Финдекано выглядел таким несчастным, что последние колебания, еще жившие в Тхуринэйтель, испарились. Теперь она была твердо уверена, что пойдет на все ради этого эльфа.
Рука Мелькора легла на подбородок, сжимая и заставляя повернуть голову. Тхуринэйтель посмотрела ему в глаза долгим взглядом, прося прощения за то, что ей приходится делать.
- Будь ты проклят, - хрипло выдохнула она. Совершенно искренне, между прочим. - Ты наслаждаешься чужими муками. Ты так слаб и жалок, что не способен сладить даже со мной, которая долго была тебе верна. Нет. Нет! Будь ты проклят...
Это только игра. Игра в палача и узницу. Они обо всем условились.
- Прости, Финьо...

Вводно-лирическая часть была явно закончена. Пора переходить ко второму акту. Что и произошло через пару мгновений. В камере появлись орки, и все действующие лица переместились в пыточную. Куда же еще... Финдекано как-то мельком подумал, что сейчам для него куда большей пыткой были перемещения туда-сюда, чем что-то бы то ни было другое. Тело уже настолько устало от постоянной боли, что плохо воспринимало новую. Он, стиснув зубы, выдержал все положенные ему удары, думая лишь о том, чтобы майэ не дала слабину, не сдалась. Он-то знал, как Моргот умеет "уговаривать", как охотно и, что скрывать, эффективно пользуется шантажом.
Нарочито громкие слова валы заставли его усмехнуться. На что тот рассчитывал? Что он станет умолять пощадить его? Вряд ли. Финдекан уже ничего не боялся и был почти уверен, что его жизнь закончится тут,в Ангамандо. Нехорошо закончится и не быстро, но свобода сына этого стоила.
А вот отвает майэ заставил даже обрадоваться, насколько это вообще было возможно сейчас. Только бы ей хватило сил и твердости...

Занесенная рука совершенно не испугала Тхуринэйтель, она смотрела в глаза Мелькору насмешливым взглядом. "Ну, вот только попробуй ударить меня".
Не ударит. Только пугает глупо.
Тхуринэйтель всегда умела играть, жертвовать частностями, чтобы выиграть в главном. Она вполне выдержала бы пощечину ради того, чтобы помочь Финдекано бежать - и отнять у Мелькора всякие надежды отыскать его треклятый Гондолин. Но то, что она может посмеяться - куда приятнее.
Их отводят обратно в камеру - вернее, Финдекано оттаскивают - но не сковывают. Договор выполняется. Тхуриэйтель немедленно села рядом с Финдекано, осматривая его раны. Тело менять она не могла, зато могла петь, затягивая их. И вскоре на спине остались только десять шрамов - ей удалось даже отвести при этом боль. На себя, правда, не в землю, но это уже было неважно.

Сердце разрывалось от жалости и яростной ненависти к Мелькору, который устроил этот спектакль. Тварь, тварь...
Немного осталось. Совсем немного, и все закончится.
Финдекано точно стало легче, это было видно, когда он обернулся к ней - ну, точнее, попытался повернуть голову: это трудно сделать, когда лежишь на животе.
- Почему не надо? Тебе нужна помощь, - упрямо возразила Тхуринэйтель, ощупывая его плечи. Теперь можно было попытаться и здесь сделать что-то... понемногу, но до завтра она успеет сильно облегчить состояние Финдекано.
- Мне? Куда меньше, чем следовало, чтобы умерить мою прыть, - хмыкнула она, бодрясь изо всех сил. - Прости, Финдекано, но я буду тратить на тебя силы. Вот только скажи, что не стал бы мне помогать, если бы я тут валялась!
Тхуринэйтель с несвойственной ей нежностью провела рукой по его спутанным волосам.
- Хорошо. Прости, Финдекано. Не буду его злить.

- Затем, что если я вылечу тебя сейчас - ты хотя бы немного проспишь спокойно! - упрямо возразил Тхуринэйтель. Да, неожиданное препятствие - эльф помощи не желал. - Не бойся за меня, Финдекано. Я же вижу, что возражаешь ты только поэтому, а не потому, что не хочешь моей помощи. Глупо, да. Но я упрямая и всегда добиваюсь того, чего хочу, так что...
Она смотрела упрямо и твердо, не желая поддаваться, но просьба Финдекано зацепила сильно. Тхуринэйтель задержала ладонь на его волосах.
- Пожалуйста... позволь мне тебе помогать, - серьезно попросила она. - Ты не понимаешь? Нас посадили вместе для того, чтобы я изводилась и, наконец, сдалась и согласилась выполнить его условия. А я не хочу сдаваться! И не сдамся, пока могу тебе помочь иначе.
Твердость Финдекано чувствовалась, но Тхуринэйтель была не менее решительно настроена. Зря он упрямится.
- Не бойся за меня, - повторила она. - Я выносливая. Правда.

- Но недостаточно, чтобы вылечить тебя. Финдекано, да не противься ты! Я не из последних сил тебе помогаю!
Тхуринэйтель нахмурилась и посмотрела на него строго.
- Я умная, это ты сказал верно. Свои силы я рассчитать могу, и выбиваться ил сил не стану. Даю слово. Доволен? Теперь не будешь мешать мне тебе помогать?
Ну и конструкция, прямо скажем. Звучало в каком-то смысле забавно - а в сущности, просто нелепо - но что поделать, если это было точным описанием ситуации?
- Не бойся. Я в состоянии постоять за себя, и не надо меня защищать. Из нас двоих я старше, выносливее, умнее и лучше приспособлена - а еще лучше знаю подоплеку всех игр вокруг пленников. Поверь, Финдекано, я знаю, что делаю.
Глупый и самоуверенный эльф. Теперь он преисполнился намерений спасать ее. Вот ведь...
- Ты хочешь спать?

Тхуринэйтель ничего не ответила, только скептически изогнула бровь. Она бы посмотрела на то, как ей пытаются что-то не позволить... тем более полудохлый эльф. Но язвить все-таки не стала.
- Как есть, так и звучит. Финдекано... ты правда не понимаешь, что нас для того и посадили вместе, чтобы я тебе помогала? Для Мелькора - со всех сторон польза: и ты точно не погибнешь, и паузы делать не придется, и меня ослабит, и понаслаждается нашими душевными диалогами вроде текущего. Пойми, предсказать твою реакцию ему очень просто.
Так. О том, что их подслушивают, она напомнила, хотелось бы верить, что достаточно ненавязчиво.
- Если он захочет, он и так сорвется на мне, и мало мне не покажется, но ему это не нужно. Он уже попробовал, понял, что прямым давлением ничего от меня не добьется, а проблем поимеет изрядно, и вряд ли сейчас тронет меня всерьез. Он жмет через тебя - все просто, даже примитивно. Жмет теперь не на тебя, потому что ты не сломался ради собственного сына, а на меня, потому что у меня таких принципов нет, и ради тебя я способна на многое. Теперь понимаешь?
Хоть бы понял и перестал выделываться...
Тхуринэйтель взяла его ладонь в свои.
- Тогда спи. Спи... и пусть тебе приснится добрый сон... - прошептала она, порывом теплого ветерка принося сон и отдых.

Не то чтобы Тхуринэйтель была согласна с такой позицией.
- А ты понимаешь, что отвергать мю помощь - нечестно по отношению ко мне? Финдекано, я помогаю тебе, потому что иначе мне будет больно и плохо. Гораздо хуже, чем есть. Вот в чем смысл, понимаешь?
Большего говорить она не стала. Уселась поудобнее и положила голову эльфа себе на колени, чтобы ему было удобнее спать. Чтобы ему приснился хороший сон.
Пять недель. Пять недель и два дня - и стены тюрьмы исчезнут. Финдекано получит свободу, жизнь, вернется к семье... и сама она тоже получит свободу. Свободу от своего прошлого. Свободу от воспоминаний.
Свободу от этой проклятой, безумной, нелепой любви. Она уйдет, уйдет, наверное, навсегда, и тогда Майрон поймет, что потерял. Только поздно будет.
Если только...
Если Мелькор не обманет.
Тхуринэйтель не была наивной. Она очень хорошо понимала, что Мелькор может обмануть, в последний момент посмеяться над всеми ее чаяниями - и тогда падение в бездну отчаяния может сломать крылья даже ей.
Но ему же нужен Гондолин...

Как же легко на самом деле уговорить Финдекано - если знать, что и как ему сказать. Тхуринэйтель не чувствовала вины за эту маленькую... даже не ложь - манипуляцию, потому что сделано было для него самого.
- Спасибо тебе, - тихо сказала она. - Я не буду слишком усердствовать, обещаю.
Спал Финдекано недолго, хотя стоило бы ему дать себе побольше отдыха. Ни еды, ни воды так и не было... Придется требовать у Мелькора, если он решил, что такой сервис в договор не входит.
- Тебе получше стало? - Тхуринэйтель перебирала его волосы бережно. Почему-то рядом с Финдекано становилось немного легче, и давящая боль в груди отступала.

- Меня поймать нелегко...
Тхуринэйтель осторожно баюкала эльфа.
Время шло своим чередом, медленно, невыносимо медленно. Дважды в день пленников кормили - точнее, кормили Финдекано, ей еда была не нужна. Его били - это рвало душу, хотя Тхуринэйтель и знала, что ничего по-настоящему плохого не случится.
Мелькор издевался, но только на словах. Давил на больные места, грозил - это было иной раз хуже боли... Зато можно было потом, оставшись в камере наедине, лечить эльфа.
Тхуринэйтель даже пела однажды - тихую мелодию без слов. Слишком уж было больно и одиноко.
Больше всего она боялась, что Мелькор обманет и не даст бежать. Этого следовало избежать любой ценой.

Дни тянулись один за другим. Тхуринэйтель всё так же безмолвно смотрела, что делают с Финдекано палачи, выхаживала его и отвечала Мелькору отказами. С остроухим они говорили мало, больше молчали - с ним было хорошо молчать. Иногда Тхуринэйтель превращалась в большую чёрную пантеру, ложилась под бок Финдекано и грела его, пользуясь всеми привилегиями кошачьих - и гнала мысли о том, что лучше бы её чесала за ухом совсем другая рука.
Впрочем, эту руку она бы скорее откусила.
Через две недели её отвели к Мелькору. Ещё было рано для побега, значит, предстоял какой-то неприятный разговор - хотя начал-то Вала с улыбочкой и даже лаской. Она немедленно уселась в кресло, закинув ногу на ногу, и склонила голову к плечу.
- Пока устраивает. Какую именно часть?

Посидеть не дали, велели подойти. По взгляду, нехорошей улыбке и общим повадкам Тхуринэйтель понимала, что ничего хорошего ей Мелькор не приготовил, наоборот, что у него в запасе редкостная гадость. Так и оказалось.
Тхуринэйтель не была обычной женщиной, и жутковатое насекомое её не напугало, хотя она быстро сообразила, в чём смысл. Так что на "пиявку" она смотрела с холодным исследовательским интересом, да и выслушала спокойно - а почему бы и нет? Не самый приятный способ следить за ней, но всяко лучше, чем шпионы.
- Мне будет больно? - осведомилась Тхуринэйтель. - И не слишком ли много сил она выпьет? Мне ещё жить потом.
Это были самые важные вопросы, ответы на которые Мышь хотела знать прежде, чем соглашаться.
- И она будет именно видеть глазами? А если глаза мне завяжут, например?

Тхуринэйтель сморщила нос - слова "первое время" её не порадовали.
- А она не раздуется со временем, как настоящая пиявка? - уточнила Мышь, скептически глядя на извивающееся существо. - Тогда прятать будет нелегко.
Значит, она была изначально права: после побега ей не жить. Эта мысль не удивила Тхуринэйтель, да и не слишком расстроила - она давно была готова; лишь бы спасти Финдекано, а там... Утратит ли она только тело, или сама будет выпита до дна - уже не имеет значения. Второе временами выглядело даже заманчивее.
К тому же новость о том, что пиявка может только видеть, была утешающей. Это поможет скрыть то, что она пожелает скрыть - достаточно закрыть глаза.
- Как всегда, задача всё усложняется, - проворчала Тхуринэйтель. - Ну хорошо, я согласна.
Она подумала и подняла изрядно испачканный подол платья - ткань могла бы скрыть пиявку, а торс был довольно плотно обтянут - и посадила её на икру.