- Соглашусь, - склонила голову Лиреминь. – Себя победить очень трудно, наверное, иногда даже сложнее, чем других.
Здесь девушка была действительно согласна с Маэдросом. Когда нет внешнего стимула, не всякий станет подгонять себя, тратить силы в погоне за результатом. Кто-то удовольствуется малым, экономя себя, хотя и мог бы достигнуть большего.
- Мне кажется, что именно желание обрести гармонию и порождает это, как ты сказал, томление, - задумчиво сказала девушка. – Мы ищем того равновесного состояния, в котором были бы абсолютно счастливы, это вполне естественно. Хотя, знаешь, мне иногда кажется, что правильнее видеть жизнь как путь от одного отрезка времени, когда ты находился в гармонии с собой, пусть и недолго, к другому.
Разговор склонялся к философии и пространным рассуждениям. Лиреминь уже, признаться, Начинала порядком путаться, потому что одновременно пыталась понять и себя, и супруга. Некоторые из его слов находили неожиданно живой отклик в сердце, и синдэ пыталась примерить их к себе, попробовать на вкус и все-таки решить, стоит ли вобрать это что-то в себя.
- Вас опьянил ветер свободы… - покачала головой девушка. Вот это было единственным, чего одобрить она не могла. Понять – возможно, но сама Лиреминь настолько чутко ловила а себе состояние окружающих и пропускала все через себя, что, наверное, не сумела бы так отбросить тот факт, что уход принесет горе близких и друзьям.
- Я чувствовала, - пожала плечами синдэ. – Моё было далеко от меня, и мне было его не достигнуть, а чужого я не хотела.
Девушка видела, что супругу ее слова показались немного странными, хотя на самом деле это было что-то сродни фатализму. Девушка просто знала, что судьба, вторая половинка найдет ее, а потому отпустила эту мысль от себя, хотя в последнее время и боялась, что ей попросту не хватит времени до встречи.
- Вы отчаянно храбры, - кивнула синдэ. – Но поему не стали бы? Разве не было бы приятно вернуться в защищенный дом? Да и биться, зная, что за спиной не горит земля и не страдают твои близкие…
Лиреминь отчасти понимала свободолюбие нолдор, она сама не любила границ и запретов. Однако во дни войны считала кое-что из этого необходимостью.
- Почему ты думаешь, что ненадолго бы не вышло? - синдэ пожала плечами. – Нет, я бы не смогла оставить кого-то ради собственного покоя или чего-то там еще. Это эгоистично. Я и тебя не оставлю, хотя рядом с тобою покой мне теперь может только сниться, - девушка усмехнулась и потянулась к мужу, касаясь его щеки губами. Да, он жил непокоем, в его крови бурлили чувства и азарт.  Возможно, именно это и притянуло к нему такую, как она – легкую, мягкую, податливую и очень спокойную.
- Это только пока, а потом они начнут пинаться во мне, - синдэ мягко улыбнулась, когда Маэдрос осторожно провел рукой по ее животу. – Боюсь, с таким отцом они будут более, чем активны, так что ты легко сможешь почувствовать их движения.
Лиреминь немного боялась, что это будет больно, однако радость материнства затмевала любые опасения.
- Они будут такими же, как мы. Один – на тебя, второй – на меня. Уже сейчас я чувствую, что один старается скрыться под защиту другого.

- И очень интересно.
Лиреминь интересно бороться и побеждать именно так – не потому, что она боится показаться кому-то слабой или чего-то сходного. Нет, для синдэ смысл любого соревнования умещался всего лишь в два слова – преодолеть себя.
-Ты прав, они не могут быть вечны, иначе приедятся и ты совершенно перестанешь ценить их, - мелькнула на мгновение мысль о том, что нечто схожее могло быть с Дориатом и Завесой. - Они существуют, только очень короткое время, - улыбается девушка. – Они хрупкие и неуловимые, как бабочки-однодневки. Ты никогда не ловил себя на ощущении того, что у тебя есть все, что нужно? Здесь, сейчас и в это мгновение, пусть уже даже через минуту все изменится?
Лиреминь поймала такое мгновение во время ужина с Маэдросом вчера. Ей не было нужно ничего большего, чем просто присутствие тогда еще будущего супруга рядом с собой. Конечно, другие тревоги и суета не ушли, они вернулись вместе с утром, но те несколько часов… Это была ее, Лиреминь, гармония.
- Я не осуждаю того, что вы хотели свободы, - вздохнула синдэ. – Но мне не по душе то, какой ценой она вам далась. Вы ожесточились, хотя я не знаю, плохо ли это или хорошо для этих земель. Наверное, вам стоило поискать путь, который потребовал бы меньших жертв, - девушка пожала плечами. – Эндорэ очень подходит вам, оно соответствует вашему духу, вашему стремлению жить все время в движении, быть в гуще событий. Покой и тишина действительно не для нолдор. Но ваша свобода должна была закончиться там, где началась чужая. Мне жаль жизней телери.
Лиреминь немного страшилась того, как отреагирует супруг на ее слова, но не сказать не могла. Она любила Маэдроса, любила всем сердцем и ни в коем случае не поменяла бы отношения к мужу, даже если бы он сказал сейчас, что дай ему возможность вернуться – и он повторит снова все то, что сделано уже. Просто синдэ стало бы невыразимо грустно и плохо на какое-то время.
Супруг не умел ждать, это Лиреминь поняла почти сразу. А еще он так и не научился не бросаться вперед, грудью на вражеские укрепления, хотя можно было бы поискать и найти тропку в обход. Возможно, это и было правильно, но девушку немного пугало и тревожило.
- Тогда, когда эльдар сумеют справиться с врагом и собственными усобицами. Возможно, это звучит, как бесплотная мечта, не имеющая ни единого шанса на осуществление, но я верю, что миру быть. Пусть его не увижу я, пусть он будет не бесконечным, но просто долгим. Но мне бы этого хотелось – не для себя, для моих детей и внуков.
Девушка жила ради других, ради тех, кого любила, и к кому была привязана.
- Это тоскливо и больно – ждать. Поверь, иногда кажется, что лучше самой броситься в огонь, на мечи, чем допустить лишь малейшую возможность, что что-то случится с тем, кто дорог тебе. И оттого больнее осознавать, что самое большее, что ты можешь сделать – просто не вляпаться ни в какую переделку, чтобы им не пришлось отвлекаться и тем самым еще больше рисковать собою.
Вопрос Маэдроса заставил эльдиэ глубоко задуматься. Некоторое время она молчала, размышляя.
- Одним мягким местом на двух стульях не усидеть, как говорил мой отец. Придется, просто можно расстаться по-хорошему, а можно сжечь все мосты.
Лиреминь вздохнула, чувствуя, как ее склонность к сглаживанию углов снова сталкивается с прямотой Маэдроса.
- Хочется почувствовать их? – девушка блаженно улыбается, прикрыв глаза, как довольная кошка, угревшаяся у огня. – Мальчишки. Кажется, в твоей семье попросту не принято рожать девчонок.

- Знаешь, просто не умея бороться с собой, ты ничего не добьешься и в соревновании с другими. Мне кажется, все начинается именно с этого – с себя.
Лиреминь кажется, что она говорит несколько путанно и не слишком понятно, но Маэдрос должен догадаться, что же имеет в виду его супруга. А еще синдэ чувствует, что нолдорский непокой, их пылкость и стремление к вечному движению, вливается в ее кровь.
- Нет, - девушка качает головой. – В этот момент я действительно счастлива, я не обманываю ни себя, ни других. Просто нужно понимать, что жизнь – это река, течением которой служат все те обстоятельства, из которых сплетаются наши судьбы. Он все равно вытолкнет тебя на стремнину, даже если ты будешь отчаянно хвататься за берег. Мама говорила мне всегда, что нужно попросту научиться ценить такие минуты гармонии и стремиться к ним, но стараться не очаровываться ими излишне.
Лиреминь снова кажется, что она немного запуталась, поэтому девушка улыбается Маэдросу – тепло, мягко и немного растерянно. За день произошло столько всего, что синдэ клонит в сон, хотя она и старается с этим бороться.
- А потом все завертелось так быстро, что вы не успели даже подумать, кто и что творит?
Девушка тяжело вздыхает. Ей кажется, что были неправы обе стороны. Нолдор не стоило требовать кораблей и пытаться взять их силой, а телери… Нужно было уметь понять, принять и отступить.
- А от вас никто и не требует этого. Изменить ничего уже действительно нельзя, просто… Вы постарайтесь снисходить к чужой слабости хоть иногда.
Лиреминь прекрасно знает, что такими сильными, как супруг и его народ, может быть далеко не каждый. И это не кажется синдэ чем-то ужасным. Прекрасно быть воином, но не меньше нужны и целители, и ткачи, и многие другие. Каждому свое…
- Все путается еще больше? – грустно говорит эльдиэ после некоторого молчания и крепче прижимается к Маэдросу в знак своей безмолвной поддержки. Может, ему, воину и королю, она и не нужна, однако девушке так важно выразить ее. Он должен знать, должен не забывать, что супруга с радостью станет его островком спокойствия, куда он сможет прийти отдохнуть душою и поговорить, чтобы оставить хоть ненадолго тревоги и заботы.
- Нет, - твердо говорит Лиреминь. – Это бы не прекратило войну. Просто у каждой в ней свои роли и иногда даже те, кто в глубоком тылу, могут сделать что-то для победы. По крайней мере, я тешу себя этой мыслью, иначе давно уже пришла бы в отчаяние от собственной бесполезности, - девушка закрывает глаза, снова вздыхая. Ей бы хотелось быть сильной, но она не такая. И страшно подумать, что однажды Маэдрос может разочароваться в ней из-за этого.
- Мне не нравится, когда после меня у людей в сердцах остается горечь. Наверное, я слишком мягкая.
Никогда не знаешь, не придется ли вернуться.
- Представь, что будет, когда они появятся на свет. Зря мы с тобой, наверное, сейчас не спим – нужно отсыпаться заранее, - синдэ улыбается, видя на губах супруга веселую и искреннюю улыбку,  к которой не примешивается ни горечь, ни что либо еще.
- А я хочу девочку, Маэдрос, - Лиреминь шутливо надувает губки, хитро глядя на мужа.

- Да… - кивает Лиреминь. – Я понимаю тебя. Иногда соблазн поддаться и что-то не выполнить или где-то выложиться не на полную слишком велик, а сопротивляться ему без внешнего толчка кажется почти невозможным.
Девушка вздыхает и утыкается носом в плечо супруга, замирая. Со всем этим разговором она чувствует себя даже более слабой, чем то есть на самом деле. Ей всегда сложно было бороться с собой, особенно, когда дело касалось своих слабостей, робости или сомнений.
- Просто у вас своя гармония, - пожимает плечами эльдиэ. – Я все больше прихожу к выводу, что каждый понимает и воспринимает ее по-своему. Кому-то может быть спокойно и хорошо едва ли не в гуще боя, тогда и это может быть его гармонией.
Синдэ кажется, что она снова говорит очень сложно и мудрено, местами даже противореча самой себе, но по-другому у нее не получается. Ей очень близка эта тема, а потому важно, чтобы Маэдрос понял ее, понял то, что составляло суть его жены и любимой.
- А в чем? Объясни, - Лиреминь хмурится, между бровей залегает недовольная складочка. – Знаешь, я чувствуя себя такой маленькой и хрупкой рядом с тобой… И еще более беззащитной и наивной, чем всегда, - девушка пожимает плечами. Личико ее разглаживается, тень покидает его. Пожалуй, с супругом синдэ позволит себе маленькую слабость. Если он будет не против. Беспокойно вертевшаяся на кровати эльдиэ укладывается головой на колени нолдо и прикрывает глаза, ловит его руку и прижимает к своей щеке. Пусть это и слабость, но так ей спокойнее и уютнее. И без того от завтрашнего дня не приходится ожидать много хорошего.
- Как бы мне хотелось, чтобы хоть что-то распуталось! – вздыхает Лиреминь, прильнув к Маэдросу. Даже, наверное, не столько хотелось спокойствия или определенности, сколько хоть немного отдыха для мужа. Синдэ чувствует, сколь много забот лежит на его плечах, не могла не проносить всю усталость любимого через себя. Даже сегодня ему пришлось выдержать из-за их спешного брака немало нападок.
- Или будет вспоминать со светлой грустью? – предпологает Лиреминь. Такое ведь тоже возможно, что тоска будет легкой и невесомой, лишь сожалением о том, чего не вернешь.
- Ты ведь поделишься со мной опытом? – улыбается эльдиэ, за шутливым вопросом скрывая свое беспокойство. Она боялась, сумеет ли стать действительно хорошей матерью, справится ли с заботой о сразу двух малышах…
- Знаешь, такое ощущение, что характер мальчишек просачивается в меня, - смеется синдэ. – Я чувствую в себе потребность двигаться, шалить, не замирая. Наверное,  я произведу тебе еще две непоседливых головных боли, очень похожих на те, которые испугали сегодня меня мышью, - девушка хитро улыбается, потом начинает немного возиться, делая вид, что если супруг сейчас не прижмет ее к себе покрепче, то эльдиэ ускользнет и примется хулиганить.

- Мне кажется, поэтому и так интересно общаться с другими. Скажи, а в чем нашел себя ты?
Лиреминь завораживает разница между народами эльдар и отдельными эльфами, это несходство, подчас даже противоположность окрашивает общение в яркие краски, подчас открывает очень много интересного. Синдэ нравится понимать и узнавать, чем живут те, кто ее окружают.
- Ты думаешь, что это заставило Тингола просить у Берена достать для него камень?
Самой девушке кажется, то тут дело было в гордыне, да, но основанной на том, что король почитал себя и свою семью выше других и тем более – выше какого-то человечишки. Поэтому-то эльф и нахально бросил Берену то условие, которое считал заведомо невыполнимым. Добыть Сильмарилль из короны Моргота было немыслимо.
Лежать на коленях у Маэдроса очень тепло и уютно, синдэ подтягивает колени чуть ближе к груди и сворачивается в клубочек, прикрыв глаза. Ей уже немного сонливо, девушка безумно устала за этот долгий и насыщенный день, однако продолжает бороться с дремотой. Пальчик выводит какие-то причудливые узоры на рубашке супруга в районе живота.
- Ты устал… - тихонько говорит Лиреминь. Она чувствует эту усталость, легшую на плечи тяжелым грузом. Так хочется разделить с мужем все заботы, чтобы их стало меньше.
- Может, хотя бы тяжелого осадка, какой бывает после ссор и плохих расставаний, удастся избежать… - вздыхает синдэ. Она понимает, что под тенью любое расставание может из краткой разлуки стать вечной. Это больно и грустно, и это заставляет сердце томиться каждый раз, когда кто-то любимый и близкий должен уехать. Строго говоря, девушка вообще терпеть не может расставаться и уезжать, слишком уж большой след в ее душе это оставляет.
- Конечно, нужно! – фыркает эльдиэ. – Иначе вдруг я сделаю ошибки?
Лиреминь уже сейчас переживает за своих малышей и опасается сделать что-то не так. Конечно, мать должна инстинктивно чувствовать, что лучше для ее детей, но вдруг? Синдэ боится не уследить, споткнуться на незнании какой-нибудь мелочи. Ребенок кажется ей созданием настолько невероятно хрупким, что на него даже и дышать боязно. Такое нужно особенно оберегать и любить.
- Ты думаешь? – немного несмело спрашивает девушка, расцветая от нежной улыбки. Руки снова ложится на живот и мягко поглаживает его, хочется уже сейчас поделиться с малышами своим теплом.
- Настолько сильно, как сейчас? – синдэ на минуту затихает, задумавшись. – Нет. Обычно я спокойнее.
Лиреминь лукаво улыбается и выворачивается, перебирается Маэдросу за спину и мягко опрокидывает его на спину.
- А если их станет четыре? – смеется синдэ. – Представь, что близнецы научат наших сыновей вредничать? – девушка и сама ощутимо не прочь что-то такое вытворить, потому что уже успела навалиться на живот супруга, чтобы он не мог подняться обратно и сесть.
- Ну и что мне теперь с тобой делать? – девушка легонько нажимает кончиком пальца нолдо на нос. – Ты попался!

Я умирала каждый день, пока ждала тебя.
Только не бойся, дорогой, я ведь любила тебя
Тысячу лет.
И буду любить тебя столько же

Ответ Маэдроса прозвучал, как удар дверью о косяк, и колющей болью отозвался в сердце. Лиреминь прикрыла на несколько мгновений глаза, справляясь с поднявшейся внутри бурей протеста, надежды на что-то. На что? На то, что муж передумает? Или на то, что добавит, что не только в войне? Синдэ догадывалась, за кого шла замуж, знала, что встретит множество трудностей и наверняка много раз ей придется волноваться за супруга. Не было мира и близко для народа нолдор, и нельзя было их королю по-другому. Значит, придется смириться и ждать мужа с поля боя, откуда бы не нужно было.
- Я люблю тебя, - девушка потянулась к Маэдросу и мягко коснулась губами его губ, этим. Может, наивным, движением ставя точку в этом разговоре. Пальцы зарылись в медные прядки, медленно перебирая их.
- Глупо, - поджала губы эльдиэ. – Единственное, что выделяло его – майа Мелиан.
Вот ее Лиреминь могла в той или иной мере понять, могла как-то уложить в голове поступки этой женщины… А Тингол и Диор… Наверное, слишком в разных направлениях двигались мысли синдэ и мысли королей Дориата, потому что они были бесконечно далеки и чужды в своих суждениях.
Девушка чувствует, как напряжение постепенно отпускает Маэдроса, хотя это и было ненадолго – все тревоги вернутся с рассветом, но хотя бы сейчас… Хотелось отогнать их подальше.
- Хороший мой… - эльдиэ выворачивается из объятий мужчины и перебирается ему за спину. – Закрой глаза, - Лиреминь перебрасывает волосы мужа так, чтобы они не мешались, и начинает мягко разминать нолдо плечи. Она знает, что такие движения часто помогают расслабиться хотя бы немного.
- Я этого не могу сказать, - пожимает плечами синдэ, продолжая поглаживать плечи супруга. – Каждому свое, наверное. Кому-то хуже от этого. А кому-то помогает отпустить.
Лиреминь однозначно предпочла бы расставаться по-доброму. Плохие расставания она переживала куда дольше и тяжелее.
- Нужно, - кивает девушка. По ее мнению, отец должен по возможности участвовать в воспитании детей, чувствовать их и любить.
Супруг покладисто позволяет опрокинуть себя на спину и прижать к кровати.
- Тогда мне нужно учиться их не бояться, - улыбается эльдиэ. Лиреминь чувствует, что ее игривое настроение не находит отклика у Маэдроса. – Значит, добровольно сдаешься на мою милость? – весело улыбается синдэ, тянется к губам супруга и нежно целует его, после чего действительно укладывается рядом, уютно устраивая голову на его плече.
- Обнимешь меня? – девушка аккуратно укрывает себя и супруга покрывалом, прижимается к его теплому боку и закрывает глаза. – Спи спокойно, родной.

Просыпается Лиреминь сама по себе, не от толчка или чего-то еще. Синдэ просто чувствует, что выспалась. Девушка распахивает глаза и улыбается, наблюдая за тем, как рядом сладко спит еще Маэдрос. Сейчас он кажется таким мягким и беззащитным, что сердце невольно сжимается от нежности. Эльдиэ мягко касается его щеки и проводит по ней ладонью, ласково поглаживая.
- Пора вставать, - шепчет в самое ушко.

Отредактировано Лиреминь (2015-05-30 23:05:18)

- Я все понимаю, - Лиреминь старается, чтобы голос ее звучал спокойно и ровно, хотя сердце в груди и замерло от страха за любимого, выбравшего такую сложную и опасную дорогу жизни. Синдэ не совсем понимает, почему нельзя было избрать нечто иное, не видит огромной ценности в камнях, за которые все так бьются, но при этом может принять то, что все это не беспричинно. Просто у нее немного иной взгляд на жизнь и другие ценности.
Девушка прижимается к супругу, мягко поглаживает его по спине и устраивает голову на плече Маэдроса. Все будет хорошо, она не перестает верить в это.
- Но она всегда была рядом, давала ему силы и защищала от многого, беззаветно любя. Мне кажется, что в какой-то момент он настолько привык к этому, что перестал различать, что было заслугой его, а что – майа Мелиан, - эльдиэ грустно вздыхает. Она уверена, что мудрая майа пыталась предостеречь супруга от неразумных действий, но он не услышал ее, привыкнув к тому, что Завеса надежно хранит Дориат. Мелиан дала своему супругу много больше, чем он мог принять, и синдэ думается, что именно это его и сгубило.
- И не думай ни о чем плохом, - руки мягко разминают уставшие плечи, скользят по шее и перебираются чуть ниже. – Ложись? – предлагает Лиреминь, каким-то шестым чувством угадывая, что от ее действий супруга совершенно разморило. Да и ей будет даже удобнее.
- Нам с тобой придется стать в разы аккуратнее, чтобы избежать хотя бы половины заготовленных шалостей, - тепло улыбается девушка. На самом деле, осадок после выходки близнецов с мышью уже практически не ощущается, об этом уже можно говорит спокойно и с усмешкой.
Лиреминь прижимается к мужу, мягко целуя его, потом укрывает их обоих одеялом и пристраивает голову на плечо нолдо. Рука, лежащая поперек груди Маэдроса, мягко и успокаивающе поглаживает его плечо. Ему сложно пока отстраняться и становиться веселым и беспечным, слишком уж долго пришлось жить в постоянном напряжении. Синдэ это понимает и потому даже не думает торопить, мягко приучая расслабляться в своем присутствии и хоть немного отдыхать ото всего.
- Ничего, я могу подождать, пока ты привыкнешь ко всему, что я принесла в твою жизнь, свалившись на твою голову.

Лиреминь тихонько смеется, когда Маэдрос по ошибке называет ее мамой. Нолдо в это время абсолютно по-детски зарывается поглубже в одеяло, накрываясь им с головой, чтобы укрыться от будящих его ручек жены.
- Немного не угадал, - фыркает синдэ и, предчувствуя, что стараться отобрать одеяло у сонного эльфа будет бесполезно, тоже забирается под него, после чего продолжает тормошить любимого. – Вставай! – пальчики ловко бегают по ребрам.