Макалаурэ тихо вошел в лазарет и на какое-то время остановился у порога, наблюдая за находящимся там... Сейчас Даэрон выглядел куда лучше, чем в первые дни. Месяц - долгий срок. Достаточно долгий для того, чтобы затянулись раны - те, что могли затянуться.
Тут пахло травами - сейчас как раз самое время готовить их на зиму - чем и занимался раненый. Хорошо, что он мог делать это... Менестрель представил себе, каково это - вдруг оказаться в полной темноте, одному, без зрения, без прошлой жизни, в неизвестности... Представил так живо, что стало страшно.
А слепой осторожно и бережно перебирал пальцами сухие стебли. Пальцы у него были длинные,тонкие, чуткие - пальцы музыканта, так похожие на его собственные. Затем он приподнялся, ища что-то, что, видимо, должно было находиться на обычном месте. Но не нашел и, похоже, растерялся.
Макалаурэ шагнул вперед, подошел к столу, остановившись напротив синда.
- Я могу чем-нибудь помочь?- тихо спросил он.

- Я думал, что это я пытаюсь помочь,
Ответ прозвучал немного резковато... Но Макалаурэ, всегда чуткий к чужому настроению, услышал за надовольством и почти грубостью - растерянность. Для него все происходящее часто становилось как мелодия - когда-то светлая, когда-то грозная, порой сумбурная, но всегда в ней была основна тема, которую важно было уловить. Иногда она слышалась не сразу - вот как сейчас - но слышалась обязтельно.
- Вы и помогаете... точнее, занимаетесь делом. Просто мне показалось, что вы что-то искали...
От резкого и неловкого движения Даэрона на пол полетело полотно - по пути раскрывшись, как крылья, и мягко спланировало на пол.
- Но теперь и мне тоже нужна помощь. Я, кажется... всё уронил.
Макалаурэ улыбнулся. Он понимал, что видеть этого синда не может, но почему-то был уверен, что сможет почувствовать. Быстро поднял полотно и положил на стол рядом с рукой слепого.
- Не все. Только кусок ткани.
Фенарион немного помолчал, затем добавил тихо:
- Я - Канафинвэ Макалаурэ... на вашем наречии - Маглор.

- И уронил то только, что искал
Голос Даэрона потеплел, оттаял. Хотя растерянность по-прежнему оставалась.
- Вы правы, Канафинвэ Макалаурэ, я скорее занимаюсь делом, чем помогаю... скорее это дело помогает мне,
- Мне кажется, что все взаимосвязано. Дело помогает вам, а вы - кому-то еще... наверное, так и должно быть.
Два менестреля стояли друг напротив друга, и изучали один другого. Не глазами, даже если забыть о том, что у одного из них глаз не было. Они и не были нужны. Были - ощущения, почти неуловимые волны, отзвуки чувств и мыслей. Оба смотрели другим зрением, для которого не обязательно было физическое воплощение.
- ... дело, это иногда очень важно, важнее даже чем помощь. Но если, оторвавшись от своего... дела я всё же могу вам помочь...
- Важно. Вы правы... Честно говоря, я не знаю, можете ли вы помочь. Я даже не знаю, нужна ли мне помощь.
Макалаурэ улыбнулся. Не слишком весело.. почему-то в голове всплыл недавний разговор с Диором. Помощь... может быть, он и правда искал ее, только у кого и какую - не знал.
- Наше знакомство на Мерет Адэртад было мимолетным... наверное, мне давно хотелось поговорить с вами, лорд Даэрон... Рад, что наши целители сумели помочь вам, и вы чуствуете себя лучше.
Вежливая фраза казалась немного искусственной. Макалаурэ очень надеялся, что за ней его собеседник почувствует действительно искренний и глубокий интерес.

- Если есть сомнение, значит она нужна. Может быть не моя... или не та, которую предлагают. Она может быть даже не тем, что сами вы ожидаете - словом, жестом, мелкой деталью... чем-то совсем отличным от ... героического вспомоществования.
- Возможно... наверное. вы правы.
В голосе Макалаурэ промелькнула растерянность... Кажется, синда почувствовал его глубже, чем он сам ожидал. В комнате, пропитанной ароматом трав, на время воцарилсь молчание. Точнее молчанием бы его счел случайный зритель. Потому что на самом деле мелодия не прекращалась ни на мгновение - неслышная, но ощутимая, почти осязаемая. Две мелодии... разные, очень разные, они звучали не в унисон, а каждая - по-своему. И два менестреля то ли обменивались ими, то ли делились, то ли творили каждый свою... Пока Канафинвэ не понимал, могут ли они пересечься или так и останутся отдельными
Ткань накрыла разолженные на столе травы.
- Я помню ваш голос, и раз я чувствую себя намного лучше, мы и вправду можем поговорить.
Макалаурэ почувствовал тревогу собеседника... нет, даже не тревогу, а что-то большее. И подумал, что, может быть, не стоило касаться прошлого, называя его имя и оживляя в памяти прежние события. На миг он представил, какая огромная пропасть лежит для Даэрона между "до" и "после"... этого хватило, чтобы на душе стало зябко.
- Я только закончу с травами, - осталось недолго, а после перерыва всегда сложно найти кончик незавершенной работы. Это недолго...
- Я не тороплюсь...
Макалаурэ кивнул. Почему-то казалось, что эта пауза нужна Даэрону не только для того, чтобы доделать работу.

- Здесь точно был второй стул... я даже готов вам его предложить, но боюсь, что взять вам его придется самому,
- Даже если бы его не было , ничего срашного. Я нашел бы, куда сесть.
Макалаурэ внимательно, не отрываясь, следил за движениями слепого, удивляясь, что они так точны и выверены. Впрочем, чему тут удивляться, если в этой комнате прожито уже столько дней и пространство, по крайней мере та его часть, что окружает места, где проводишь большую часть времени, изучено во всех.Наверное, это очень страшно - жить в темноте... памятью о том, что когда-то видел. Или все же можно привыкнуть к такому? Впрочем, этот вопрос феанарион задавать уж точно не собирался...
Травы, укутаные тканью, заняли свое место на притолоке - сушиться, то, что было еще не доделано - отпрвлено на полку... бвыший менестрель уже покинувшего этотт мир короля Тингола - знает ли он об этом и стоит ли об этом знать? - совершает привычные уже движения, но в их звучании сейчас явно сквозят беспокойные и тревожные ноты. Макалаурэ едва удержался, чтобы не поддержать синда, когда тот ухватился рукой за стол... нет, наверное, не нужно этого делать. Сейчас Даэрон не здесь, не в этой комнате, и ломать его мелодию нельзя.
- Нет, Даэрон, это всё равно я, а я - всё равно Даэрон, и даже если это имя значит слишком многое, помнит слишком многое, отказаться от него - потерять и отказаться от куска себя, вытравить из памяти то, что хотел бы забыть. А хотел бы? Нет. Значит и хмуриться нечего, принимая то, что росло тобой и с тобой за своё. Если не твоё, то чьё ж еще? Думал, что если не узнан, то и не с тобою... но это - с тобою, называй себя или нет - оно есть. Нет выбора принять или не принять, только похоронить себя, или ... не стыдиться.
Слова, которые произносит Даэрон, незнакомы... нет, знакомы лишь отчасти, они смутно напоминают родной язык нолдо. Древние - такие древние, что Макалаурэ, проживший на свете не так уж мало, чувствует себя едва ли не ребенком. Финвэ, наверное, понял бы их, а ему остается лишь ловить сходные созвучия и слушать само их звучание, не пытаясь понять. И он просто слушал - и слова, и то, что было за ними, не торопя собеседника ни словом, ни мыслью.
- Вот теперь, пожалуй, готово... место для разговора.
Макалаурэ все же взял второй стул стоящий у дальней стены, и сел.
- Вы... хотели бы о чем-то спросить меня?
Разговор... второй сын Феанаро и сам не знал, о чем он должен быть. Нет, по-хорошему, по-умному - надо расспросить Даэрона о том, как он оказался возле Амон-Эреб, что он знает о том, что произошло за последние годы, что собирается делать дальше... рассказать о предстоящей войне... Но пока это не очень получалось. Слишком большая была разница между хрупким миром этого эльфа и тем, что существовало вне его.

Макалаурэ чувствовал напряжение. И свое, и собеседника. Оно было похоже на высокую ноту, звенящую на самом пределе. Еще немного - и рассыплется в воздухе блестящими осколками. А потом... потом Даэрон ответил тихо и не очень уверенно.
- Хотел...
Менестрель почувствовал облечение, только теперь поняв, что боялся удивления или отрицания в ответ на свой вопрос.
- Я мало знаю о том, где нахожусь, Лорд Канафинвэ Макалаурэ, зато, как многие, наслышан о потаенных городах вашего народа и мне важно знать, могу ли я покинуть ваш город... со временем? Это не самый вежливый вопрос, но для меня один из самых важных - у меня осталось дело, которое я, благодаря искусству ваших целителей, всё еще могу завершить. Но если это невозможно, мне лучше сразу не испытывать никаких... иллюзий.
Макалаурэ как-то мимоходом удивился, наскольо точно синда понял, где именно он находится и повернулся к нему так, словно смотрел в лицо. Его не оставляло ощущение, что тот на самом деле видит, только не глазами, а глубже. И, может быть, яснее и вернее, чем многие зрячие.
- Вы находитесь на Амон-Эреб. В нашем лагере... это не город и тем более не потаенное королевство. Это наше пристанище после поражения...- на короткий миг мелькнула абсурдная мысль, что Даэрон может и не знать о Нирнаэт, но тут же была отметена. Так не бывает... наверное?  - Покинуть... разумеется, можете, когда пожелаете и будете в силах...
Дело... что за дело может быть у  давным давно покинувшего Дориат менестреля и советника Тингола? Промелькнуло в мыслях что-то смутное, связанное с принцессой Лутиэн... только ее уже нету среди живых...
- Может быть, я смогу помочь вам?

- Я, безусловно, буду в силах и не откажусь в своем поиске от любой помощи, ведь вы знаете Амон-Эрэб  и окрестные земли такими, каковы они теперь , а я только помню Белерианд таким, каким он был. В последние годы разница между этим знанием и воспоминанием... становится все больше. Я ищу холм. Высокий холм с ясной рощей, а может быть просто несколькими высокими деревьями. Холм, на котором никто не бывает, но на котором, тем не менее живут, - я видел его несколько лет назад в виденьи, или во сне - не знаю.
- Да, я знаю Амон-Эреб... Если вам нужен проводник... это можно устроить.
В мелодии, до сих пор пронзительно-печальной, но ровной, сейчас явно прослушивались тревожные ноты. И были они в луше самого Макалаурэ. Пока он не знал их причину, не понимал, к чему идет разговор и чем он закончится, но внутри что-то словно сжалось в тугую пружину. Ему вдруг подумалось, что Даэрон похож на заблудившегося в лесу, много лет искавшего дорогу. И вот сейчас он вроде бы вышел куда-то, но беда в том, что пока он плутал, прошла тысяча лет. И нет уже никого, кого он хотел бы найти...
- Мне хотелось бы найти дочь Владыки Тингола до того, как выпадет снег и я знаю, что найду ее там, но где именно  это место мне не ведомо.
Словно струна вдруг лопнула в тишине. Тревожная мелодия взлетела до предела высоты.... и оборвалась. Оглушенный внезапной тишиной, Макалаурэ долго не мог собраться с силами, чтобы ответить. Да и как тут ответишь, что?
- Лорд Даэрон...- голос менестреля звучал глуховато - Вы... что вы последний раз слышали о дочери Тингола и когда?

- Два, может быть три лета назад, когда я увидел в грезах этот холм. И до этого, давно - что она была счастлива с тем, кого... .. кого выбрала и ради кого ушла из дому. За горы вести отсюда доходят медленно, а иногда не доходят вовсе.
Потрясенный не столько этим ответом, сколько глубокой любовью и полным отсутствием даже намека на собвстенные обманутые надежды, которая звучала в голосе Даэрона, феанарион долго молчал, не в силах сказать ни слова. Вплетенная в звучащую сейчас мелодию - сумбурную, тревожную, рваную, новая тема была такой пронзительно-светлой, что было страшно оборвать ее. В голове мелькнула мысль, что он сам уже вряд ли сможет такое спеть, что его душа никогда не взлетит на такую высоту, как душа сидящего перед ним слепого менестреля.
Пальцы Даэрона легко коснулись его одежды - и неуверенный это жест заставил нолдо собраться и ответить:
- Лутиэн Тинувиэль действительно была счастлива с тем, кого любила... Она избрала его путь, путь смертного, и прожила с ним смертную жизнь. Они оба ушли в один день и час - туда, куда уходят Младшие дети Единого... У них родился сын, которые теперь правит в Дориате.
Макалаурэ помолчал немного, перебирая пальцами ткань плаща, словно пробежавшись по струнам... привычный, немного нервный жест.
- Тот холм, что ты видел... они жили там после возвращения. Там же... они и ушли, но никто не знает когда именно и как. И никто не видел их тел.- снова короткая пауза, - Тол-Гален... Дор Фир-и-Гуинар... так стали звать эту землю.

- Вот как...
Даэрон осел на пол, и феанарион испугался поначалу, что он лишился сознания. Первым порывом было - подхватить, поддержать, помочь. А потом он просто молча присел рядом, пережидая, прислушиваясь, не мешая...
- Она всё же смогла,
Глаза Златокователя удивленно распахнулись... трудно было поверить в услышанное. Нет, не в слова, а в то, что он сейчас очень четко почувствовал: Даэрон испытывал радость. Настощую, неподдельную, искреннюю... И снова горький упрек самому себе - "ты бы так мог"? И некстати впомнился Тиелкормо со своей разрушительной любовью... он бы смог так? Отпустить, понять, порадоваться за ту, которую любил? За того, кто ее отнял?
- Да. Она смогла. Берен погиб.... и она ушла вслед за ним. Вместе с ним. А потом они вернулись... чтобы прожить отведенную им смертную жизнь.
Макалаурэ опустил глаза. Мелодия, которую он слышал сейчас, была хрустально-прозрачной, звонкой и чистой. Похожей на ранее утро, умытое росой, хрупкое, ясное... Раньше и у него получались такие. Теперь уже не получатся... Он не испытвал зависти, просто... очень хотел бы снова научиться так.
- Это очень хорошо, что Государь Тингол и Владычица Мелиан взяли своего юного внука соправителем. Лорд Канафинвэ Макалаурэ,  если и вы тоже хотели меня о чем-то спросить, спросите сейчас. Я не хотел бы... оказаться невежлив.
И снова менестрель испытал растерянность и отчаянное нежелание помешать мелодии, расстроить ее, спутать... Но не ответить было нельзя. И солгать, даже во спасение - тоже. Даэрон бы понял ложь сразу - как фальшивую ноту.
- Государь Тингол погиб... - тихо сказал феанарион, - И владычица Мелиан покинула Дориат навсегда... Их внук принял правление после этого.
"Видно, судьба мне сегодня быть горевестником..."

-  Государь Тингол погиб...
Макалаурэ медленно кивнул. А собеседник его, словно не успев осознать услышанное повторил:
-  Государь Тингол погиб.
На это раз интонация немного изменилась - осознал, поверил... Златокователь никогда не питал приязни к королю Дориата, никогда особенно не жалел о его гибели, скорей остался равнодушен к ней, но боль Даэрона чувствовал остро и ярко. Кем был Эльвэ для него? Лордом, королем, отцом любимой девушки... И это же почти невозможно себе представить, какая немыслимая бездна лет связывала их, пробужденнных... целая вечность даже для него, прожившего не одную сотню лет.
- Государь - погиб.
Теперь уже осознал окончательно. И задал вопрос, которые не мог не задать советник короля:
- Как это случилось? И... чем тогда правит юный Диор?
- Его убили... гномы.- голос Макалаурэ был немного напряженным, потому что в общую мелодию должна быть сейчас вплетена тема сильмарилла, а этого он не хотел. - Они делали для короля украшение... но не захотели его отдать, и... словом, случилась ссора, и Тингол был убит...
Тингола убил камень отца -вот как следовало сказать на самом деле...
- Юный Диор правит Дориатом. Королевство осталось, хотя и без Завесы.
Макалаурэ внимательно помсмотрел на слепого... сказать сейчас или подождать?
- Диор сейчас находится в Амон-Эреб... Если хотите, я могу познакомить вас с ним, лорд Даэрон. И...
Менестрель осторожно, почти не касаясь, одними кочиками пальцев, коснулся плеча Даэрона:
- Мне жаль, что я стал для вас вестником беды... простите.

-Гномы...
-...которые помогали строить Менегрот...
-...и были нам верными союзниками в первых битвах Белерианда...
-...убили Государя в ссоре...
- ...из-за украшения?!
Эта фраза оказалась растянутой, кажется, на очень долгое время... Даэрон произносил ее постепенно, так же постепенно осознавая сказанное феанарионом. Молчал, слушая что-то неведомое, словно надеясь понять, разглядеть, почувствовать... Рука его потянулсь к висящей на поясе флейте, но мелодии не последовало, хотя Макалуарэ услышал, а точнее угадал ее, проследив за движениями пальцев. И по тому, как менялся голос слепого, невольно вторя ей, - от тихого, глухого до отчаянно звонкого.
- Не совсем так... - Макалаурэ с трудом подбирал слова. Это он-то для которого всегда было несложно описывать самые тонкие грани событий и настроений. - Тингол хотел вставить в ожерелье добытый Береном сильмарилл. Гному выполнили его просьбу, но отдавать украшение не захотели...
Камень отца... камень их Клятвы... он не прощал недобрых помыслов. И - искушал ими. Желающий обладать им платил дорого. Сначала Феанаро, затем Эльвэ, гномы... После придет и их черед. Сейчас Канафинвэ видел это так четко, как никогда раньше. Свет, заключенный в нем, не дастся в руки, не станет чьим-то... потому что не может принадлежать кому-то одному.
- Говорили за Морем все... разлучившиеся обретут радость встречи, ответив на призыв владыки мёртвых. Арау Таурон говорил еще, что время однажды помчится вскачь и мы устанем от него и тех изменений искаженного мира, что для нас будут слишком тяжкими, даже несмотря на то, что годы не властны над нами - и мы смеялись и спрашивали, как можно устать от нового? И вот, кажется, совсем немного времени прошло, а мир переменился...
- Переменился. -отозвался Златокователь, склонив голову. Густые черные пряди упали на лицо, не позволяя увидеть его выражения. - Мы тоже не верили такому, лорд Даэрон и тоже смеялись, веря, что уж с нами такого точно не может случиться...
А вот - случилось. Только им, проклятым, рано было отвечать на зов Намо. Да и что ждет их там, за Морем? Внов обретенный дом или вечная пустота и забвение?
- Я хотел бы узнать сына Лютиен до того, как зов заморских владык станет для меня слишком громким.
- Я понял тебя. Если хочешь я могу послать за ним... в любое время. Уверен, что он придет.

Даэрон никак не отреагировал на рассказ - внешне. Но феанарион почувствовал его недоумение и грусть. И понял - так ему, казалось, по крайней мере - их причину. И, поразился тому, насколько она на самом деле проста, если он, конечно угадал ее верно. Бывший менестрель Тингола просто не мог понять, как мог его друг и король положить свою жизнь ради камня, каким бы прекрасным он ни был. А вот он, Макалаурэ, понимал и знал, что такое может случиться - или даже скорее обязательно случится - с ним самим... Сейчас они говорили как будто на разных языках, и их мелодии звучали не то, чтобы вразнообой, а параллельно друг другу... словно двое идут рядом, но думают кажды о своем и смотрят в разные стороны.
- Лучше вели послать за мною - в любой час, когда у правителя Дориата найдется для только минут и желание. Так будет правильнее...
- Я скажу ему о тебе... Думаю, и время, и желание у него будут.
Макалаурэ улыбнулся - мягко и задумчиво. И слегка виновато - возможно, следовало бы сказать Диору раньше, только со всей этой связанной с советами и разговорами кутерьмой, остальное как-то ушло на второй план.
- Скажи мне, Канафинвэ Макалаурэ, -считаешь ли ты, что Валар хотят вам зла?
Менестрель вздрогнул, но не от легкого, почти невесомого касания, а от неожиданного вопроса. Помолчал, ища слова...
- Нет, Даэрон... я так не считаю. Думаю... что им просто нет до нас никакого дела.
В голосе помимо воли прозвучала горечь. Не обида - ее Златокователь уже давно избыл, скорее застарелая, глухая боль, как от уже зажившей, но все еще напоминающей о себе раны.

- Я не упрекаю тебя, но... когда-то никого не было вокруг. А потом пришел Арау и ему было до нас дело, и всё вокруг сразу стало... иным. Земля кричала и плакала далеко, за горизонтом, потому что им, прочим, тоже было до нас дело... И даже потом, когда мы передумали, мы все равно не остались одни - что бы мы не выбрали.
- Это было давно.
Макалаурэ нахмурился, размышляя над тем, что скажет дальше.
- Это было давно, - повторил он. - Им было дело до нас. Они учили нас, всегда были открыты и готовы посоветовать, помочь. Но... до поры. Пока мы были такими, какими они хотели нас видеть.
До поры... Пока смотрели им в глаза и слушали, ловя каждое слово.Пока были довольны созданным для них миром... или не для них? Скорее, это Стихии украсили ими мир, созданный для самих себя, как населяют красивый пруд диковинными рыбками как сажают в оранжерее редкие цветы... Они нравились валар, пока были просто послушными детьми.
- Я слышал, не так давно посланник Манвэ принес спасенного из плена... снова. Думаю, сложно посылать орлов из-за моря так, чтобы они спасли именно того, кого нужно спасти... особенно сложно угадать с моментом, если до спасаемого тебе нет никакого дела. И еще сложнее сохранять видимость безразличия, если уж посылаешь орлов...
По губам Макалаурэ пробежала усмешка. Видеть ее его собеседник, конечно, не мог.
- Да, принес. Только... уверен ли ты, что это было специально подготовлено? Что орел был послан спасти именно Финдекано и именно в тот момент, а не просто пролетал мимо и решил сделать доброе дело? И... если это так... скажи мне, почему он не сделал этого раньше?
Менестрель покачал головой - скорее для себя самого... Врзможно, сейчас он спорил скорее даже не с Даэроном. С самим собой с тем, что еще оставалось у него в самой глубине души. С тем, о чем они совсем недавно - хотя казалось, что уже очень давно! - говорили с юным сыном Берена и Лутиэн. Надежда. Столько лет он отказывал себе в ней, - зачем она проклятым, к чему цепляться за то, в чем тебе отказано, и отказано по заслугам?
-... из этого могла бы получиться странная и грустная песня. О взрослении... о том, как горько чувствовать себя покинутым, шагнув из детства в широкий мир, и о том, как горько и тяжко признавать взрослым и равным другого, младшего.
- ... и о том, как трудно признать, что выбранный путь надо пройти до конца.- тяжело проговорил Златокователь, - Любой путь. Даже тот, что ведет в никуда - если уж так вышло, что он стал твоим.
Он слышал где-то немыслимо далеко еще не рожденную, но уже звенящую, рвущую на волю музыку. Прекрасную... прекраснее всего, что могли создать руки и душа самого искусного из всех менестрелей. Только эта музыка была - не его. Не для него. И надежда эта была - чужая.

- До той поры, пока не оказалось, что вы слишком взрослые и вам нужно решать самим, поступать самим и делать пусть и не так, как лучше, но так как решили вы сами. Говорят, что вы отвергли их помощь? Этого я не знаю, но вижу, что их помощь не отвергла вас - орлы летали на север и до и после того, как помогли вам, но они никогда прежде не приносили эльдар обратно. И они никогда не приносили их... нам - ни пленных, ни спасенных, ни тела павших вождей и воинов, - никого, хотя бывшие там, на севере, изредка возвращались к нам сами. Рассказывают, что там нет власти валар, только чернота Врага, сквозь которую не пробиться даже Владыке Мира, но вот, сами вы не знали, что пленённый король жив, а его принесли к вам когда только смогли - разве это - безразличие?
-Да... до той самой поры... Мы стали взрослыми или нам так тогда казалось. Возможо, мы ошибались... но разве мы не имели право на ошибки?
Макалаурэ вспомнил темноту, исчерканную всполохами факелов, выхватывающих из толпы растерянные, испуганные лица, вспомнил искаженное горем и гневом лицо отца, его голос, который гулко раздавался над площадью, свой собственный страх перед тем, что произошло и тем, что должно было произойти. Тогда казалось, что земля под их ногами пошла трещинами, что рушится вся их прежняя жизнь, а в ее руинах рождается новая, незнакомая, неизведанная. И Клятва, произнесенная тогда - она шла из их сердец, и никто тогда не понимал, чем все обернется...
- Мы отвергли не их помощь, Даэрон... Мы отвергли стремление управлять собой.
То, что сейчас чувствовалось и помнилось тоже было - мелодией. Музыкой, звучавшей внутри, недоступной для других, но ведь его собеседник тоже был менестрелем, и Макалаурэ знал: он - слышит.
- Да... раньше орлы не приносили пленных оттуда... Но я не знаю, есть ли в этом знак того, что валар хотят помочь нам. Где они были раньше, когда гибли сотни и тысячи - в боях, в плену, от горя? Где они были в последней битве, когда гибли не только мы, проклятые ими, а и те, кто не был виновен ни в предательстве, ни в убийстве? Они клялись не помогать нам, предрекали нам муки и смерть, но разве только нолдор умирают и мучаются в Эндорэ?
То, что звучало в душе Златокователя, казалось, заполняло его целиком, но он все равно слышал, как с его темой сплетается другая, не пытаясь ни подавить, ни пересилить... просто существуя рядом и в то же время - внутри. И этот новый голос был чистым и ясным, и было странно - как он находит свое место, как не теряется и как может звучать так отчетливо и уверенно.
-... и о том, что узнать, куда ведет именно твой путь можно только пройдя по нему, осознавая каждый шаг и делая выбор, и только выбор всегда оставляет тебя тем, кто ты есть. Да, и об этом...
-... выбор оставляет тебя тем, кто ты есть... возможно, если это выбор - правильный. И если он - твой.
И если он вообще существует...