Эрейнион посмотрел на него со страхом и болью - совершенно искренними - как мог бы глядеть в такой ситуации на Эндила, брата, который, будучи под властью Саурона невольно погубил его самого. Синда мысленно поапплодировал брату - теперь, если Тху решит влезть в разум кого-нибудь из здешних бедолаг, он увидит их встречу точно такой, какой должно.
Разума коснулось осанве Эрейниона.
"Брат, пожалуйста, не надо. Замкни сердце. Не смотри..."
Эндил едва заметно покачал головой. Осанве... единение разумов... да, пока ещё можно. Главное - не привыкать к этому.
"Я буду пытаться облегчить твою участь, брат, пока это ещё возможно. Или ты на моём месте поступил бы иначе?"
Орки торопливо развели костёр. Пленника привязали поодаль у стойла для лошадей. Подали ужин, однако Эрейнион отказался. Эндил ненароком улыбнулся, вспоминая их недавнюю встречу, когда ученик Гортхаура не притронулся к ужину, как принц его ни уговаривал.
Он взял тарелку с орочьим варевом и стакан с каким-то пойлом, по цвету и запаху даже отдалённо не напоминающим воду, и направился к Эрейниону.
- Поешь. Силы тебе ещё пригодятся, голда, неразумно расходовать их здесь впустую.
"Пожалуйста, братишка. Нам необходимо осилить дорогу. Если не можешь есть эту дрянь, то хотя бы сделай несколько глотков - это пойло помогает держаться и сохранять голову свежей."

Брат пытался храбриться, пытался показать, что ему не страшно, чтобы облегчить совесть синда. Эндил сразу это понял - хотя бы потому, что и сам вёл бы себя так же в подобной ситуации. "Ты и правда будешь в порядке, братишка. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось."
Однако, как бы Эрейнион ни старался держать себя в руках, его брат видел, что тому по меньшей мере жутко видеть его вновь в обличье врага.
- Кто ты? И что сделал с Эндилом?
- Я не знаю никого с таким именем. - Холодно, кратко. - Я многих убивал, быть может, среди них и тот, о ком ты говоришь.
Заметив лёгкий кивок, положил тарелку и чашку подле пленника.
- Как только пожелаешь есть, скажи. Но если через три часа тебя не посетит подобное желание, я прикажу кормить тебя насильно. Поверь, орки будут в восторге от такого приказа. Мне не нужно твоей смерти, голда. Я хочу, чтобы ты добрался до Твердыни живым и невредимым, насколько это возможно.

- И ты отдашь меня Морготу... Скажи им - пусть не стараются. Потомок Финве предателем не станет.
- Значит, станешь мертвецом. Или очередным пугалом в застенках, - мрачно констатировал синда. От взгляда Эрейниона по спине невольно побежали мурашки. "Только не верь им, брат. Это всё - только игра. Я никогда не предам тебя." Как предал себя самого... нет, его брат так никогда не поступит. Хотя бы потому, что у Эрейниона есть то, чего недоставало ему тогда - яд за щекой, которым можно воспользоваться в любой момент.
Наконец, пленник согласился поесть. Синда присел рядом с ним и принялся понемногу, ложка за ложкой, кормить - без довольства или, тем более, злорадства.
- Прости, но руки тебе развязать не могу. Слишком высока вероятность, что ты выкинешь что-нибудь... неприятное.

- Это лучше, чем быть рабом,
- Я - не раб господина Майрона. Я - его ученик, - жестко возразил синда.
Похоже, пленник не желал больше бессмысленных споров. Что ж, это к лучшему. Незачем тратить слова впустую. И... ни к чему испытывать самих себя - как долго еще они оба сумеют удерживать маски?
Когда пленник закончил с похлебкой, ученик Волка дал ему выпить несколько глотков орочьей браги и отошел на пару шагов, устроился на земле, ясно давая понять всем своим видом, что желает расположиться на ночлег здесь, а не где бы то ни было еще. Когда один из орков-охранников робко поинтересовался, отчего "господин эльф" не идет отдыхать, тот лишь резко ответил, что пленник слишком важен, и он ни за что не доверит его охрану ничтожным тварям, которым ничего не стоит напиться и захрапеть.
- Кругом эльфы, - констатировал он. - И они мечтают освободить своего короля. Они двигаются бесшумно, а стреляют так, как вам, идиотам, и не снилось.
С этими словами юноша показательно завернулся в плащ и откинулся назад, слегка смежив веки, но не закрыв глаз вовсе.
В таком положении они и провели ночь: Эрейнион - привязанным у лошадиного стойла, а его пленитель... его друг и брат - поодаль, защищая свою "добычу". С рассветом двинулись в путь. "Господину эльфу" выбрали лучшую лошадь из тех, что имелись на здешнем скудном подворье. Рядом на массивном гнедом рысаке ехал внушающих размеров орк, впереди которого сидел - все еще связанный - пленный принц. Их сопровождали еще трое на двух лошадях. Хотя по навязчивому волчьему вою, о и дело доносящемуся из лесной чащи, свита слуги коменданта оказалась куда обширней, чем он рассчитывал. Несколько раз Эндил порывался забрать пленника к себе в седло, но здравый смысл его останавливал. Орк, что вез Эрейниона, явно превосходил его в силе и мог удержать эльфа с большей вероятностью. Если он пренебрежет такой возможностью, это будет казаться подозрительным. Несколько раз он обращался к Эрейниону через осанвэ, справляясь о состоянии брата и поддерживая его, обещая, что все будет хорошо. Затем - это был полдень второго дня их пути - они ступили на Черные земли - здесь осанвэ было под запретом. Теперь юноши были окончательно отрезаны друг от друга. Им оставалось немного - короткий взгляд, жест, а еще... их умение угадывать мысли и настроение друг друга даже без помощи осанвэ, загадочный и прекрасный дар, который сейчас поддерживал их обоих.
Не доезжая каких-то двух лиг до крепости, юноша открыл сознание и обратился к тому, кого боялся и ненавидел больше всего - к Саурону:
"Милорд, я вернулся. И со мной тот, кого вы желали видеть мертвым."
Оставалось надеяться, что Волк позволит ему все объяснить при личной встрече.

- Я - не раб господина Майрона. Я - его ученик.
Нолдо лишь усмехнулся в ответ, давая понять, что не видит особой разницы, но продолжать разговор не стал.
Эрейнион заставил себя поесть. Он понимал, что неизвестно, когда у него будет еще такая возможность. Только это соображение - да еще нежелание доставлять проблем Эндилу - заставило его считать это пищей. Питье и вовсе было омерзительно... и воскрешало в памяти не самые приятные воспоминания. Прокашлявшись принц огляделся. Синда никуда не ушел, на что втайне он надеялся. Вместо этого друг явно устраивался на отдых неподалеку. Эрейнион обеспокоился. Это может навести на подозрения. Но друг что-то резко и раздраженно ответил орку, явно интересовавшемуся, почему эльф решил остаться здесь, и тот отстал с каким-то пристыженным видом. Нолдо попытался  расслабиться и уснуть. Не тут-то было. Несмотря на бессонную ночь заснуть юноша не мог. Снова накатывали волны страха, терзали мысли об отце... об их неминуемой встрече. И, конечно же, никуда не девалась тревога за Эндила. Но поворачивать назад было уже невозможно и, значит, нужно было просто идти вперед. И будь, что будет.
День догорел, прошла ночь. Время от времени нолдо проваливался не в сон даже, а в короткую тревожную дрему, наполненную смутными образами и звуками.
Наконец забрезжил рассвет. Сборы были недолгими и вот они двинулись в путь. Путешествие казалось принцу невыносимо долгим. Не то, чтобы ему не терпелось попасть в Ангбанд, но внутреннее напряжение выматывало. Поначалу они с Эндилом еще перебрасывались короткими репликами осанве, но вскоре это стало невозможным. Нолдо наглухо закрылся, уверенный, что то же самое сделал и Эндил.
Выехали на равнину. Темная полоса впереди все приближалась и становилась выше, пока не превратилась в могучую гряду Железных гор. И над ними царил Тангородрим. Невольно сердце сжималось по мере приближения к этим местам.
Их ждали. Завидев впереди несколько всадников Эрейнион выдохнул и выпрямил спину, расправил плечи. Заставил себя убрать всякие следы страха даже из мыслей. Он больше не наивный мальчишка. И он не позволит врагам увидеть сына Финдекано испуганным м сломленным.

Эрейнион проклинал себя, свое упрямство, свою глупость. Не нужно было ничего этого затевать. Нужно было убедить или заставить Эндила отказаться от возвращения в Ангамандо, а теперь… Едва увидев, что их встречают – а в том, что встречают именно их не было сомнений – и узнав среди встречающих Саурона принц понял, как ошибся. Осанве… больше никак не объяснить эту встречу. Эндил открылся Тху. Почему, ну почему он не подумал об этом сразу?! Друг вынужден будет открыть свой разум, чтобы избежать подозрений. Но это слишком ужасно. Юноша помнил все, что пережил тогда, борясь за жизнь брата с ним самим. Помнил насилие над волей, смятое аванирэ, проникновение чужой воли и давящее, неосознанное, но от этого не менее тяжелое ощущение постоянного присутствия чужой, жестокой силы в своем сознании. Словно не Эндил, а он сам пережил весь этот ужас. И вот теперь снова?.. И как сохранить в тайне их замыслы?..
Но думать об этом было уже поздно. Тху отдал приказ и его слуги принялись его исполнять. Нолдо больше не пытался сопротивляться. Понимал, что выглядеть это будет жалко. Пока шли вся выдержка уходила на то, чтобы ни словом, ни взглядом, ни жестом не выдать того, что на сердце. Эндил передал его оркам и ушел. Принц прикусил губу. Благо, проявление подобных эмоций здесь вряд ли могло вызвать удивление у стражи.
Снова его обыскали. Интересно, на что рассчитывали? Забрали плащ, а больше ничего у него и не было. Наконец его бросили в темную каменную камеру, заперли и оставили одного. Отчаяние наваливалось неподъемной гранитной плитой, и в какой-то момент нолдо понял, что, если и дальше так пойдет, он долго не выдержит. А он должен выдержать. Иначе это будет предательством по отношению ко всем, кому он обещал выжить и вернуться.
Руки ему так никто и не удосужился развязать и они нестерпимо ныли от плеч до запястий, а пальцев юноша уже не чувствовал. Он провозился несколько часов, но смог, наконец, освободиться от пут. Это занятие забрало неожиданно много сил… ну и хорошо. Теперь их не было на мрачные мысли. Тем более, что освобожденные конечности вспыхнули новой болью, словно кисти сунули в улей, полный злющих пчел. Он сполз по стеночке, пытаясь растереть затекшие запястья немеющими пальцами. Скорее всего, думал Эрейнион, его ожидание подходит к концу. Интересно, кто будет первым? Моргот? Тху? Или кто-нибудь незнакомый? Насчет обстановки, в которой будет проходить встреча юноша как раз не сомневался.

К сожалению, или к счастью, однако ждать долго не пришлось. Вскоре комендант вернулся в свои покои, и эльфу не стоило труда догадаться, где тот пребывал до сих пор - наверняка доложил "Учителю" радостную новость. Юноша едва заметно поджал губы и побледнел.
Взгляд господина был холодным и пронизывающим. Эльф старался не признаться самому себе, однако руки у него предательски тряслись. В висках стучал страх - если комендант догадается, у них с Эрейнионом останется только один выход...
Майа велел ему подойти. Юноша, уняв страх, как умел, подчинился. Подойдя к Саурону, склонил голову.
- Теперь рассказывай. Все подробно.
- Милорд, простите меня... я подвел вас. Я подвел Учителя. Но я старался... я готов был пожертвовать собственной жизнью, лишь бы исполнить вашу волю. Однако принца защищали неведомые мне чары, оказавшиеся сильнее моего клинка. Мне не удалось убить самозванца, но сам я оказался пленен, потом бежал. Долго скрывался в лесах Хитлума в надежде на удачу. Однажды она мне улыбнулась, я выследил принца в лесу, когда тот купался в реке. Он перебрался на противоположный берег, оставшись в одиночестве, без своих спутников. Там я вновь напал на него, но и в этот раз в силу неизвестных мне причин не сумел - физически не сумел - уничтожить жертву. Отряд орков, оказавшийся неподалёку, разрешил задачу. Так принц оказался пленником Твердыни, а я получил возможность вернуться в надежде, что вы сможете исправить мою оплошность.
Вот и все. Теперь коменданту решать, наградить его, или наказать.

Приказ коменданта изумил эльфа, не менее того. Что же это - попытка унизить провинившегося раба? Орки в подземельях прекрасно знают, что ученик Волка презирает их, и не упустят случая вместить обиду. Или Саурон что-то заподозрил? Или, не дай Эру, замыслил сделать из него палача для Эрейниона?..
Однако, так или иначе, синда обрадовался, действительно обрадовался решению майа. По крайней мере, у него появится возможность, пусть и ничтожная, отыскать короля голодрим, если верно выбрать время.
Лишь на миг губы эльфа дрогнули, изобразив подобие улыбки, и тут же раб опустил голову ниже.
- Я благодарю вас, милорд, за снисходительность к моему проступку.
Это решение и вправду было милостивым. Если бы Саурон пожелал, он мог бы отправить провинившегося раба в темницы тотчас же - и не как слугу для тюремщиков, а как самого настоящего узника.

Остаться одному надолго ему не позволили. Вскоре появились рабыни - две молчаливые аданэт - которые принесли ужин. Настроение синда вовсе не располагало к трапезе, однако юноша понимал, что отказ от еды будет поступком не только глупым с его стороны, но и подозрительным. Поэтому нехотя съел немного супа, кусок хлеба и отставил поднос. Тут же, словно по сигналу, в комнате появилась еще одна служанка, и сообщила, что для "господина эльфа" приготовлена баня. Эту новость тот воспринял с большим энтузиазмом - помыться с дороги, смыть с себя запах орков и дорожной пыли было совсем неплохо...
Юноша возвратился к себе спустя около получаса. Он пробыл в бане относительно недолго, однако тепло и былая усталость дали себя знать; назад синда едва волочил ноги. В глазах буквально двоилось. Сон подбирался к нему решительно и скоро. Что же это? Неужели дорога была столь тяжела? Или дело не только в усталости?.. Впрочем, последняя мысль пронеслась уже вскользь, походя и мимолетно. Юноша добрался до постели и упал лицом вниз, пусть и не спящий, но совершенно обессиленный, в состоянии, близком ко сну.
Сколько он пролежал так, сказать было трудно. Потом синда ощутил краем сознания легкое прикосновение чар. В голове все мутилось. Он знал, понимал, что следует сопротивляться, но сил на это уже не было. Да и чему именно противиться? И как?..

Ему снился Эрейнион. Эру, как же хотелось видеть друга, просто знать, что он жив и здоров. И как же... как же противна была мысль о том, что это он, неудачник-синда, виноват в нынешнем положении принца. Нельзя было соглашаться. Нужно было воспрепятствовать любой ценой участию Эрейниона в этом безумии! Или вовсе исчезнуть из лагеря, ничего не говоря ему. Вот только... возможно ли построить так с братом; с братом, который вопреки всему возвратил его назад, с полупути к Чертогам?
Эндил, не просыпаясь, повернулся на бок и слабо улыбнулся во сне, вспомнив их первую встречу после того, как чары Гортхаура пали. Они оба были слабы и вместе с тем счастливы. Счастливы уже тем, что могут просто говорить друг с другом впервые за десять лет, ничего не боясь.
Показалось, или... кто-то ласково провёл рукой по волосам? Так раньше мама делала... конечно, это сон.
- Я... хочу домой... - еле слышно прошептал он глупую детскую фразу. Но сейчас, во сне он вновь мог позволить себе быть ребенком - беспечным и счастливым, каким был давно, до своего первого пленения. Когда у него еще были родители. И был дом.

Воспоминания проникали в голову как бы сами собой. Краем сознания юноша даже удивлялся, почему он видит то, о чем не должен вспоминать, не должен даже думать, пока они не покинут Ангбанд.
Они с Эрейнионом вновь сидели в шатре принца. Синда ощущал почти физически плечи друга под своими руками, когда он едва не насильно заставил Эрейниона присесть.
"Я могу спасти твоего отца. Но для этого я должен вернуться к Саурону..."
"Я не допущу прежней ошибки. Или мы пойдем вместе, или вместе останемся."
Потом тот же шатер, только участников стало больше. Показались целитель и воин, которым мальчики доверяли больше всего.
"Я сумею вывести их... мы укроемся в ущелье. Эрейнион сообщит тебе при помощи осанве..."
"Айкассэ, ты можешь изготовить такой яд, который способен убить за секунды?.."
Воспоминания причиняли боль. Мальчишка вдруг заметался во сне, чувствуя необъяснимую тревогу. Из груди вырвался приглушенный стон. На миг глаза синда открылись, и тут же закрылись вновь прежде, чем юноша успел проснуться.

Отредактировано Маэглин (2015-09-01 18:37:00)

Проснувшись, юноша почувствовал себя ощутимо лучше. Усталость прошла, тело получило необходимый отдых; лишь голова немного кружилась, как бывает иногда после исключительно крепкого сна. Вскоре синда вовсе решил, что странные видения и непонятная тревога, мучившие его поначалу, были не более, чем игрой измученного усталостью разума.
Мальчик сел на постели, стараясь собраться с мыслями и обдумать свои дальнейшие действия. Сегодня он должен будет отправиться отбывать наказание в темницы Ангамандо - как один из подручных палачей. Он от души надеялся, что его новые господа не станут злоупотреблять своими возможностями, и что ему не придется принимать участия в их тамошних развлечениях, как не приходилось прежде. Прочее мало его заботило, к побоям и унижению он привык. Надежда отыскать государя голодрим; надежда узнать о судьбе Эрейниона стоила этого. Да и орки должны бы его побаиваться...