Сначала разум зацепился за слово "костер", потом вспомнил, что это такое. Затем мальчику показалось, что этот костер пытаются разжечь где-то в его горле или животе. Что-то жгучее влили ему в рот. После чего вспомнилось еще одно слово - "орки". А спустя короткое время стало согреваться тело и стремительно яснеть в голове.
Орки. Он попался. Так глупо попался. Эрейнион попытался вырваться, и даже успел порадоваться тому, что на этот раз попытка сопротивляться была более внятной. Но держали его крепко. Хотелось плакать, браниться, драться... но эльф только стиснул зубы покрепче. После неудачной попытки вырваться, он понял, что это бесполезно. По крайней мере - сейчас. Значит, нужно ждать удобного случая. Мысль о том, что случая может и не подвернуться, мальчик загнал подальше.
А твари... кажется, оказывали ему первую помощь. Эти манипуляции были неприятными и оставляли ощущение унижения. Эрейнион молчал, ничем не проявляя своих чувств.
- Давайте, волчье мясо, работайте! Остроухий еще живой, так что оклемаете - будет и развлечение, и пленник, авось дадут за него что-нибудь.
Значит, развлечение... ничего хорошего от орочьих  развлечений ждать не приходилось и нолдо стало еще больше не по себе. Вот только орки полиняют десять раз, прежде чем узнают, что он боится. Он - сын своего отца. Похоже на то, что иной доблести в его жизни не будет. Но иной и не надо, чтоб достойно принять свою судьбу.

- Не нравится ему! Не понимает своей же пользы. Точно, очухался. Дергается, значит, очухался.
От страха и унижения хотелось самым элементарным образом разреветься. Но мальчик только шумно дышал сквозь стиснутые зубы. Когда "процедуры" были закончены и эльф окончательно пришел в себя, к нему подошел особенно крупный орк, видимо - главарь этой шайки, и пристроил свой кинжал в опасной близости от глаз паренька. В первом порыве он попытался отшатнуться, но это было невозможно - позади обломок скалы, к которому его привязали.
- Как тебя зовут? Откуда взялся? Куда пробирался?
Эрейнион заставил себя посмотреть твари в глаза. Спокойно и холодно, загнав страх куда подальше. Он обещал Митлин, что не выдаст ее жилища, значит, не выдаст. И разговаривать с этими не будет. Решив так, мальчик почувствовал - не без удивления - что успокаивается.
... Костер весело потрескивал неподалеку, отогревая окоченевшее тело. А заодно нагревая камень. Эрейнион быстро сообразил, что скоро это совсем перестанет ему нравиться. Эти размышления радости не прибавили, но, если орки рассчитывают добиться от него чего-то, то они ошибаются.

Тварей, почему-то, очень развеселил испуг Эрейниона. То ли они не часто видели подобное и реакция эльфа подняла их чувство собственной значимости, то ли их чувство юмора не отличалось особой требовательностью. Для себя принц решил, что верен второй вариант. И мимоходом подивился, что еще способен размышлять на отвлеченные темы.
- Что, страшно?  Правильно, отребье...  Молчишь?  Ну молчи, молчи. Еще споешь.
Да, страшно было. И от этого нолдо чувствовал себя прескверно. Он еще пребывал в том возрасте, когда герои кажутся неустрашимыми, а собственный страх воспринимается как свидетельство негероичности и слабости. Но следовало создать хотя бы видимость того, что ему плевать на угрозы и насмешки темных. Мальчик бросил на главаря шайки короткий взгляд и прикрыл глаза, заставив себя расслабиться и, по возможности, отрешиться от происходящего. Он не проявил никаких чувств даже когда твари принялись шарить по его телу, хотя это было и нелегко. Но Эрейнион усвоил урок и потешать врагов не собирался. Так что демонстрация плети пропала втуне.

Удар был... не то, чтобы очень неожиданным - Эрейнион прекрасно понимал, что рано или поздно нечто подобное случится - но все же готов не был. От боли и неожиданности мальчик коротко вскрикнул и дернулся. А Орк уже был рядом.
- Это только задаток. Будет весело, голуг. Я сниму плетью всю кожу с твоей спины. - Принц заставил себя открыть глаза и посмотрет в лицо врагу. Он так злился на себя и на тварей, что даже страх отошел на задний план. А главарь продолжал разглагольствовать. - Я вырежу тебе язык и поджарю его тебе на ужин. Я выжгу тебе глазки... И ты будешь долго гадать, что же будет дальше...
От близости мерзкого существа, его прикосновений и чувства беспомощности мальчика явственно подташнивало. Рвотный позыв удалось подавить, а вот скопившуюся слюну Эрейнион с удовольствием отправил в лицо говорливому орку. Прекрасно понимая, что ничем хорошим для него это не закончится. Но, во-первых, молча трястись от страха было унизительно, а во-вторых... мелькнувшее слово "твердыня" не сулило уж совсем ничего хорошего. Лучше уж разозлить орка - может, он убьет его на месте?
А потом стало совсем нехорошо. Его погнали куда-то. Попытался сопротивляться - куда там! Тварей было много и нежничать они не собирались. Пришлось идти.
"Ничего, - пытался успокоить он себя. - До Ангбанда далеко. Может, еще смогу сбежать".

Ожидания Эрейниона вполне оправдались. Орк пришел в ярость и на мальчика посыпались удары. Когда кулак влетел в лицо, голова по инерции крепко приложилась о камень, оглушив парнишку. Сознание осталось при нем, но в голове изрядно прибавилось тумана. А затем свистнула плеть - раз, другой, третий... Связанный, он не мог даже увернуться или закрыться руками. Каждый удар сопровождался коротким вскриком, которые, правда, скоро перешли в стоны. В какой-то момент показалось, что тварь и впрямь забьет его до смерти. Боль довершила то, чего не смогла достичь встреча затылка с камнем и сознание погасло после дюжины ударов плетью.
И все же зова Мандоса он не дождался. В сознание его привели быстро - тени не успели сколько-нибудь существенно изменить свое положение.
Дорога была одним непрерывным кошмаром. Эльфа мучили боль, холод и жажда - пока еще были силы. А потом накрыла усталость и полное безразличие. Ноги переставлялись машинально, в голове - полная пустота. В какой-то момент он шагнул и упал в колючий снег. Понял, что не поднимется ни за что - просто не сможет. Кажется, его снова били - плевать. Последующее принц почти не запомнил.
Когда он немного пришел в себя, то обнаружил, что снова привязан к обломку скалы. Но место было совсем иным. Судя по
мерзкому привкусу во рту, его снова поили той дрянью. Даже думать не хотелось, из чего ее делают. Костер горел в отдалении, там же сгрудились орки. Лишь один сидел неподалеку и зыркал то на мальчика, то на своих соплеменников. Рядом валялся кусок хлеба. Эрейнион схватил его и, сжавшись в комочек, принялся за еду. Часть хлеба постарался незаметно спрятать за пазуху и сел, скрючившись, пытаясь сохранить тепло. Колени прижаты к животу, руки, перетянутые веревками, спрятаны, чтобы хоть немного отогреть их. Лицом уткнулся в колени, чтобы и тепло дыхания хоть немного грело. Во всяком случае это должно было так выглядеть.
Эльф очень рассчитывал, что никто не заметит, как он пытается ослабить путы на руках. Шум, издаваемый орками, говорил  о том, что они заняты чем угодно, кроме охраны пленника. Скосив глаза на своего стражника, Эрейнион понял, что и он не слишком добросовестно относится к своим обязанностям... Есть! Веревка мало помалу поддавалась и наконец мальчик понял, что руки он может вытащить. Но пока вытаскивать не стал. Осторожно ощупал путы на ногах и принялся незаметно тормошить и их.
Сколько это длилось - неизвестно. Миллиметр за миллиметром, едва дыша, эльф стягивал веревочную петлю с ног. Наконец удалось. Взглянул на орков - те сидели вперившись глазами в костер. Отлично! Значит в темноте видеть будут плохо. Страж на него не смотрел. Даже отполз чуть ближе к костру, жадно втягивая носом воздух. Сейчас!
Скинув веревку с рук мальчик начал тихонько отползать в сторону. Плана не было никакого, кроме одного - оказаться подальше от орков.

Эрейнион отполз относительно недалеко. Едва скрывшись в тени ближайшей скалы поднялся на ноги. Бежать не мог, но пытался идти как можно быстрее. Вернее, ему казалось, что бежать он не может. Потому что, когда до него донесся рев орков, обнаруживших пропажу, он таки побежал. Правда сил и впрямь было мало. Мальчик то и дело падал, оставляя на снегу глубокие следы и пятна крови. А погоня все приближалась. Прислонившись к большому валуну, чтобы перевести дыхание, Эрейнион услышал орочьи голоса неподалеку. Отдыхать было нельзя и эльф двинулся дальше. Каждый шаг давался все труднее и принц понимал, что его почти наверняка найдут и схватят - убежать он не мог, спрятаться было негде.
Силы таяли стремительно, теперь даже страх не мог подстегнуть эльфа - разве что не позволял сдаться окончательно и перестать идти (или, скорее, брести) вперед. В очередной раз споткнувшись, мальчик снова рухнул в снег и понял, что больше подняться не сможет. На глазах выступили слезы и тут же застыли льдинками. Позади снова раздались голоса. Стиснув зубы, Эрейнион поднялся на четвереньки. В этот момент в разрыве туч проглянула луна. Обернувшись, эльф увидел черные тени, приближавшиеся к нему неспешно и неотвратимо. Орки не торопились. Играют - понял принц. Посмотрел вперед - словно ожидал увидеть хоть какой-то путь к спасению. Белый снег, тут и там проглядывают валуны и обломки скал, а впереди, саженях в двадцати, серебро снега перечеркивала черная широкая полоса. Расщелина. На остатке сил Эрейнион пополз туда. Если успеет, то... принц надеялся, что ему хватит мужества шагнуть в пропасть.

Конец. Путь был окончательно перерезан и мальчик обессиленно рухнул а снег, лицом вниз. Странно, но на миг он даже испытал что-то похожее на облегчение. Напряжение, которое он испытывал во время своего побега, было невыносимым, а теперь... теперь все было кончено. Правда, ему очень быстро дали понять, что все только начинается.
- Далеко убежал, крысеныш? А теперь попляшешь.
Морда орка была близко-близко... жаль, во рту пересохло, а то бы можно было повторить их первую беседу. Еще одной такой порки он точно не выдержал бы, и твари привезли бы в Ангбанд труп. Были бы силы - дал бы этой мрази по роже. Но сил не было никаких - пока в рот снова не влили уже знакомую орочью дрянь.
- Что с ним делать будем? Поджарим?
- Сожрать крысеныша!
- Шкуру снять!
Все таки, он, кажется, своего добился и живым до Ангбанда не доберется. В какой-то момент Эрейнион был в этом убежден. Однако у темных были иные планы на его счет. Во всяком случае - у главаря.
- А ну цыц! Ответит он в Твердыне по-полной. Сейчас - походный вариант. Чтобы знали, что оно такое.
Как ни пытался эльф сохранять хотя бы внешнее спокойствие, но вид раскаляющегося клейма был слишком красноречив. Когда железо было вынуто из огня, мальчик попытался сопротивляться. Кажется, умудрился врезать одному из мучителей по причинному месту. Но врагов было слишком много и они были сильнее... Когда клеймили крика сдержать не смог. Потом его раздели. Зачем, он понял не сразу, да и потом не очень понял. Спину несколько раз обожгло - Эрейнион коротко вначале застонал, а потом стиснул зубы и терпел молча. Сил не осталось совершенно - даже орочье пойло не помогло - и одевали да привязывали эльфа уже не опасаясь никаких выкрутасов с его стороны...
Ночь перевалила за середину, а мальчик все не спал. Не только потому, что было очень холодно, неудобно и отзывались болью раны и ожоги. Он постепенно осознавал то унижение, которое пришлось пережить. И испытывал мучительный стыд. Думалось ему о том, что, даже добравшись до той расщелины, он не смог бы шагнуть в нее. Испугался бы. Ведь, несмотря на все произошедшее, на то, что ему грозит, он не смог сбежать по той дороге, что еще у него была. Уйти в Мандос. Самому. Нет... слишком страшно! И потом...может, он сможет еще вырваться. В Ангбанде... в Ангбанде главное, чтобы его не узнали. Но узнавать-то некому, а каких-то вещей, выдававших происхождение, при нем не было. А если все таки узнают? От этой мысли становилось как-то муторно.
Так он провел остаток ночи. Первыми потеряли чувствительность пальцы рук, затем - ладони и стопы. Камень, снег и ветер выпивали жалкие остатки тепла из его тела. В какой-то момент он перестал чувствовать холод и впал в оцепенение. Это был не сон, не обморок. Словно бы даже мысли заледенели.

Эрейнион плохо помнил остаток ночи и утро. Он даже не мог понять, что из происходящего - виденного, слышанного, осязаемого - происходило на самом деле, а что было сном или, скорее, бредом. Да и не пытался он этого понять, объятый равнодушием ко всему.
Первым от этого бесчувствия начало отходить тело, когда ощутило рядом тепло. Мальчика начала бить дрожь. А потом постепенно стала возвращаться способность соображать. И тут он почувствовал, что его кто-то касается. Еще не видя толком ничего он принялся отбиваться. Попытки эти были довольно жалкими, да и разум подключился к этому действу в последнюю очередь. Когда он уже почувствовал, что его касаются мягкие теплые руки, а не орочьи лапы, и увидел, что вокруг - белый день, рядом - костер, а у костра, кроме него и еще одного существа больше никого нет.
- М... Митлин? - Зрение окончательно прояснилось и принц узнал синдэ.
Мальчик заозирался кругом, пытаясь понять, что из тех событий, которые он помнил, правда, а что ему только привиделось.

Следы, орки... значит, он еще не сошел с ума и это ему не привиделось. Но... тогда выходит, что синдэ его спасла? Эта мысль, безусловно, радовала. Мальчик неуверенно и немного виновато улыбнулся.
- Я... спасибо вам, - проговорил он негромко и снова огляделся. - А где остальные?
Он решительно не помнил сражения. Впрочем, это и не удивительно, учитывая, что он мало чем отличался от покойника. Тем временем синдэ протянула ему какой-то отвар. Абсолютно все равно - какой. Главное, что от него шел пар и жидкость явно была горячей. Эрейнион принялся с наслаждением пить кипяток маленькими глоточками почти не различая вкуса. Казалось, он промерз изнутри и теперь понемногу отогревался. Эльф отбросил все попытки обдумать и осмыслить ситуацию. На данный момент его голова явно была к этому не способна.
- Раны у тебя, к счастью, не серьезные. Через несколько дней и не вспомнишь.
Мальчик вздрогнул и неосознанно потянулся к щеке. Обожженная кожа отозвалась болью, но боль была всего лишь свидетельством худшего. Принц побледнел и как-то сжался, стараясь отвернуться от Митлин, скрыть клеймо.

- Не было остальных. Я же говорила, что живу одна. Поешь, если голоден.
Эльф изумленно посмотрел на синдэ. Одна? Нет, он помнил, что та говорила ему о своем уединенном образе жизни... но разве возможно, чтобы она смогла одна вытащить его? Еду он взял неосознанно - так и сидел, уставившись на  девушку какое-то время. Потом, наконец, проговорил.
- Это... было очень... опасно. - Помолчал, глядя в огонь. - Зачем?
Кто он для этой синдэ? Приблудный мальчишка. Беспокойный постоялец. К тому же не слишком благодарный. И попавший в неприятности по собственной вине.
Девушка рассказывала о том, как смогла спасти его, а Эрейнион слушал, пощипывая хлеб. Он думал о том, что случилось и о том, что могло случиться. Заметив его движение, Митлин проговорила успокаивающе:
- Это я сведу. Не сразу, наверное, но сведу.
Эльф молча кивнул, слова как-то не шли. Постепенно разум начинал осознавать всю меру грозившей ему опасности. Он сжал кулики, пытаясь унять начинающуюся нервную дрожь, но скоро его уже просто колотило. Мальчик обхватил себя за плечи и сидел, сжавшись в комочек изо всех сил стараясь не разреветься.

- Не сказала бы. Как зачем? Я взяла тебя под свой кров и я за тебя отвечаю.
Эрейнион промолчал, задумчиво глядя перед собой. Уверенность Митлин его удивляла и казалась непонятной. Разве можно одинокое преследование орочьей шайки считать безопасным делом? К тому же для женщины.
- Брось, Эрейнион. Можно подумать, ты не стал бы помогать.
- Стал бы. Но это совсем другое, - твердо проговорил мальчик, посмотрев девушке в глаза.
Накатившая истерика - а как это еще назвать - была совершенно недостойна для принца из дома Финве. Но справиться с собой мальчик никак не мог. Он уткнулся лицом в плечо синдэ, которая подсела к нему и обняла, успокаивая, и просидел так несколько долгих минут. Хорошо хоть, не разревелся - это было бы совсем уж позорно. Почувствовав некоторое облегчение, эльф немного отстранился от Митлин, схватил пригоршню снега и с силой отер им лицо, не обращая на отзывающийся болью ожог. Стало немного легче. Попытался подняться на ноги - получилось, хоть и не слишком ловко. Ноги были словно деревянные - сказались и холод, и совершенные забеги. Но идти он худо-бедно сможет.
- Наверное, лучше нам отсюда уйти, - он вопросительно посмотрел на девушку и протянул ей руку, желая помочь ей встать.
Уходить не рассчитавшись с орками не хотелось. Был бы у него хоть лук... орков-то, насколько он помнил, было немного. Но лука на было. Даже ножа не было. А значит придется позволить шайке уйти.

- Я умею быть незаметной. А орки - не самые бдительные стражи.
Мальчик молча кивнул, давая понять, что принял сказанное к сведению. И все же странная она. Говорит так, будто это само собой разумеется. Но, если с орками так легко справиться, почему до сих пор продолжается эта война? Но, конечно же, сейчас было не место и не время это обсуждать.
- Почему?
- Потому что я - мужчина, - нахмурившись ответил Эрейнион.
"Ага, хорош мужчина. Даже родную мать не смог защитить" - тут же пробубнил внутренний голос. Эланор... он так и не смог добраться до матери. И теперь у Митлин будет веский аргумент против. Произошедшее не заставило принца согласиться с правильностью его заточения в жилище синдэ, но теперь ее вовсе не удастся уговорить. Меж тем эльдэ вела себя тактично и спокойно, не упрекала его за сумасбродство, не была навязчива или холодна. При том, что расстались они вовсе не мирно - вспомнилось юноше. Все это отмечалось разумом довольно сумбурно. Ему нужно было отдохнуть, чтобы осмыслить произошедшее.
- Лучше-то лучше. Ты сможешь идти? Кстати, ты умеешь ходить, не приминая снег?
Девушка смотрела на него с явным сомнением.
- Научусь, - ответил Эрейнион, забрасывая снегом костер. - И дойти смогу.

- Все вы, мужчины, таковы. Считаешь женщин слабыми или глупыми? Разве нам простительно предавать?
В ее голосе сквозило... нет, не обида, скорее несогласие. Эльф усмехнулся. Глупы или умны женщины по сравнению с мужчинами он судить не брался. Но выводы из услышанного они, обычно, делают какие-то очень свои.
- Женщины не обязаны защищать мужчин и вытаскивать их из неприятностей, в которые те попадают по собственной... инициативе - вот и все, что я хотел сказать.
Хотя, строго говоря, не он один виноват в случившемся. Если бы кое-кто не строил из себя валиэ, а просто подсказал дорогу, то, возможно, ничего этого бы не произошло.
Сборы были недолгими - да и собирать было особенно нечего. Мальчик не стал спорить и завернулся в предложенный плащ. К тому же его снова начало знобить - костер был потушен, а его одежда явно не гармонировала с температурой воздуха. Девушка показала ка ступать по снегу не приминая его. Это оказалось на удивление нетрудно - правильно распределять вес он умел, не даром же прожил столько лет рядом с корабелами.
По мере того, как они пробирались между скал Эрейнион чувствовал, насколько он переоценил свои силы. На усиливающуюся слабость он старался не обращать внимания, но вскоре к ней присоединились мушки в глазах, дурнота и головокружение. Он шел за Митлин не говоря ничего, но чем дальше, тем больше фигурка проводницы расплывалась перед его глазами, все больше сливаясь с окружающей снежной  пустошью. В  конце концов он просто рухнул в снег и больше не поднялся. Сознание решило, что, если его не слушают и не дают отдыха несчастному телу, то лучше оно покинет хозяина.

- А мне кажется, что сильный всегда должен прийти на помощь тому, кто слабее, и пол тут ни при чем. Тем более что я, повторюсь, отвечаю за твою безопасность. К тому же я немного виновата перед тобой, малыш. Я не должна была бить тебя, просто... вспылила. Ты наступил на больное место. Прости.
Эрейнион посмотрел на девушку удивленно и немного растерянно. Вот что ей ответить? Сказать, что не хотел ее задеть? Это будет неправда. Хотел. Хоть и не ожидал такой реакции. А ее извинения... в свете всего произошедшего они были не слишком уместны, ибо то, что сделала для него Митлин было больше любых слов.
- Я... вел себя глупо, - проговорил, наконец эльф. И вот это как раз было правдой, с которой не поспоришь.
... Мальчик не помнил последних минут (часов?) пути к дому Митлин. Когда он открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на постели все в той же комнате. Раздетый и перевязанный. Чувствовал он себя неплохо - раны почти не беспокоили, что говорило о проведенном лечении. Вот только голова была какой-то тяжелой, а мысли все норовили нырнуть в туман, коим, казалость сыну Фингона, был наполнен его череп.
Оглядевшись принц обнаружил рядом Митлин. Синдэ сидела радом с ним, в кресле, и, кажется, спала. Конечно, она ведь наверняка страшно устала. Да еще и сидела с ним... сколько? Протянув руку, он коснулся пальцами ее ладони.
- Митлин, вы устали. Ни к чему сидеть здесь, идите спать.
Если бы были силы, он отнес бы девушку в ее комнату, но эльф чувствовал, что и вствть может с трудом.