхнул головой.
- Гость мой, - мягко обратился Владыка Севера к феанариону, - Раздели нашу радость и будь украшением этого скромного пира. Я не хотел что бы новая обстановка чересчур на тебя давила, по этому приветствовать тебя сегодня пришли лишь немногие, но первые из первых - и безмозгло-преданнейшие из безмозгло-преданных - Вала величественно поднялся со скромного трона - Займи свое место за столом, а когда же ты будешь готов принять свой новый дом, вся Твердыня поднимет кубки в твою честь.

Мои братья и сестры дали ей наихудшее из мучений - отобрав память отдаль в жены тому, кто разрушил ее дом. Ее сделали королевой в стране убийц, но никто не знал что их гнусный обман однажды будет раскрыт. Тайли вспомнила - и не смогла больше ни жить с Финвэ, ни смотреть ни на него, ни на себя.
Турко пошел пятнами. От одной мысли о подобном его замутило. Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда. Турко знал природу эльфов и понимал, что Финве не мог ни спать с нелюбимой, ни полюбить ту, что, по словам Мелькора. была отдана ему в жены в насмешку над ним.
Рассказ потряс Турко до глубины души еще и потому, что, по мнению феаноринга. представлял собой искаженную версию их отношений с Лютиен.  Он ведь был в шаге от того, чтобы...
Ненависть и отвращение к самому себе была наихудшей пыткой, что мог придумать Враг. И ему удалось зацепить Тьелкормо. Бауглир продолжал нести что-то, до того нелепое, что вселяло в душу сомнения - а ну как и...
- Гость мой, - мягко обратился Владыка Севера к феанариону, - Раздели нашу радость и будь украшением этого скромного пира. Я не хотел что бы новая обстановка чересчур на тебя давила, по этому приветствовать тебя сегодня пришли лишь немногие, но первые из первых - и безмозгло-преданнейшие из безмозгло-преданных - Вала величественно поднялся со скромного трона - Займи свое место за столом, а когда же ты будешь готов принять свой новый дом, вся Твердыня поднимет кубки в твою честь.
"Ну хватит. хватит... хватит, пожалуйста. Не могу больше", - мысленно молил Тьелкормо, пытаясь отрешиться. После осанвэ с темным он уже не мог так вот просто уйти в себя. Результатом этой позорной покорности стало то. что он даже в "коконе" не чувствовал себя в безопасности ментально.
Майрон повел его к столу, цепко держа за локоть с показной вежливостью, но на самом деле пальцы сжимались почти как клещи.
- Прошу вас, принц.
Он покорно опустился на стул, опустив кудрявую голову. На тарелке лежала крупная гусиная нога. эльф осторожно взял ее за кость. Поднял глаза. Слева - сам вала. Бесполезно. Справа - какая-то дрянь человекоподобного вида с отвратительно-преданным взглядом смотрящая в рот темному.
Турко всегда был любителем больших глупостей.
Гусиная нога вонзилась в приоткрытую пасть соседа стремительно и неожиданно. Глубоко в глотку.
Турко дернулся в поисках меча неудачника.

- Конечно, Ученики мои, - мягко улыбнулся Вала. Любящий отец, сдержанно-гордый за своих сыновей, не иначе.
Но стоило Майрону удалиться, как голову поднял Тьелкоромо.
Вала вздохнул. Ну что же это за, как выражаются смертные е* твою мать! Так все хорошо начиналось, у Мэлько уже были свои приятные планы на дальнейшее сотрудничество, а этот феанарион решил все исполнить.
Вздох помог преодолеть пока еще легкое раздражение. Покладистым нравом Вала никогда не отличался, а последние годы последовательных побед и вовсе его испортили. Отказов и нарушения своих планов Моринготто не любил.
Что же. Попробуем еще раз. В крайнем случае если он откажется быть верным мне, это тоже можно будет прекрасно использовать. И все же я предпочел бы видеть его среди моих лордов, а не рабов.
Вала печально покачал головой, снова обращаясь к эльфу.
- Тьелкоромо... - Вала выдержал короткую паузу, - Тебя не учили что негоже оскорблять хозяев дома? - Мэлько печально покачал головой, давая всем время подумать о нравах Первого Дома. - Чего ты хочешь, потомок Тайли-Мириэль? Ты мой пленник и я не могу отпустить тебя, как ты понимаешь. И я воистину не хочу что бы ты оставался здесь как пленник. Убить я тебя тоже не могу - и ты знаешь теперь почему. Я рассказал тебя всю правду. И теперь, имея силу и власть, я все же протягиваю тебе руки и хочу найти пути как мы сможем примириться.

Зал онемел. Мэлько знал, что рыцари сейчас борются с гневом каждый на свой лад. Однако сам Вала позволил себе ироничную улыбку.
- Ты лжешь, гость мой. Ты не мог видеть меня в цепях или слышать как я скулю у ног Валар. Ты еще не родился в то время. Однако... если бы ты тогда присутствовал, ты бы знал... о ком я молил. - насмешливый голос дрогнул и всем сразу стало понятно что говоривший сдерживался из последних сил, прикрывая иронией незаживающую рану.
Однако Вала мотнул головой и продолжил.
- Я понимаю что в это тяжело поверить, но это правда. В Лаан Гэлдмэ, что вы зовете Утумно жил мой народ, эльфы Тьмы. И ты - из их рода. Ты - одно из немногого что мне от них осталось. И мне не нужна твоя присяга, мне нужна твоя дружба.

Вала скрипнул зубами. Кажется, он несколько поторопился - упрямый Феанарион еще не был готов слушать и подчиняться. Что ж... его всегда можно отдать Майрону, чтобы Ученик продолжил заниматься его воспитанием. А сам Мелькор мысленно сделал для себя заметку на будущее: терпение и терпение. Не стоит торопить события.
- Ты не встанешь под мои знамена, - с насмешкой повторил Владыка. - Ты, словно охотничий пес, Тьелькормо - ты зол и груб. Ты готов вцепиться зубами во всякую руку, даже в ту, которая протянута тебе в знак милости и дружбы. Меня очень огорчают твои слова. Очень...
И обратился мысленно к Ученику:
Майрон, кажется, принц еще не готов общаться со мной, и предпочитает твое общество.

Турко выслушал Темного с усмешкой. Правда она тут же растаяла, когда в помещение вошел Саурон.
- Лорд Туркафинве, прием окончен. Я провожу вас в ваши покои.
У Турко внезапно появилось желание оказаться как можно дальше от этих мест. Ну, как появилось. Очень усилилось.
Турко легко вскочил на стол, заехал ногой по роже одного из рыцарей, и... абсолютно глупо зацепился сапогом за забрало. Рухнул на стол. Брызнули во все стороны осколки и остатки блюд.
"Как глупо", - успел подумать Тьелкормо, прежде чем получил по голове удар чем-то тяжелым и лишился чувств.

Турко приоткрыл глаза. Странно. Он лежал на мягкой кровати. На долю секунды ему показалось, что он дома, в Амон-Эреб. Но тут же отчаянная боль в затылке напомнила ему о предшествующих событиях. А еще лучше напомнила ему об этом фигура Саурона. который с премерзкой улыбочкой сидел в ногах кровати.
Турко дернулся было от него, особо ни на что не надеясь. Был уверен, что прикован к кровати. Выяснилось, что ни веревок, ни оков не было. Он окинул себя взглядом, густо покраснел и сел, подтянув колени к животу. Отсутствие одежды унижало его, делало беспомощным морально.

Турко в кровь грыз губу, беспомощно и зло глядя на майа. Саурон торжествовал. Это было видно. Турко ненавидел его и боялся. Знал, что оба чувства недостойны эльфа и боялся и презирал еще больше. Он почти не вникал в смысл слов и не пошевелился в ответ на насмешливое замечание Гортауэра. Зачем?
Он продолжил говорить, а Турко продолжал пытаться абстрагироваться. Не слушать, не слушать...
Свистнула плеть. Тьелкормо дернул щекой, но стон удержал. Зато невольно вынырнул из омута мыслей.
- Вставай.
Турко поднял взгляд и отрицательно качнул головой.

Турко вскрикнул все-таки, рухнув под ноги мучителю.
Поднял взгляд. Вырвет -он не сомневался.  В горле пересохло.  Он смог выдавить невнятный хрип. Покорно поднялся на ноги, глядя настороженно. 
-Чего ты хочешь от меня?- еле слышно.
Ему было страшно.  Страшно по-настоящему. Губы некрасиво дрожали и кривились.

Он вздрогнул, когда жесткая рукоятка кнута вдавилась в его подбородок. Поднял голову. Смотрел слегка расширенными глазами в непроницаемое лицо палача. Хотелось опустить взгляд - и не моглось. Слишком страшно было не смотреть. Впрочем, смотреть было не легче. Отчаянный холод в глазах обещал сделать больно. Очень, очень больно. Турко уже даже и не боялся почти. Дойдя до крайней стадии животного ужаса, он плавно перешел в какое-то отрешенное состояние.
Фраза, небрежно брошенная майа, застала эльфа врасплох.
-Лучше умереть, чем пресмыкаться, - он попытался сказать это максимально твердо, но голос предательски дрогнул.

Отредактировано Тьелкормо (2015-01-15 23:07:50)

Он вздрогнул.  Не удержался, отвел взгляд.
-Я не хочу жить. Ради чего?-тихо - у меня ничего нет. Больше ничего, -он поежился.
-я же знаю, что меня ждет.  Гнить заживо здесь,  пытаться сохранить себя и не быть в состоянии сделать это.  Поэтому я хочу умереть.  Скоро наверное это будет мое единственное желание.  И я надеюсь только на одно. Что там, в посмертии, не будет ничего.  Ни Чертогов, ни возвращения в Валинор. Ничего.
Он почти шептал.

Отредактировано Тьелкормо (2015-01-17 21:33:23)

Турко побледнел, хотя, казалось, дальше некуда. Рабство... Этого он и боялся. Ему предлагали выбирать из двух зол. Становиться воином Моринготто или прислуживать ему же.
Впрочем... В рабстве у него еще был шанс сохранить лицо. Что он и намеревался сделать. Его выходки когда-нибудь надоедят. Может, гораздо раньше 10 лет.
О том, что может быть по-другому, Турко старался не думать.
-Не дождешься. - сплюнул он.