Когда Турко рассек кожу на руке полусмертного, его охватила злая радость. Тварь скоро сдохнет, и с этим делом будет покончено.
Кровь Диора окрасила покореженные плиты алым цветом, Турко жестоко ухмыльнулся.
Соперник привалился спиной к стене и поднял затуманенный взгляд. Выронил единственное свое оружие. Турко поднял меч.
На него смотрели глаза Лютиен. Конечно, много было береновского, но все же... И он был безоружен.
- Подними свое древко.- приказал Турко, понимая, что не может ударить - Давай же...
Он не сопротивлялся. Просто смотрел.
- Давай, смертный. Защищайся.
Кажется, он явно вознамерился умереть прямо здесь и сейчас. Что может быть.проще - нанести последний удар и закончить это.
- Давай.  .. Я жду!
Бить безоружного не так уж просто. одно дело - в пылу битвы, а другое - вот так.
- Трус!- Турко выплюнул это с какой-то детской обидой. Губы эльфа кривились и дрожали, словно он вот-вот сорвется.
Меч со звоном упал на землю, а Охотник закрыл руками красивое лицо. Его душили рыдания. Он должен был... должен...
Сел прямо на землю, уткнулся в колени. Ноющая боль угнездилась где-то в груди, и нолдо задыхался от плача. Отчаянно болело что-то, что, как говорили, давно умерло в сердце феаноринга.
Он не смог добить.

Турко никак не мог успокоиться. Захлебываясь, обхватывал колени все теснее и жадно хватал воздух губами. Услышав вопрос, поднял голову.
- Чего тебе от меня надо? Опять, да? Опять начинаешь?
Как дите, которое поссорилось с ровесником.
Вытер утратившее свою красоту от слез лицо и поднялся на ноги.
- Не надо смотреть. К целителям схожу. А то сам... выложишься. Я же знаю, что вы силы теряете, когда раны затягиваете.
сунул меч в ножны и помог диору подняться, действуя левой рукой.
- Ну вот зачем тебе наш камень?- с мальчишеской обидой, будто игрушку отобрали, и он не мог прийти в себя от несправедливости.- зачем тебе сильмарилл? а у нас клятва, а мы из-за этого убивать должны. а я не хочу. - на последнем слове дрогнул, словно опять готовясь сорваться на всхлип.

- Кому ты обещал? Матушке своей?- с горечью спросил Турко - она меня ненавидит, я знаю. Ненавидела. И отец твой. лучше удавиться, чем отдать камень феанорингам, да? За Нарготронд расплата?- шмыгнул носом и побрел к городу ссутулившись.
Рука болела, но просить этого наглеца в планы Турко не входило. Почему он его не убил? Ведь это было так легко, а месть так сладка.
- Я тебя не убил, потому что все равно камень не у тебя, - Турко словно оправдывался, - и смысла в этом не было. А был бы камень - убил бы. Честное слово. А так... Вот еще - силы тратить.
Это  было и грустно, и забавно одновременно. Феаноринг оправдывался за свой честный поступок сильнее, чем за все подлости и предательства.

Нелегко было осознать слова лорда, что точно не мог врать, но при этом говорил немыслимые вещи. Дикарка видела в его глазах веру в слова, всматриваясь в них упорно. И снова убеждалась, что он говорит правду. Ей было неясно, отчего он считал игры чем-то неприемлемым и ужасным.
- Мы играли в детстве с козочками. Они тоже живые. Только мы называли белую козочку с черным пятном-медальоном «дамой» только, когда увидели, как она не любит гулять по грязи после дождей и всегда ходит как-то отдельно от других. Мы так почти всем историю придумывали, но только обязательно, чтобы им самим подходила, - серьезно рассказала Бронве, действительно пытаясь разобраться в том, что затронуло и, кажется, злило уже не только Мрачного лорда, но и целителя. – С Морготом ты тоже разговаривал?
Выразительное лицо Диора, по сравнению с мраморными чертами Карантира, казалось девушке очень понятным. И его недоверчивая ухмылка напомнила ей о семье несостоявшегося мужа. Любой недочет встречался полным и почти воинственным недоверием. Когда молока выходила не положенные три ведра на козу, то почти невозможно было избежать дополнительных работ во дворе и объяснить, что коза не доела нужного количества травы сама. От воспоминаний горянка нахмурила брови и посмотрела в глаза целителя.
- Вернуться не получится никак, там такое не забудут, могут и вовсе ребенка забрать, а меня отправить куда-нибудь. Да, я и сама не хочу, - честно и вновь с улыбкой закончила она и допила в несколько глотков чай. Тон целителя вдруг переменился, а слова стали отрывистей.
- Значит, в ней можно увидеть и доброту и понимание, - сделала вывод Бронвелин, рассчитывая на более точное описание и может даже внешности. Но осталась довольна и таким. Горянка улыбнулась, собираясь забрать чашки и вымыть их в оставшейся воде. Однако, поднявшись заметила, как пристально всматривался целитель в ее лорда. Девушка обернулась и замерла, положив руку на плечо Карантира. Мыщцы под пальцами напряглись и ей невольно захотелось сжать их сильнее, чтобы не упустить его новых ощущений.
- Тебе совсем необязательно интересоваться чем-то, если не хочется – искренне улыбнулась дикарка, не собираясь принуждать его, а лишь действуя так, как хочется ей самой, не отступая. –Он и не лжет, - с улыбкой сообщила Бронвелин целителю, выпустив помявшуюся рубашку из пальцев. – Только ты не злись сильно и заходи еще, мы мало успели поболтать. Не всегда же разговоры только хорошие бывают. Если добуду кизил, сама тебя найду, раз обещала, -засмеялась дикарка и вновь взглянула на лорда, - Осталось только понять главное. Знает ли жена целителя про камень. - добавила она через некоторое время после ухода Диора.

Отредактировано Бронвелин (2013-06-10 15:04:56)

Растеряться из-за необъясненных речей и новых фактов, от которых Бронвелин далека, было легко. Но дикарка слишком сильно хотела понять все, что рассказывал Мрачный, чтобы не понять ничего и оставить все, как есть. Кукловодом, насколько поняла горянка, оказывался всегда кто-то плохой, но при этом к такому званию стремились все. А значит, хорошо могло быть только одному- кукловоду. Бронвелин не могла поверить, что боги могли желать плохого тому, кто в них верит.
- А нельзя ли стать кукловодом для самого себя, чтобы никого не задеть? – спросила дикарка вдумчиво, всматриваясь в спокойное лицо Каратнтира, - чтобы не было этих кукол и никому не было обидно, - продолжала говорить дикарка, пока лорд не оборвал ее вновь загадочно окрашенной фразой. Плечи девушки вздрогнули от неожиданности, и она всмотрелась в лицо усиленно, почти приблизившись к нему впритык. Однако, он не унимался, и лишь после его намерений отправить ее в деревню Бронве поняла, что он точно не восхищался и не радовался. Насилием девушку было не напугать. Даже женщины, проводящие всю свою жизнь в работе и движении были крепкими и вовсе не слабыми. Кто-то из-за своего характера все же могу испугаться слова, но Бронвелин не пугалась и дела и давала отпор в драках в детстве.
- Я не поеду домой, - твердо и с улыбкой сказала дикарка, выпрямляясь и упираясь руками в бока, - у меня тут дела есть, важные. Кстати, под крылом у птиц только птенчики сидят, а вот, когда они сами взлетают, то они крылом к крылу всегда. Мне бабка говорила, что птицы поэтому свою родню забывают и они самые неблагодарные, и следовать их примеру нельзя. А одно из дел как раз там, у его жены. Я к ней поеду, - упорно сказала Бронве,  но тут же переменилась, услышав про отдых. Девушка не заметила, как быстро пришел вечер и время сна для больного. Поправив съехавшее из-за посиделок покрывало, дикарка надавила на плечи Карантира бесцеремонно, укладывая его и поглаживая по жестким волосам.
- Ты отдыхай, а я пока пойду посмотрю, где тут у вас коней могут одолжить. Я умею, не очень правда хорошо, но умею. Коней обычно запрягают только отвозить товар, но мне удавалось и покататься. Горянка осталась дожидаться, когда уснет лорд, чтобы после покинуть комнату.

Турко прошел в лазарет. Целители восприняли его холодно - отношения у нолдо были со всеми натянутые, особенно после демонстративного отказа участвовать в спасении Гондолина. Да и объяснять, что случилось, он не считал нужным. После ехидного замечания в свой адрес взвился, умчался в свою палатку. Целительница тяжело вздохнула и пошла лечить феаноринга. Он поутих, молча вытерпел песнь, потом коротко поблагодарил, переоделся. Направился к брату вечером, долго топтался в коридоре. Видеть Карантира не хотелось, но надо было.
У четвертого были посетители, а Турко жаждал разговора наедине, поэтому не спешил заходить.

Внезапно вырвавшийся гнев из уст Карантира заставили Бронвелин потянуться вперед на стуле и замереть ненадолго. Жар исходил от его вечно холодного лица, кажется, он действительно злился. Дикарка заворожено смотрела на резкие изменения в непостижимом для нее лорде. Слова Карнистиро грубели и становились резче. Она поднялась со стула стремительно и взглянула со строгостью на Мрачного. Обзывательства она слышала и раньше от второй семьи, поэтому они ее не задевали. Но лорд говорил, будто она пообещала быть рядом себе и ему, а на самом деле поедет к другому мужчине. А, значит, обвинял в нечестности. Дикарка сдвинула черные брови зло и толкнула его в плечо, чтобы он сел обратно.
- Сам дурак!- крикнула она, - я тебе просто так обещания не болтала! А домик мне этот не сдался. Бронвелин не оправдывалась ребенком, может потому что еще забывала про него, а может не считала это аргументом. Ведь она никогда не видела, чтобы вдовы жили с кем-то. Горянка затянула свой пояс потуже, раздув недовольно ноздри. Однако, гнев схлынул, когда девушка поняла, что сейчас и правда поздно. А ехать в ночь глупо, да и неинтересно- окрестности не рассмотришь. Она тут же улыбнулась и поцеловала Карантира в щеку звонко и сразу мягко.
- А поспать я правда пойду. Значит, мы едем вместе, потому что я-то точно еду, - горянка засмеялась и быстрым движением оказалась у двери, выходя из лазарета.

Отредактировано Бронвелин (2013-06-17 08:41:46)

Из комнаты брата вылетела девчонка, и Турко онемел.
Аданет. Это чудо откуда?
Днвушка вышла от брата с таким видом, будто она была его законной женой. Как-то очень по-свойски. Одета просто, даже слишком.
Аданет, да еще и нищенка, - сделал вывод Турко.
Вспомнил, что вокруг брата крутился этот... полукровка.
Чары... Любовное зелье. Как с матушкой. наверняка же без колдовства не обошлось. Ну не мог он, Турко, влюбиться безответно сам по себе. Эту версию ему растолковал Курво, и иногда Турко за нее цеплялся.
Наваждение. А этот пошел еще дальше. Решил сделать из братца посмешище. Опоил или...
Под утро он таки разыскал комнату Диора. Распахнул пинком.
- Объясни мне, смертный выродок, где ты нашел это чучело для моего брата и какие чары ты на него навел, чтобы он пускал ЭТО в свою комнату??? - с порога потребовал он.

Долго искать место ночлега Бронвелин не пришлось. Она проходилась по ближайшим одиночным комнатам, открывая двери и ища свободную. Уже через две двери аданет нашла нужную и устроилась в ней, сняв платье без стеснения. Дикарка решила, что, если хозяин комнаты найдется, то он разбудит ее, чтобы выслушать объяснения, и тогда она расскажет все, как есть. Однако, никто так и не зашел до самого утра, а из комнаты попросту забыли унести одеяло и кувшин с водой. Воспользовавшись стаканом еще свежей воды с утра, горянка пожевала листья мяты, чтобы проснуться. И не теряя времени, отправилась к палаткам воинов, рядом с которыми к кольям были привязаны разномастные сонные и уставшие лошади. Несколько солдат уже варили кашу на завтрак, когда к ним подсела аданет. Разговорчивой горянке быстро удалось найти общий язык с воинами, среди которых так же были и аданы. Бронвелин, угостившись их завтраком, рассказала, что ей очень нужен конь для одного путешествия. Хороших, крепких скакунов воинам отдавать не хотелось, ведь на войне гибли не только эльфы и люди. Но оставить девушку без помощи они тоже не могли. Поэтому, посовещавшись, они вручили горянке не самого рослого и сильного коня, пережившего за время войны травму сухожилия. Впрочем, аданет осталась довольна, сказав, что травмированный, значит закаленный. Привязав своего нового питомца около лазарета, Бронве отправилась за бинтами и водой. Лучше было заранее подлечить ногу и наложить на нее компресс, а затем уже отправляться будить лорда.