- Если мы помилуем предателя лишь потому, что его казнь может может внести разногласия в город... Разве это не посеет еще большее отчуждение? Между всеми. Этим мы докажем, что не доверяем королю, не доверяем друг другу. И не будет ли это еще большим наказанием для принца - быть вечной причиной раздора между королем и народом, живым напоминанием о том, как непрочна наша вера друг другу. Нет, мы должны принимать только те решения, в правильности которых уверены. По настоящему. И, если решим помиловать его, то потому, что поверим словам Маэглина, а не потому, что так проще или выгоднее.
- Если бы я не верил в искренность раскаяния Маэглина, лорд Дуиллин, никакие соображения целесообразности и удобства не заставили бы меня переменить своего мнения – ответил Эктелион. – Но я поверил. Однако, я не считаю, что это должно избавить принца от наказания, потому что, сколь бы искренним ни было его раскаяние, оно не вернет к жизни тех, кто неизбежно погибнет в этой войне. Что же касается угрызений совести, боюсь, здесь мы ничем не можем помочь Маэглину – отныне он сам себе и судья, и палач. Разве что – лорд невесело усмехнулся – Совет все-таки приговорит его к смерти. А если Вы, лорд, знаете как избавить его и от того и от другого – говорите.
Эктелион давно, а точнее никогда, не чувствовал себя так отвратительно. Прежнего гнева по отношению к Маэглину он не испытывал, и теперь чувствовал себя палачом, пытающим пленника. Если бы можно было вывести юношу из зала на время обсуждения всего этого… но это невозможно. Если бы дело касалось только короля и лордов, он, возможно, был бы более мягок по отношению к Ломиону. Но лорд знал, что отвечает за сегодняшнее решение перед своими верными, которые вовсе не обязаны разделять их жалости к предателю – ведь это им погибать в предстоящей битве по его милости, их детям оставаться сиротами, а женам – вдовами. А на мальчишку было жалко смотреть: бледный, раздираемый страхом, виной и этими своими непонятными видениями, или голосами – балрог их разберет. Но все же Маэглин нашел в себе силы высказаться.
- Пусть Совет знает, я не хочу и не смогу жить, сознавая, какой ценой далось это право. Если лорды Гондолина и сами жители нашего города сочтут казнь справедливым наказанием, я приму его. Приму безропотно, даже с радостью, если это послужит залогом единства короля и народа. Потому что допустить раскол сейчас – это все равно, что заранее позволить Врагу победить.
Владыка Фонтанов с сочувствием взглянул на паренька и проговорил:
- Я верю, что ты искренне так считаешь, Маэглин. Но, к сожалению, а точнее – к счастью, твоя смерть вряд ли может исправить здесь что-нибудь. Сейчас все зависит от того, насколько мы все доверяем друг другу. Вы зря, лорд, - снова обратился он к Дуиллину, - решили, что я не доверяю королю или осуждаю его. Потому что не уверен, что будь я на его месте, то поступал бы по-другому. Если я правильно понял, то по делу Маэглина мы пришли к более или менее единому мнению – казни не будет. Но те из гондотлим, что не присутствовали на сегодняшнем Совете, могут не одобрить его. Именно поэтому я предлагаю не прекратить Суд, а отложить его…. до лучших времен. Тем более что причин для этого предостаточно. Кто знает, может быть до тех пор Маэглину представится случай доказать свою верность городу и отношение к нему изменится.
Да, по поводу помилования решение, кажется, можно было считать принятым. По крайней мере, Эктелион был в этом уверен. Хотя сам Маэглин, похоже, этой уверенности не разделял. А вот обсуждение поездки к феанорингам продолжалось.
- Государь... Позволь спросить - почему ты хочешь, чтобы именно твой племянник  поехал послом к феанорингам? Он не дипломат...  С этой ролью мог бы справиться и кто-то из лордов? – осведомился Дуиллин. К нему присоединился Рог, высказавшийся довольно резко, но при том прямо. И тут же высказался Туор. Этот факт несколько удивил Эктелиона – он вообще не предполагал, что адан присутствует здесь.
- Послушайте меня, народ Гондолина.  Я знаю, что едва ли вправе говорить сейчас перед вами, и все же… не вы ли, почтенные лорды, недавно сами настаивали на том, чтобы остаться в городе и защищать его до последней капли крови? Что ж, государь принял ваше решение, и сейчас ищет союза с иными эльфийскими государствами, чтобы те помогли защитить ваш общим дом. И если он считает, что принц справится с обязанностью посла, уверен, у короля есть на то причины. Так почему бы вам и вправду не дать юноше шанс? Отправьте с ним кого-нибудь из ваших верных, кому Совет всецело доверяет? Или же, на крайний случай, пусть Маэглин прибегнет к осанвэ, чтобы доказать, что он не лжет, ведь вам, эльдар, открыта такая возможность. Но обрекать его если и не на смерть, то на всеобщее презрение, не дав возможности оправдаться, это жестоко.
- Я ещё раз повторюсь, что, поручая Ломиону посольство к феанорингам, не преследую цели просто отослать его из города. Что же касается причин, они не подлежат пока всеобщей огласке. По крайней мере у меня на то прав нет. Да, я знаю, что такие шрамы не залечить. Но их можно закрыть или объяснить иначе. Хорошо... Можно отправить не одного Маэглина. С ним может поехать кто-то из лордов. И я склоняюсь к кандидатуре Рога, считая возможным поручение ему этой миссии, а заодно наблюдения за принцем, коли к нему остаётся недоверие.
Признаться, чем дальше, тем больше Эктелион приходил в недоумение от позиции кроля по этому вопросу. С одной стороны, Тургон явно не желал смерти племяннику, а с другой – собирался отправить его в дорогу, на которой мальчишке угрожает опасность погибнуть или опять попасть в плен. И еще не ясно, что будет хуже, как для самого Маэглина, так и для города. Да и состояние юноши не вызывало излишнего оптимизма. Ему целители нужны, а не дальние поездки.
- Послушай, принц! А ты уверен в том, что он уверен?
- Разве может жить уверенность там, где дело касается Отца Лжи, лорд Рог? Однако, насколько я могу судить, Моргот уверен, что сумел поселить в моем сердце страх сильнее, нежели голос совести. К тому же, я полагаю все же, что еще нужен ему, а раз так, ни один из его прислужников не причинит мне вреда.
- Я думаю, что нам лучше на всякий случай, считать, что Моргот знает о том, что Маэглин отступил от него. Последнее дело считать врага глупцом, тем более, если этот враг – Моргот. Но даже если, паче чаяния, он все еще уверен в своей власти над принцем, с чего мы должны считать, что каждый орк в Белерианде знает Маэглина в лицо и в курсе его с Морготом дел? Если на своем пути к Амон Эреб он нарвется на орков без достаточной охраны, они его просто убьют, не спрашивая ни имени, ни рода, или принц снова попадет в плен. И если о том узнает Моргот – а он наверняка узнает – у него не могут не возникнуть вопросы по поводу того, что делает Маэглин в такой дали от Гондолина. Так к чему такие сложности и риски? Я бы вообще предложил оставить дипломатические вопросы Третьему Дому, а самим плотнее заняться подготовкой к войне. Потому что мы не знаем, когда нападет Моргот и будет ли у нас время на то, чтобы собрать союз. И, к слову, если мы все же рассчитываем, что Враг предупредит Маэглина о нападении, то принц должен находиться в городе, чтобы вовремя сообщить об этом нам.
- И еще, думаю, нелишним будет узнать нам всем, кто такая эта девушка, столь необычно появившаяся в нашем городе. Не думаю, что окрестные горы изобилуют эльфийскими девами.
Эктелион чуть удивленно взглянул на Дуиллина. Что он имеет ввиду? Он, что, в чем-то подозревает эту девочку?
- Эта девушка – дочь одного из верных владыки Финрода Фелагунда, лорд. Ее отец был одним из тех, кто сопровождал бывшего короля Нарготронда в его последнем походе. Она двинулась в путь вслед за отрядом государя Ородрэта и настигла его в Окружных горах. Поверьте мне, Кампилоссэ чиста и благородна, и если Ородрэт прибудет сюда, в Гондолин, как намеревался, то он, безусловно, подтвердит мои слова. 
Лорд с интересом посмотрел на юную эльдэ. Если он правильно понял слова Маэглина, это дитя в одиночку совершило путь от Нарготронда до Окружных гор. Интересно, зачем? Однако удовлетворять свое любопытство сейчас не время и не место, тем более, что Маэглин снова начал терять связь с реальностью. Это явно очень беспокоило и короля, и Кампилоссэ, и Идриль.
- Это не он, не он, слышишь. Твоего отца здесь нет. Это лишь морок, дух... не слушай его, не смотри на него. И тогда он пропадёт.
А вот в этом Эктелион был совсем не уверен. Если Эол и впрямь явился по душу Маэглина, то так просто он не уйдет.
- Все хорошо.  Не бойтесь, все хорошо… все так и должно быть… Да, я изменился, хотя и не знаю, дает ли мне это право просить прощения… И я не хотел зла ни дяде, ни Итариллэ, ты знаешь это. Да, я искал путей к власти, помышляя о ней порою самым безобразным образом. Но потом, добившись того, что Владыка Тьмы нарек меня будущим королем, я не испытал радости; я очень быстро понял, что не хочу ни государства, ни короны такой ценой. Заслуживаю, или нет…  это решать не мне, и не тебе, отец. Пусть решение примет народ Гондолина.   
Какие Феаноринги, какое посольство! Мальчишка на ногах едва держится. И вряд ли ситуация сильно изменится за неделю.
- Тогда давайте так и решим. Пусть Маэглин отныне перестанет считаться главой Дома Крота. Его заключат под стражу, за ним будут присматривать целители. А дальше… дальше будет видно, способен ли он выдержать путь до Амон Эреб – подытожил Галдор, и Эктелион поддержал его.
- Согласен с Вами, лорд. И предлагаю отправить уже Маэглина к целителям. Все остальное может быть обсуждено и без его присутствия.

- Если мы помилуем предателя лишь потому, что его казнь может может внести разногласия в город... Разве это не посеет еще большее отчуждение? Между всеми. Этим мы докажем, что не доверяем королю, не доверяем друг другу. И не будет ли это еще большим наказанием для принца - быть вечной причиной раздора между королем и народом, живым напоминанием о том, как непрочна наша вера друг другу. Нет, мы должны принимать только те решения, в правильности которых уверены. По настоящему. И, если решим помиловать его, то потому, что поверим словам Маэглина, а не потому, что так проще или выгоднее.
А вот Кампилоссэ было совершенно неважно сейчас, по какой причине лорды решили помиловать Маэглина. Главное – он должен жить. А остальное… остальное будет потом, и они справятся. И в этот момент юноша поризнес:
- Пусть Совет знает, я не хочу и не смогу жить, сознавая, какой ценой далось это право. Если лорды Гондолина и сами жители нашего города сочтут казнь справедливым наказанием, я приму его. Приму безропотно, даже с радостью, если это послужит залогом единства короля и народа. Потому что допустить раскол сейчас – это все равно, что заранее позволить Врагу победить.
«Нет, melda, что ты говоришь!» - подумала Кампилоссэ. Эльдэ с ужасом смотрела на любимого. Ей казалось, что даже сердце перестало биться.
"Тебе не за что просить у меня прощения, melde. Спасибо тебе – за всю твою доброту, за храбрость, за любовь, что ты подарила мне, и за то, что защищаешь даже сейчас, зная, что за гнусный поступок я совершил. И я знаю, ты еще будешь счастлива; ты должна быть счастлива, любимая моя, если только Высшим силам Арды не чужда справедливость".
Маэглин говорил так, словно прощался с ней, и, взглянув ему в глаза, девушка поняла, что это действительно так – в глазах юноши не было надежды.
«Не говори так, любимый. Мы будем счастливы вместе, а если… нет, мне не нужно никакое счастье без тебя».
В этом дева была абсолютно уверена. Если ей суждено все же потерять сегодня Маэглина, она больше уже не сможет быть счастлива. «Я буду ждать тебя, любимый. Всегда» - думала нолдэ, глядя ему в глаза.
- И еще, думаю, нелишним будет узнать нам всем, кто такая эта девушка, столь необычно появившаяся в нашем городе. Не думаю, что окрестные горы изобилуют эльфийскими девами.
- Эта девушка – дочь одного из верных владыки Финрода Фелагунда, лорд. Ее отец был одним из тех, кто сопровождал бывшего короля Нарготронда в его последнем походе. Она двинулась в путь вслед за отрядом государя Ородрэта и настигла его в Окружных горах. Поверьте мне, Кампилоссэ чиста и благородна, и если Ородрэт прибудет сюда, в Гондолин, как намеревался, то он, безусловно, подтвердит мои слова. 
Маэглин говорил спокойно, но эльдэ чувствовала, что за этим спокойствием скрывается страх.
- Мое имя Кампилоссэ, дочь Лансира – ответила девушка. – В Гондолин меня привела судьба, никак иначе свое появление здесь я Вам объяснить не смогу. Что вы хотите знать обо мне, лорд? Спрашивайте.
Нолдэ взглянула на Дуиллина твердо, даже немного холодно. Ее задел не столько вопрос лорда, сколько то, что Маэглин, ко всему прочему, вынужден был сейчас отчитываться и за нее в какой-то степени. Но через мгновение эльдэ уже не думала о Дуиллине, ибо Ломион вновь попал во власть своих видений.
- Это не он, не он, слышишь. Твоего отца здесь нет. Это лишь морок, дух... не слушай его, не смотри на него. И тогда он пропадёт.
- Все хорошо. Не бойтесь, все хорошо… все так и должно быть.
Нет, так не должно быть! Не должен отец желать зла своему ребенку, какие бы обиды не лежали между ними. Почему-то Кампилоссэ не сомневалась в том, что Эол не морок, как считала Итариллэ. Но чего он хочет добиться? Неужели это все – лишь ради мести?
- Да, я изменился, хотя и не знаю, дает ли мне это право просить прощения… И я не хотел зла ни дяде, ни Итариллэ, ты знаешь это. Да, я искал путей к власти, помышляя о ней порою самым безобразным образом. Но потом, добившись того, что Владыка Тьмы нарек меня будущим королем, я не испытал радости; я очень быстро понял, что не хочу ни государства, ни короны такой ценой. Заслуживаю, или нет…  это решать не мне, и не тебе, отец. Пусть решение примет народ Гондолина.   
- Тогда давайте так и решим. Пусть Маэглин отныне перестанет считаться главой Дома Крота. Его заключат под стражу, за ним будут присматривать целители. А дальше… дальше будет видно, способен ли он выдержать путь до Амон Эреб.
- Согласен с Вами, лорд. И предлагаю отправить уже Маэглина к целителям. Все остальное может быть обсуждено и без его присутствия.
Кампилоссэ боялась в это поверить, но, кажется, лорды действительно решили помиловать Маэглина. К разговору о том, что, Маэглин, возможно, отправится к феанариони, девушка особенно е прислушивалась. Эльдэ точно знала, что, куда бы он ни отправился, она последует за любимым. Главное – он будет жить.

- Все хорошо. Не бойтесь, все хорошо… все так и должно быть.
- Не надо, пожалуйста. Не говори с ним, не отвечай ему. - предприняла ещё одну попытку принцесса.
Нет, так не должно быть. Так просто не может быть. Зачем Ломион говорит это. Ведь он не успокоил её, а ещё больше встревожил. И вновь брат заговорил, отвечая на только ему слышимые слова Эола.
- Да, я изменился, хотя и не знаю, дает ли мне это право просить прощения… И я не хотел зла ни дяде, ни Итариллэ, ты знаешь это. Да, я искал путей к власти, помышляя о ней порою самым безобразным образом. Но потом, добившись того, что Владыка Тьмы нарек меня будущим королем, я не испытал радости; я очень быстро понял, что не хочу ни государства, ни короны такой ценой. Заслуживаю, или нет… это решать не мне, и не тебе, отец. Пусть решение примет народ Гондолина.
А из обсуждения, идущего между лордами, стало понятно, что казни не будет, а суд откладывается на неопределённое время. Принца собирались отправить к целителям. А уже без него решать все остальные вопросы, накопившиеся в ходе этого Совета. Основным из них по-прежнему являлось возможное посольство Маэглина к Феанорингам. И мнения разделились, причём довольно сильно. Решение своего отца девушка принимала, хоть и с оговорками. Ждать действительно нет времени. А за неделю, принцесса это знала, нескольким опытным целителям вполне удасться привести состояние Маэглина в норму, достаточную для того, чтобы выдержать предполагаемый неблизкий путь.
И тут, Итариллэ даже не ожидала этого, вперёд вышел Туор и заговорил:
- Послушайте меня, народ Гондолина. Я знаю, что едва ли вправе говорить сейчас перед вами, и все же… не вы ли, почтенные лорды, недавно сами настаивали на том, чтобы остаться в городе и защищать его до последней капли крови? Что ж, государь принял ваше решение, и сейчас ищет союза с иными эльфийскими государствами, чтобы те помогли защитить ваш общим дом. И если он считает, что принц справится с обязанностью посла, уверен, у короля есть на то причины. Так почему бы вам и вправду не дать юноше шанс? Отправьте с ним кого-нибудь из ваших верных, кому Совет всецело доверяет? Или же, на крайний случай, пусть Маэглин прибегнет к осанвэ, чтобы доказать, что он не лжет, ведь вам, эльдар, открыта такая возможность. Но обрекать его если и не на смерть, то на всеобщее презрение, не дав возможности оправдаться, это жестоко.
Вот и он тоже склоняется к тому, что Ломиону всёже стоит поехать, причём поехать именно тогда, когда сказал король. Причин много, но главная всёже - необходимо как можно быстрее создать союз. А у принца, как считает Тургон, действительно получится это сделать лучше чем у всех других. Ну и что, что очень опасно и довольно непросто. Маэглин всё равно справится. Должен справиться.

- Я верю, что ты искренне так считаешь, Маэглин. Но, к сожалению, а точнее – к счастью, твоя смерть вряд ли может исправить здесь что-нибудь. Сейчас все зависит от того, насколько мы все доверяем друг другу...
Друг другу... но ведь он отныне - уже не лорд, не принц, не член Совета, не житель Гондолина. Он - предатель, отступник, для которого смерть будет более чем справедливым наказанием. На секунду Маэглин попытался вообразить себя на месте любого из гондотлим - себя прежнего, упертого, высокомерного мальчишку. Разве он стал бы слушать оправдания? Разве слова раскаяния могли бы его пронять? Нет, он настаивал бы на справедливом и максимально суровом наказании - совсем как недавно Эктелион. Что касается доверия Совета по отношению к своему государю, оно вообще не должно подлежать каким-либо сомнениям. В случае же, когда лорды не могут прийти к единому мнению, решение одно - буква закона. А на сей счет закон весьма однозначен. Теперь Маэглин хорошо видел это - пусть не теперь, однако, его помилование неизбежно внесет раскол не только среди членов Совета, но и среди народа.
"Эту, что же мне делать?.." Казалось, любое решение грозило бедой. 
- Я согласен с тем, что принцу нельзя больше оставаться главой дома, да и с тем, что за ним нужен постоянный присмотр, и целителям в том числе. Только мы об одном забывает - мы здесь много говорим о том, что должен сдеклать принц, о том, что он должен куда-то поехать, сражаться за город. Но я хотел бы услышать, что он сам думает про то, что должен сделать. Ответ "все, что угодно" слишком расплывчатый, он ни о чем не говорит. Маэглин, что ты считаешь необходимым сделать?
- Я?.. - Юноша замялся на мгновение, но тотчас- на удивление быстро, нашел, что ответить. - Я думаю, нужно приложить все усилия, чтобы отвратить угрозу, а это возможно лишь в том случае, если мы вступим в союз с другими эльфийскими государствами и свободными народами Средиземья. Что касается меня, я, как и любой другой, должен сделать для этого все возможное. Мы говорим о посольстве к Феанорингам? Что ж, я готов поехать, несмотря на весь риск, сопряженный с этим. Более того, я считаю, мы должны призвать себе в помощники и Дориат, а для того требуется сперва примирить государя Диора с Первым Домом нолдор. И я готов взять эту задачу на себя. И, конечно, мое дело - предупредить Совет, если мне вдруг станет известно что-либо о планах Врага. 
Откуда взялась в его словах подобная дерзость? Неужели он - Сын Сумерек,  вправду полагал, что способен помочь наладить отношения между Дориатом и Феанорингами, хотя прекрасно знал, какое удивительное сокровище сделалось причиной вражды, и чем ему придется рискнуть, чтобы исполнить свое обещание?
- Не вобьет. Если мы готовы сейчас из-за недовольства и недоверия друг к другу этому случиться, значит он был вбит уже давно. Сейчас мы должны решить - верим ли друг другу. Твоя смерть здесь непричем.
- Но ведь именно мой проступок послужил причиной размолвки. И как смогут гондотлим доверят друг другу, своим лордам, своему королю, зная, что среди них находится предатель, которого пощадили вопреки закону? Нет, лорд Дуилин, я вполне сознаю, что мой первостепенный долг теперь - либо принять смерть, либо навсегда покинуть город.
Как бы ужасно не звучали подобные слова... Что делать, если уж Провидению угодно именно такое доказательство его преданности Гондолину, он пойдет на это.
«Не говори так, любимый. Мы будем счастливы вместе, а если… нет, мне не нужно никакое счастье без тебя».
Кампилоссэ... единственная причина жить, вопреки всему. Как можно оставить ее, снова заставить страдать это нежное создание, самое любимое на свете?
"Не нужно, melde... даже если мне суждено умереть, мы еще встретимся. Ведь смерть для эльдар - это продолжение жизни, наши души никогда не покидают Арду. И я всегда буду с тобой, что бы ни случилось".
Ведь это правда. Даже бесплотным духом, заточенным в Чертогах Намо, он не оставит думать о ней, он будет любить ее, и пусть эта любовь послужит ей поддержкой. А дальше... кто знает, быть может, спустя многие годы им суждено будет встретиться вновь.
Всего остального, что было произнесено в зале, принц уже не услышал, ибо в этот момент с ним снова заговорил Эол.
"Снова снимаешь с себя ответственность, перекладываешь ее на других? Думаешь, тебе легче станет от этого? Или что они осудят тебя не так жестоко, наслушавшись разговоров про то, как ты раскаялся? Нет, сын мой, слишком легко это было бы, как и забрать тебя сейчас. Тебе предстоит увидеть творение рук своих, в полной мере ощутить чем обернется твое предательство. А потом... Только потом я приду за вами - за тобой и за этой девочкой, которая связала по глупости свою жизнь с тобой, ибо ее судьба - это твоя судьба. Наслаждайся..."
Того, что ощутил Маэглин, услыхав эти слова, было не передать. Юному эльда казалось, словно из него заживо вынули душу и бросили ее в огонь. Принц резко дернулся вперед, словно желая задержать призрак, и вдруг, не удержавшись, рухнул на колени.
- Отец, нет!.. Не надо, не делай этого, не смей! - громко закричал он. - Твое проклятие мне справедливо; со мной можешь делать все, что пожелаешь, но ни ты и никто другой из этих мстительных духов не имеете права причинять вреда ей... ведь и она никому не сделала зла. Не покидай меня, отец, выслушай...

- Я верю, что ты искренне так считаешь, Маэглин. Но, к сожалению, а точнее – к счастью, твоя смерть вряд ли может исправить здесь что-нибудь. Сейчас все зависит от того, насколько мы все доверяем друг другу. Вы зря, лорд, решили, что я не доверяю королю или осуждаю его. Потому что не уверен, что будь я на его месте, то поступал бы по-другому. Если я правильно понял, то по делу Маэглина мы пришли к более или менее единому мнению – казни не будет. Но те из гондотлим, что не присутствовали на сегодняшнем Совете, могут не одобрить его. Именно поэтому я предлагаю не прекратить Суд, а отложить его…. до лучших времен. Тем более что причин для этого предостаточно. Кто знает, может быть до тех пор Маэглину представится случай доказать свою верность городу и отношение к нему изменится.
- Я согласен с тем, что принцу нельзя больше оставаться главой дома, да и с тем, что за ним нужен постоянный присмотр, и целителям в том числе. Только мы об одном забывает - мы здесь много говорим о том, что должен сдеклать принц, о том, что он должен куда-то поехать, сражаться за город. Но я хотел бы услышать, что он сам думает про то, что должен сделать. Ответ "все, что угодно" слишком расплывчатый, он ни о чем не говорит. Маэглин, что ты считаешь необходимым сделать? - Лорды... Вы хотите отложить этот суд и решение по всем вопросам. Однако, хочу напомнить вам,  что времени у нас не так уж много. И терять его нельзя. Нам нужно принять решение сейчас, и думать уже и о том, что делать дальше.
- Ты, все же, желаешь его казни, Дуилин? Думаю, нам всем понятно, что мальчик сейчас не в состоянии дать трезвый ответ на наши вопросы. К тому же, я согласен с тем, что если Маэглину и должно быть позволенным доказать свою преданность городу, то не словом, а делом.
- Я?.. Я думаю, нужно приложить все усилия, чтобы отвратить угрозу, а это возможно лишь в том случае, если мы вступим в союз с другими эльфийскими государствами и свободными народами Средиземья. Что касается меня, я, как и любой другой, должен сделать для этого все возможное. Мы говорим о посольстве к Феанорингам? Что ж, я готов поехать, несмотря на весь риск, сопряженный с этим. Более того, я считаю, мы должны призвать себе в помощники и Дориат, а для того требуется сперва примирить государя Диора с Первым Домом нолдор. И я готов взять эту задачу на себя. И, конечно, мое дело - предупредить Совет, если мне вдруг станет известно что-либо о планах Врага.
- Я знаю, Валар не желают смерти этому мальчику. Быть может, только проучить его, но не убивать... А если народ Гондолина не уверен в его искренности, так пусть тогда испытает Маэглина.
Тургон перевёл дух. Пожалуй, самое сложное позади. Лорды пришли в своих мнениях к относительному согласию. Теперь можно наконец огласить предварительное решение и, если оно будет утверждено, то и применить его. Король Гондолина вновь обвёл всех лордов взглядом, после заговорил:
- Итак, приходя к единому решению вопроса, оглашаю предворительное решение по вопросу Суда над Маэглином. Данное решение будет подвержено утверждению в ходе голосования с уточнениями. Итак. Казнь отменяется на неопределённый срок. Вместо этого, также на неопределённый срок, Маэглин лишается прав правления Домом и всех привилегий. С возможностью восстановления всего этого посредством выполнения порученной ему миссии, а именно посольства к феанорингам и содействия в создании союза. Тем самым он сможет доказать, что доселе предан своему народу, а не является отступником и предателем. Когда Маэглин вернётся с итогами порученной миссии, Совет вновь будет собран для окончательного решения по этому делу. На этом у меня всё.
Теперь, когда он подвёл хоть какой-то итог всему этому обсуждению, Турукано ждал ответа лордов. И уже нужно было отправить Ломиона к целителям. А то с каждой минутой ему всё хуже и хуже становится. И Тургон уже всерьёз начал тревожиться за племянника. Только бы ещё немного вытерпел, вот только закончат с решением. И можно будет просить кого-нибудь отвести Маэглина на исцеление.
А вот дальше ещё один немаловажный вопрос...
- Как скажете, государь. Я отправлюсь в путь по Вашему слову. Я попрошу лишь: выделить в сопровождение еще одного - целителя. Потому что я, хоть и владею базовой медициной, но если что-то случится в дороге с ранами принца, я его попросту не довезу. Я не целитель, увы. Второе - отправимся мы в путь не раньше, чем Маэглин сможет сидеть в седле дольше трех часов. И не раньше, чем исчезнут голоса. Третье: до отъезда он будет помещен под неусыпный надзор. Я настаиваю на том, равно и как на лишении его прав Владыки Дома. Ни сим у меня все. Думаю, пора принимать окончательный приговор или помилование и продолжать Совет уже без лишних ушей.
Тургон даже немного удивился тому, что Рог так быстро и легко согласился. А с условиями лорда он был согласен и готов был их выполнить, поскольку они были весьма разумны.
- Хорошо. Сами выберете целителя, или мне кого-то прислать? Второе и третье одобряю без вопросов.
А вот реакция лорда на слова о том, что Финдекано жив, была немного необычной. Турукано ни разу ещё не видел Рога в таком состоянии. Вопросительно приподнял бровь. Но ничего не спросил, позволяя оставить этот "вопрос" без ответа.
А Маэглина продолжали мучать его странные непонятные видения.
- Отец, нет!.. Не надо, не делай этого, не смей! Твое проклятие мне справедливо; со мной можешь делать все, что пожелаешь, но ни ты и никто другой из этих мстительных духов не имеете права причинять вреда ей... ведь и она никому не сделала зла. Не покидай меня, отец, выслушай...
А потом вдруг...
- Не бойся, Маэглин. Это лишь твое испытание. Духи верят тебе, они знают, что ты раскаиваешься в содеянном, просто желают убедиться, насколько ты тверд. Не сдавайся. Еще немного - и проклятие отступит. Ни ты, ни твои близкие не пострадают, я обещаю тебе. Обещаю именем той, которую я люблю не меньше, чем ты. Ибо я люблю твою сестру; она - мое счастье, за которое я не пожалею жизни.
Ладно бы первые слова Туора, его уверенность в них и в том, что всё так и будет. Но потом... Конец фразы заставил Турукано поражённо посмотреть на человека, потом перевести взгляд на дочь и вновь вернуть на Туора. Нет, всёже король не ослышался. Да и пустыми эти слова быть не могут. Удивление и какое-то недоумение смешивались сейчас в душе Тургона. Припомнилась тут и история, из-за которой Финдарато оказался в Ангбанде, и её последствия. Справившись с первым потрясением, король Гондолина спросил у Туора:
- Правда ли то, что ты сейчас сказал? И насколько сильно твоё чувство к Итариллэ? - Вопрос был задан довольно спокойным тоном, но в нём всё ещё проглядывали нотки удивления.

Рог вполуха слушал разговоры, продолжавшиеся в зале. Свое решение он уже принял, и даже высказал. И теперь его мало волновало, что скажут остальные по поводу. Главное...
Какое главное? - оборвал он сам себя. Гиллэ, о чем ты думаешь? Твой дом - здесь. И главное - не допустить ни его падения, ни его раскола.
Рог окинул взглядом зал. Кажется, его состояние не прошло незамеченным. Впрочем, оно и неудивительно...
Но вскоре внимание лордов переключилось на столь кстати ворвавшегося в разговор адана. Рог помнил его отца - тот тоже был порывистым и резким... да и лицом отец и сын были немало похожи меж собой.
- Итак, приходя к единому решению вопроса, оглашаю предворительное решение по вопросу Суда над Маэглином. Данное решение будет подвержено утверждению в ходе голосования с уточнениями. Итак. Казнь отменяется на неопределённый срок. Вместо этого, также на неопределённый срок, Маэглин лишается прав правления Домом и всех привилегий. С возможностью восстановления всего этого посредством выполнения порученной ему миссии, а именно посольства к феанорингам и содействия в создании союза. Тем самым он сможет доказать, что доселе предан своему народу, а не является отступником и предателем. Когда Маэглин вернётся с итогами порученной миссии, Совет вновь будет собран для окончательного решения по этому делу. На этом у меня всё.
Что и требовалось доказать. Решение короля было предсказуемым, как падение листьев по осени. Конечно, формулировки уж больно смазаны, но общий смысл ясен.
Снова заговорил король... Рог, погруженный в мысли, даже не сразу понял, что вопрос обращен к нему.
- Хорошо. Сами выберете целителя, или мне кого-то прислать? Второе и третье одобряю без вопросов.
- На ваш выбор, государь. Если же вы оставите это на меня, то я назначил бы на это путешествие Айгила из Дома Арфы или же Морханта из моего Дома.
А вот то, что адан сказал... ох, что сейчас будет. Рог усмехнулся про себя. История повторяется?Надеюсь, у Государя хватит ума не повторять ошибку правителя Дориата...

Отредактировано Рог (2012-05-30 01:37:52)

- Ты, все же, желаешь его казни, Дуилин? Думаю, нам всем понятно, что мальчик сейчас не в состоянии дать трезвый ответ на наши вопросы. К тому же, я согласен с тем, что если Маэглину и должно быть позволенным доказать свою преданность городу, то не словом, а делом.
- А ты не слышишь моих слов, друг мой. Я не сказал про казнь, я лишь сказал, что сейчас тратить время на споры - глупо. И то, что мы ничего не решим сейчас, только затормозит все остальное. А это - верная смерть для всех нас.
Вряд ли они казнят мальчишку. Это было очевидно. Но вот судить еще раз - в чем был смысл этого решения? В любом случае, он останется предателем, что бы не пытался сделать, и искупить жизни тех, кто погибнет в этой войне не сможет, даже если стараться будет.
- Я?..  Я думаю, нужно приложить все усилия, чтобы отвратить угрозу, а это возможно лишь в том случае, если мы вступим в союз с другими эльфийскими государствами и свободными народами Средиземья. Что касается меня, я, как и любой другой, должен сделать для этого все возможное. Мы говорим о посольстве к Феанорингам? Что ж, я готов поехать, несмотря на весь риск, сопряженный с этим. Более того, я считаю, мы должны призвать себе в помощники и Дориат, а для того требуется сперва примирить государя Диора с Первым Домом нолдор. И я готов взять эту задачу на себя. И, конечно, мое дело - предупредить Совет, если мне вдруг станет известно что-либо о планах Врага. 
Мальчишка не сразу, но довольно быстро попытался найти решение. Оригинальное, наверное, только вот сможет ли он исполнить задуманное?
- Ты же понимаешь, что единственным условием этого будет решить вопрос с Сильмариллом. Это то, от чего никто из них не откажется. Как же ты хочешь поделить один камень на двоих? Ладно, это уже твоя забота. Главное, чтобы хуже не вышло.
Хотя - разве в их отношениях можно что-то изменить к худшему? Насколько он знал, феаноринги и Дориат находились на пороге войны последние тридцать лет.
- Итак, приходя к единому решению вопроса, оглашаю предворительное решение по вопросу Суда над Маэглином. Данное решение будет подвержено утверждению в ходе голосования с уточнениями. Итак. Казнь отменяется на неопределённый срок. Вместо этого, также на неопределённый срок, Маэглин лишается прав правления Домом и всех привилегий. С возможностью восстановления всего этого посредством выполнения порученной ему миссии, а именно посольства к феанорингам и содействия в создании союза. Тем самым он сможет доказать, что доселе предан своему народу, а не является отступником и предателем. Когда Маэглин вернётся с итогами порученной миссии, Совет вновь будет собран для окончательного решения по этому делу. На этом у меня всё.
- Нет. - Дуиллин покачал головой в ответ на слова короля. Вернуть изменнику права главы дома - на это мы не пойдем. Пусть живет, но он уже не будет принимать решений касательно города.
Это было бы уже слишком. Предатель... Он навсегда останется изгнанником здесь. Довольно уже натворил дел, и никто не поручиться, что не натворит снова, будь ему известно что-то важное.
На слова человека он и отвечать не стал. Наглец... Еще недавно он предлагал им, как подачку, бросить все и идти на пустой берег, вымаливать жизнь у Валар. А теперь вон как заговорил - и биться он за город готов, и короля поддерживает. Подхалим. И все ради женщины. Избранничек... Предал стихии как только увидел красивую женщину!
- Отец, нет!.. Не надо, не делай этого, не смей!  Твое проклятие мне справедливо; со мной можешь делать все, что пожелаешь, но ни ты и никто другой из этих мстительных духов не имеете права причинять вреда ей... ведь и она никому не сделала зла. Не покидай меня, отец, выслушай...
"Чего не делать? Это не я ее проклял, вы сами все сделали. Она, поклявшись разделить свою жизнь с тобой, ты - замарав свою душу предательством. Навсегда замарав. Неужели ты думаешь, что твоя клятва могла остаться незамеченной? Лживая клятва именем Эру. Ты сам решил ее судьбу. И, даже если бы хотел, ничего не сможешь изменить. И никто из живущих. Она разделит твою судьбу - до конца."

А вот теперь Туора заметили. И не просто заметили, а, кажется, изумились и, быть может, испугались его смелого признания.
- Правда ли то, что ты сейчас сказал? И насколько сильно твоё чувство к Итариллэ?
Туор обернулся к Тургону и коротко кивнул.
- Да, государь, это правда. Я никогда не решился бы запятнать себя и тех, кто присутствует здесь, подобной ложью... Мое чувство к вашей дочери настолько сильно, что я готов остаться в Гондолине, готов сражаться за него до последней капли крови даже вопреки воле Владыки Ульмо.
- Да, отец, это правда. И более того, эти чувства вполне взаимны.
На сей раз взгляд адана, полный любви и преданности, нежности и страсти всецело устремился к Идриль. Каким-то непостижимым образом он знал, он верил, что и она отвечает ему таким же чувством, однако, избегал думать об этом, опасаясь обмануться. Теперь же все карты были открыты, и душа замерла от восторга и одновременно от тревоги.
- Сир, - воин снова заговорил с королем, - я сознаю, что сейчас, быть может, не время и не место для подобных разговоров. Однако, я хотел бы здесь и сейчас, перед лицом высокого Совета Лордов Гондолина просить у вас руки вашей дочери Итариллэ, если только она, разумеется, будет не против.
И тут же сказал сам себе: "Тебе повезет, сын Хуора, если король не прикажет прямо сейчас вышвырнуть тебя из Гондолина за подобную наглость. Или же сбросить со стен города вместо этого несчастного мальчика..." Впрочем, снова отыскав глаза Итариллэ, адан решил, что оно того стоит.
А между тем Маэглин вдруг резко высвободился из его рук и поглядел на Туора так, что тому сделалось не по себе. Неужели юноша и вправду сошел с ума?
- Значит... это ты?.. Ты...
Вероятно, несчастному уже довелось услышать о том, кто, сам того не желая, рассказал Совету о его предательстве.
- Это и вправду я, - Туор попытался улыбнуться, - но я не желаю тебе зла, Маэглин. Как и Валар.

- Нет. Вернуть изменнику права главы дома - на это мы не пойдем. Пусть живет, но он уже не будет принимать решений касательно города.
- Я полагаю, все будет зависеть от окончательного решения по этому делу. Если принц действительно изменник, его участь лишь одна - смерть, ибо так велит нам закон светлого Гондолина; закон, который выше нас всех. Но если все, что он рассказал нам, правда, и Маэглин был всего лишь обманут Морготом, разве можем мы назвать это изменой? Ведь юноша желал лишь блага... К тому же Дом Крота не может долго обходиться без собственного предводителя, а руководство рудокопами и кузнецами требует особой подготовки. Если не Маэглин, то кто возьмет на себя такую ответственность?
- Галдор говорит верно, немногие могли бы взять на себя управление Домом, которым руководит Маэгли. Стоило бы всёже оставить его предводителем Дома... Но, скорее всего, многие из вас против этого, и ещё более против того, чтобы оставлять Ломиона у власти. Что же, назовите имя того, кто справился бы также хорошо с управлением кузнецами и рудокопами, и, если на то будет решение большинства, он встанет во главе Дома.
Оставить Маэглина Главой Дома? Нет, с этими словами короля Эктелион согласиться никак не мог. Предатель должен понести наказание, хоть какое-то.
- Мне кажется, решить эту проблему можно довольно легко. Наверняка в Доме Крота есть кто-нибудь, кто может справиться с обязанностями Главы Дома. Может быть, Маэглин мог бы предложить кого-то – все же он лучше знает своих верных. Или же пусть члены Дома сами выберут своего нового лорда.
Конечно, Маэглин был редким мастером, но все же превозносить сверх меры его талант тоже неправильно. И пусть новый Глава Дома Крота будет немного уступать прежнему в мастерстве, зато, вполне возможно, он будет превосходить его в чем-то другом.
Однако, признание Туора, кажется, отвлекло на время всех присутствующих и от Суда, и от Маэглина, и даже от войны.
- Да, государь, это правда. Я никогда не решился бы запятнать себя и тех, кто присутствует здесь, подобной ложью... Мое чувство к вашей дочери настолько сильно, что я готов остаться в Гондолине, готов сражаться за него до последней капли крови даже вопреки воле Владыки Ульмо.
- Да, отец, это правда. И более того, эти чувства вполне взаимны.
Вот как! Значит, принцесса тоже неравнодушна к смертному. История повторяется, только бы не повторилось и все остальное…  И все таки адан выбрал довольно неудачное время для решения своих сердечных дел.
- Сир, я сознаю, что сейчас, быть может, не время и не место для подобных разговоров. Однако, я хотел бы здесь и сейчас, перед лицом высокого Совета Лордов Гондолина просить у вас руки вашей дочери Итариллэ, если только она, разумеется, будет не против.
- Действительно, для этого сейчас не время и не место. Но, раз уж прозвучала столь необычная просьба, мне должно ответить на неё. И вот что я скажу тебе... Аналогичный случай был лишь единожды. Итог всем нам известен. Совершить поступок, подобный поступку Берена, - это стоит немалой решимости. Также вижу, что и дочь моя отвечает тебе взаимностью. А посему даю своё отцовское дозволение на ваш союз, не обременяя его какими-либо дополнительными клятвами или обязательствами.
Эктелион слушал все это немного отстраненно. Почему-то снова вспомнилась Нирнаэт, их отступление, и слова Хуора, сказанные тогда королю… Для чего же Владыка Ульмо отправил Туора в Гондолин? Чтобы смертный уговорил нолдор покинуть город? Или чтобы он встретился с принцессой? Мог ли Вала не понимать, что жители Гондолина не согласятся оставить свой город, свой дом, Врагу? Впрочем, пытаться разгадать намерения Стихий – неблагодарное дело для воплощенного…
Размышления Владыки Фонтанов прервал крик Маэглина:
- Значит... это ты?.. Ты...
Принц смотрел на Туора совершено безумным взглядом.
- Это и вправду я, но я не желаю тебе зла, Маэглин. Как и Валар.
Что-то подсказывало Эктелиону, что слова адана вряд ли успокоят Ломиона. Если он вообще их услышит.

"Боюсь, это только отсрочка, melde. Проклятие все равно сбудется рано или поздно... духи... они меня не оставят..."
Кампилоссэ не хотела, не могла поверить в это. Чтобы Айнур оказались более жестоки и мстительны, чем эльдар, нет, это невозможно. Но отчаяние и обреченность, которые звучали в словах Маэглина пугали ее едва ли не больше, чем то, что он говорил. Отчаяние – вот что может погубить Ломиона, несмотря на помилование Суда.  Обняв возлюбленного, ощущая его дрожь, слыша его голос, эльдэ отчетливо понимала, что должна сохранить для юноши надежду.
- Но и этого достаточно...
Чуть сильнее сжав его плечи, Кампилоссэ постаралась заглянуть в глаза юноши.
« Да, я понимаю, melda, это все… ужасно, но ты выдержишь, я знаю. Просто помни, что, чем бы он тебе ни угрожал – это неправда. Он хочет лишить тебя надежды, чтобы легче было управлять тобой. И я не верю, что Айнур, которые готовы были простить Моргота, не простят тебя».
Девушка с трудом находила слова, она надеялась, что в ее глазах Маэглин прочтет больше. Она действительно верила в него, в то, что он может быть сильнее всего, что на него обрушилось – лишь бы ему хватило решимости бороться.
- Нет, так не может быть, чтобы выхода не было вовсе... – проговорил юноша, и эльдэ показалось на мгновение, что ее слова убедили его. Но следующая фраза говорила о том, что Маэглин обращался вовсе не к ней. - Отец, умоляю, скажи мне, что я должен сделать, чтобы спасти ее? Что бы это ни было, скажи, прошу тебя...
- Нет! – Выдохнула Кампилоссэ и прикрыла пальцами бледные губы Ломиона, будто желая удержать его слова. – Не поддавайся ему, слышишь.
Слова человека странно подействовали на Маэглина. Эльда сбросил со своих плеч его руки и воскликнул:
- Значит... это ты?.. Ты...
Кампилоссэ смотрела на Маэглина с нескрываемым ужасом – настолько сильно и страшно переменился он за одно мгновение. Глаза юноши горели каким-то безумным огнем.
«Что случилось… что с тобой, melda» - робко позвала она.

Отредактировано Кампилоссе (2012-06-07 04:48:03)

- Нет, так не может быть, чтобы выхода не было вовсе... Отец, умоляю, скажи мне, что я должен сделать, чтобы спасти ее? Что бы это ни было, скажи, прошу тебя...
Неужели всё зашло так далеко? Неужели Маэглин готов пойти на всё ради чего-то одного, ради любви? Нет, если иначе нельзя, то для него единственный выход - сделать то, что потребуют от него духи. Ну а если не единственный... Если Ломион отчаялся раньше времени и согласился выполнить всё то, что ему прикажут. Идриль боялась, что требования будут слишком велики. А, так как можно было слышать только то, что говорит Маэглин, то Итариллэ с тревогой ждала его слов, чтобы по ним понять, чего духи захотели от брата.
Разговор лордов её уже мало занимал. Теперь она разрывалась меж двух огней: тревогой и страхом за Маэглина и чувством любви к Туору. А между тем, он тоже ответил Тургону на вопрос:
- Да, государь, это правда. Я никогда не решился бы запятнать себя и тех, кто присутствует здесь, подобной ложью... Мое чувство к вашей дочери настолько сильно, что я готов остаться в Гондолине, готов сражаться за него до последней капли крови даже вопреки воле Владыки Ульмо.
Итариллэ ожидала ответа отца, но его не последовало. Вместо этого заговорил опять Туор:
- Сир, я сознаю, что сейчас, быть может, не время и не место для подобных разговоров. Однако, я хотел бы здесь и сейчас, перед лицом высокого Совета Лордов Гондолина просить у вас руки вашей дочери Итариллэ, если только она, разумеется, будет не против.
Ожидала ли этого сама Идриль? Наверное всёже нет. Всёже, сейчас и правда было не время и не место говорить о таком. Девушка была не против, уже давно не против. Только осталось узнать, что на это скажет Турукано. Впрочим, он не заставил долго себя ждать и ответил, причём тоже довольно-таки неожиданно.
- Действительно, для этого сейчас не время и не место. Но, раз уж прозвучала столь необычная просьба, мне должно ответить на неё. И вот что я скажу тебе... Аналогичный случай был лишь единожды. Итог всем нам известен. Совершить поступок, подобный поступку Берена, - это стоит немалой решимости. Также вижу, что и дочь моя отвечает тебе взаимностью. А посему даю своё отцовское дозволение на ваш союз, не обременяя его какими-либо дополнительными клятвами или обязательствами.
Вот так вот просто... Даже немного удивительно. Но Идриль была благодарна отцу за то, что он не стал отмалчиваться или уходить от прямого ответа, как бывало всегда, когда Тургон не считал нужным поддерживать разговор на какую-то тему. Он всё решил, быстро и сразу, даже не став откладывать на потом. И хорошо. Значит он не против этой свадьбы, иначе бы точно сразу бы ничего не сказал.

Члены Совета высказались резко. Они решительно не желали доверить предателю дальнейшее управление Домом. Маэглин тяжело опустил голову – мог ли он теперь претендовать на что-либо? Даже то, что лорды Гондолина пожелали, вопреки всему, оставить его в живых, уже было чудом…
- Если Совет позволит, я сам поговорю со своими верными, - сказал юноша. – Попробую пресечь возможные недовольства и попрошу, чтобы они сами избрали себе нового Главу.
Так было бы лучше всего. Эльдар из Дома Крота а также следовало помнить, что любая размолвка среди гондотлим грозила многими бедами и оттого была недопустима.
- Хорошо, что ты понимаешь все это. Тогда... Да осветят звезды твой путь и пусть тебе сопутствует удача.
- Благодарю вас, лорд Дуилин. И всех остальных – за то, что поверили мне; что дали шанс искупить вину…
Голос принца дрогнул – Ломион хорошо понимал, насколько нелегко далось Совету решение пойти против установленных законов и оставить жизнь изменнику. Отныне его обязанность, первостепенная обязанность – оправдать их доверие и попытаться исправить ситуацию, пусть даже для этого придется совершить невозможное…
« Да, я понимаю, melda, это все… ужасно, но ты выдержишь, я знаю. Просто помни, что, чем бы он тебе ни угрожал – это неправда. Он хочет лишить тебя надежды, чтобы легче было управлять тобой. И я не верю, что Айнур, которые готовы были простить Моргота, не простят тебя».
"Я не знаю, melde… - тяжело отвечал Маэглин. – Я совершил нечто, быть может, куда более страшное, нежели предательство своего народа – я предал самого Создателя, дав заведомо ложную клятву его именем. Имею ли я право после этого просить о милости? Айнур, они… чувствуют мой страх… они знают, что меня пугает не собственная гибель…"
Осанвэ юноши резко прервалось, мысли путались, в душе нарастала паника. Да, просто забрать его жизнь было для духов, очевидно, слишком просто. Они пытались исполнить отцовское проклятие до конца – лишить его всякой надежды, совершенно опустошив душу. Иначе зачем было угрожать жизнью родных – дяди, сестры, Кампилоссэ, всех тех, кто был не виновен ни в пособничестве Морготу, ни в клятвопреступлении?
- Нет! Не поддавайся ему, слышишь.
Любимая испуганно коснулась пальцами его губ. Маэглин осторожно придержал ее руку своей – и вновь его накрыла волна нежности и благодарности к этой восхитительной юной эльдэ, так самозабвенно вверившей ему свою любовь, свою жизнь… нет, нельзя допустить даже мысли, чтобы она расплачивалась за его грехи!
"Выход... Ты так хочешь спасти ее? Только ее? А как же все те, кто умрут по твоей вине? Ты хочешь знать... Хорошо. Ты должен исправить то, что сам же и сделал. Как - я не знаю, и не спрашивал никогда. Думать над этим теперь тебе."
- Отец, не говори так, не мучай меня… Разве Айнур сомневаются, что я с радостью бы отдал жизнь за любого, кому суждено погибнуть в этой войне. Но та, которую я люблю, не должна умереть, это несправедливо, неправильно… - юный эльда помолчал немного, собираясь с духом. – Значит, если я сумею спасти город, духи не тронут ее? И никого из тех, кто мне дорог?..
- Это и вправду я, но я не желаю тебе зла, Маэглин. Как и Валар.
Маэглин горько рассмеялся.
- Ты уже причинил достаточно вреда… и Валар… неужто им и вправду чужда жалость? Пускай они не верят мне, но отчего Стихии не помогут нашему народу? Почему не слышат мольбы свободных жителей Средиземья, вынужденных в одиночку сражаться с Врагом?.. – Вряд ли адан знал ответ на эти вопросы, но сын Арэдэли уже не мог остановиться. – А ты… теперь ты желаешь причинить боль моей сестре? Тебе ведь известно, что любовь эльдар и эйдан обречена на горе неминуемой разлуки?..
«Что случилось… что с тобой, melda»
Осанвэ возлюбленной заставило Маэглина опомниться. Кампилоссэ смотрела на него робко, испуганно, непонимающе… и не удивительно. Теперь юноша сам стыдился, даже боялся собственной кратковременной вспышки безумия.
- Простите… - тихо сказал он, окинув беглым, пристыженным взором зал Совета.
"Прости меня, melde… этот адан… это посланник Рока, не иначе. Это он выдал меня Совету… я боюсь его".
Он не стал говорить о том, что появление возлюбленного Итариллэ было предсказано призраком Эола. И если это пророчество сбылось, стало быть, и прочие слова и угрозы Айнур – не пустой звук. А этого  Ломион страшился более всего.

- Мне кажется, решить эту проблему можно довольно легко. Наверняка в Доме Крота есть кто-нибудь, кто может справиться с обязанностями Главы Дома. Может быть, Маэглин мог бы предложить кого-то – все же он лучше знает своих верных. Или же пусть члены Дома сами выберут своего нового лорда.
- Да будет так. Пусть он живет, но главой дома ему не быть. И неужели там, и правда, нет ни одного мастера, способного управлять домом? Я не поверю в это. Там достаточно умных и талантливых эльфов.
- В таком случае, пусть Дом Крота перейдет в ведение самого государя - до той поры, покуда его верные сами не изберут себе нового руководителя.
- Если Совет позволит, я сам поговорю со своими верными, - сказал юноша. – Попробую пресечь возможные недовольства и попрошу, чтобы они сами избрали себе нового Главу.
Ну вот. Решение принято. Большего сделать уже нельзя. Впереди, конечно, ещё обсуждение посольства. Но суд был завершён. Оставалось только объявить об этом. Что Тургон и сделал.
- Что же, лорды. Вы вынесли решение. Да будет так. На сём суд завершён, если ни у кого нет, что можно ещё добавить по этому делу.
Турукано посмотрел на племянника. Теперь всё зависело только от самого Маэглина. Впрочем, он сам всё хорошо осознавал и, по-видимому, решил сделать всё возможное, чтобы окончательно оправдать себя в глазах Совета.
- В таком случае, я бы взял с собой Айгила. Если лорд Салгант позволит.
Тургон только кивнул в ответ. Что ж, пусть берёт, если уверен в этом лекаре. И, кажется, у Рога первого закончилось терпение.
- Хватит! Лорды Домов, и вы, Государь! Вам не кажется, что мы все ушли от темы? Приговор оглашен, и все, что остается нам - согласиться или отвергнуть. Кандидатуру нового главы дома Крота, подробности посольства, подготовку обороны города и военных действий можно обсудить на иных сборах, предназначенных для этого. Что до тебя, сын Хуора, то ты выбрал не лучшее время и место для обсуждения своих дел сердечных. Любовь твоя к принцессе, несомненно, дело для тебя самое важное, но речь здесь изначально не о том. Так что стоило испросить личной аудиенции короля по этому вопросу, а не кричать о том на весь зал Суда. Пожалуй, на этом я закончил. По поводу приговора Маэглину - я уже сказал, я настаиваю на оставлении ему жизни, но лишении всех привилегий и поста главы Дома. Навсегда. А теперь, мне кажется, его все же стоит отправить к лекарям. Если вы позволите, Государь, я удалюсь. Я не вижу, что еще могу добавить в этой мешанине слов...
Верно, в общем-то. Это заседание Совета, похоже, смешало в себе и суд и военный совет, и частично помолвку. Пора было заканчивать его, или тут уже никто никого не поймёт.
- Хорошо. Только можно тогда вас, лорд, попросить отвести Ломиона к целителям. Сам он уже, во-видимому, не дойдёт.
Нет, сам Маэглин едва ли сможет дойти до целителей. А раз Рог изъявил желание удалиться первым, пусть отведёт юношу в лазарет.
- Я благодарю вас, милорд, благодарю от всего сердца. Клянусь вам, я сделаю все, чтобы защитить ваш город и сделать леди Идриль счастливой.
- Хм... ты только не перестарайся с первым, иначе второе не удастся.
Он вновь посмотрел на дочь и на Туора. Не совсем вовремя, это верно, решается этот вопрос. А, впрочем, пусть. Не пришлось ещё раз лордов собирать для этого. Ведь просто его согласия было бы мало, нужно ещё, чтобы Совет знал об этом. А так и совет узнал, и решение принято.