- Спасибо? За что, yonya?
В глазах Финдекано было неподдельное недоумение. А Эрейнион не мог объяснить достаточно хорошо и кратко то, что чувствовал.
- За все. За правду...
После того количества лжи, с которым пришлось столкнуться, это было, как глоток свежего воздуха. Когда не нужно выискивать в словах скрытые смыслы, просеивать их, пытаясь добыть хоть крупинку чего-то стоящего в груде словесной шелухи.
А потом слова и вовсе стали не важны. Они были, но просто как фон. Мальчик прижимался к отцу, словно хотел срастись с ним, чтобы их невозможно было разделить. Как он был бы счастлив, повстречайся они на свободе. Но здесь, в Ангамандо, даже радость встречи с тем, кого считал погибшим, отдавала горечью. И Эрейнион кожей чувствовал, как утекает их время. Это было невыносимо. Отец пытался поддержать и утешить сына, а мальчик просто слушал его голос. Чтобы сохранить в памяти каждую нотку и интонацию. Потом поднял голову и пристально вгляделся в лицо Финдекано.
- Я хочу остаться с тобой, - почти прошептал эльф. - Я не хочу возвращаться.
Слова прозвучали беспомощно и горько. Им не позволят. Разделят, независимо от того, согласится он на требования Тхурингветиль или нет.
Принц колебался еще какое-то время а потом проговорил:
- Я... ничего не буду обещать, отец. Но я постараюсь сделать так, как ты хочешь.
Нелегко дались эти слова. А решение - и того труднее. Но спокойствие Финдекано было важнее многого. В том числе - важнее гордости его сына. Он снова взял отца за руку и сжал. Сейчас она вернется. Ведь услышала то, что хотела...

- Я знаю, малыш... Я тоже хочу этого.... больше всего на свете.
Твари, твари, твари... Они превращают в муку даже любовь и верность. Что бы там ни говорила Тхурингветиль - она истязала их обоих. И, возможно, гораздо сильнее, чем те, кто мог - или желал - нанести им физический вред. И будет продолжать это делать. Ведь так или иначе, она добилась его согласия... на что? Это Эрейнион не вполне понимал. Чего она хочет и как оно должно выглядеть?
- Спасибо... Yondo... пока у нас есть хотя бы капля надежды, мы должны верить в хорошее. Вопреки всему... слышишь?
Надежда? Нет, с надеждой мальчик пока не расстался. И верил - да, верил, не смотря ни на что - в благополучный конец, хотя не смог бы объяснить или даже предположить, каким образом все может разрешиться благополучно для них с Финдекано. У них не было оснований рассчитывать на то, что их освободят, либо выкупят сородичи. О пленении отца никто не знал, все считали его погибшим. И, видимо, Моргот не желает этот факт разглашать. Да и самого Эрейниона, вполне возможно, считают мертвым. Так что помощи извне им ждать не приходится. Это все принц прекрасно понимал. Но все таки продолжал надеяться. Видимо, отец чувствовал то же самое, и этим объясняется его желание убедить сына попросту тянуть время.
- Я слышу. И верю..., - мальчик улыбнулся отцу, робко, но тепло. - Только ты не сдавайся...
Не сдавайся - даже ради меня... Эрейнион не сказал этого, но отец, наверняка, поймет и так. И не сдастся. И будет знать, что сын его ни в коем случае не осудит и не обвинит. Даже если все будет... совсем плохо.

- Мне очень жаль, но долго оставаться здесь мы не можем,  Надо возвращаться, Эрейнион. Или ты всерьез решил оставаться в камерах?
Финдекано, который смотрел только на сына и думал сейчас только о нем, вздрогнул и поднял глаза. На пороге стояла Тхуринэйтель... Значит, встреча окончена. Лицо эльфа было спокойно, только бледность выдавала волнение и тоску перед предстоящим расставанием. Он не стал удерживать Эрейниона, который встал, когда вошла майэ. Лишь коротко и крепко сжал его руку. Словно прощаясь...
- Если я соглашусь, моего отца оставят в покое?
Финдекано прикрыл глаза. Он не мог ни осудить мальчика за эту попытку помочь ему... Но не мог не испытывать страха, ожидая, что скажет майэ. Хотя... что она может сказать? Это зависит не только и не столько от нее. А сам он... сам он  был согласен на любые муки, если в покое оставят сына. Тхуринэйтель знала об этом... и наверняка знала, что в покое его не оставят. Ни его, ни мальчика...
Он взглянул на майэ - пристально, почти спокойно, лишь на самом дне глаз стояли боль и отчание.

- Нет. Но, надо полагать, дадут время отдохнуть. Кроме того, вопрос стоит немного иначе... если ты останешься у меня и будешь... достаточно сдержан в проявлении эмоций, тебе не будет угрожать серьезная опасность. Финдекано, я говорю это скорее для тебя, но тебе я все уже объясняла. Я могу забрать Эрейниона и защищать его, если он не станет мешать мне в этом. Но я не могу сделать это иначе, чем держа юношу при себе. Вряд ли вам дадут снова встретиться - и с меня шкуру спустят за такое - но я смогу, полагаю, передавать вести.
- Что значит - сдержан в проявлении эмоций? - поинтересовался принц. - Чего вообще ты хочешь, кроме того, что я буду находиться в тех комнатах.
Юноша был твердо намерен услышать ответы на эти вопросы здесь и сейчас, чтобы и отец знал, на что и почему он соглашается. Иначе кое у кого может появиться желание выставить его слова и поступки в определенном свете. Слова майэ о защите вызвали невольную усмешку. Защитить его от мыслей и тревог об отце и от унижения она не сможет. А то, от чего - может быть - сможет... в общем, не будь отца, Эрейнион предпочел бы, чтобы она его вообще не защищала.

Эрейнион ответил так, как и ожидал Финдекано. Он почувствовал одновременно гордость за сына - за его упрямство, за нежелание лгать и лицемерить, - и страх. Потому что сейчас именно те качества, которыми он гордился, могут навредить мальчику. Но требовать от него стать другим... нет, этого бы нолдаран не стал ни за что. И не хотел бы, чтобы даже ради него или ради спасения жизни тот стал бы притворяться или пытаться сломать самого себя.
А последний вопрос заставил его пристально посмотреть на майэ. Если... от сына потребуют такой же игры перед Сауроном или Мелькором... Он стиснул зубы. Нет, этого не будет.
- А от тебя мне все еще нужен ответ на один вопрос. Я не хотела напоминать до твоего разговора с сыном, поэтому спрашиваю сейчас. Да или нет? Даже если нет, я заберу Эрейниона с собой и буду защищать...
Финдекано помолчал. Поймал на себе взгляд сына. Слегка покачал головой, словно успокаивая его...
- Если все обстоит так, как я думаю... То да.
Если тот эльф действительно согласился передать весть Турукано, то наличие или отсутствие письма значения уже не имеет. Но если темные сочтут его согласие шагом навстречу... то они очень сильно ошибаются. Он надеялся, что Тхуринэйтель понимает это. Согласившись, он очень сильно рисковал - хотя бы тем, что за успешный шантаж очень просто ухватиться и продолжать использовать его страх за сына и дальше.

- В целом верно. Нет, я тебе не враг на самом деле, но и далеко не друг. Зла не желаю, но причиню, если другого выхода не будет. Так что доверять мне не стоит - но и отвергать все огульно не советую.
Если бы обстановка была другой, Эрейнион мог и рассмеяться в ответ на подобные заявления. Ну конечно, она ему не враг. Она просто служит убийце его деда и мучителю отца. Всего-навсего. Пустячок, правда же?
- Мне все равно, кем себя считаешь ты.
А он своего мнения не переменит. Пусть эта тварь сколько угодно делает милосердный вид. Притворством и подлостью от нее разит, как смрадом из выгребной ямы.
- Мне - прежде всего. С Гортхауром держись как хочешь, но мой тебе совет - не провоцируй. Учителю, если он захочет тебя видеть - не дерзи. Вежливым ты все равно не будешь, но хотя бы не нарывайся... А вот я от тебя жду общения. Выведывать тайны не буду, не тревожься
- О погоде не с кем поговорить? - Поинтересовался принц.
Надо же, какое великодушие. Тайн она не будет выведывать. Было бы что выведывать.
- Если все. Не ожидала, но я рада, что ты сделал разумный выбор. Думаю, что ты думаешь верно - сути это письмо не изменит, но поможет мне, а значит, и тебе, и Эрейниону. Пиши, Финдекано, как знаешь сам.
Эрейнион сжал губы так, что они побелели. Разумеется, он не понял, о чем речь. Но понял, что эта... гадина чего-то добилась от отца. Если бы не короткий жест Финдекано, мальчик встрял бы наверняка. Но... вряд ли это что-то изменило бы. Эльфу до зубовного скрежета захотелось сделать Тхурингветиль гадость. Не сказать, нет. Слова - пыль. Особенно здесь. И тут ему пришла в голову одна мысль... Долги надо отдавать, верно? Так почему бы не...
- Значит, - заговорил он медленно, рассуждая вслух, - тебе зачем-то понадобилось мое... общение. Настолько, что ты, если верить твоим словам, рискуя шкурой привела меня сюда. Видимо, если я откажусь, опасность тебе грозит еще большая. Ты хочешь, чтобы я прикрыл какие-то твои огрехи в обмен... ни на что? Тебе не кажется, что это несколько... неравноценно? У меня есть условие. Обязательное. Я хочу, чтобы тот мальчик, которого выдавали за меня и истязали вместо меня был при мне, в тех же покоях, где и я.

- Пиши, как писал бы брату просто так. Что ты жив, что ты в плену, что здесь Эрейнион... об этом тоже станет известно,
Финдекано еще раз посмотрел на пустой лист. Текст письма, наверное, не имел особого значения... Важней было то, как отреагиурет Турьо на полученные вести. С письмом или без... И еще одно бесокоило его, даже еще больше. Если "гонец" отправится к брату... что мешает Морготу проследить за ним? Он надеялся лишь на то, что есть какие-то способы обмануть даже самого хитрого шпиона. Иначе разве тот эльф согласился бы?
Финдекано обмакнул перо в чернила и написал пару коротких фраз...
Затем поднял глаза от пергамента, слушая разговор.. Точнее, уже почти монолог Тхуринэйтель, потому что сын предпочел отмолчаться на все, что она сказала и сделала. И даже...
- Извини, Если вдруг что-то из сказанного мной неверно - извини. Если бы ты просто сказала правду с самого начала... но говорить об этом уже нет смысла.
Эльф тепло и грустно посмотрел на сына... Он знал, как трудно ему дались эти слова. Знал, что был единственной причиной, по которой юноша сказал их. И понимал, каково ему сейчас. Только помочь не мог ничем. Только рядом быть, и то - душой, а не телом, потому что скоро их вновь разведут по разным комнатам.
- Я бы выполнила твою просьбу, но, как ты понимаешь, не могу и не хочу потакать капризам твоего сына.
- Тот мальчик... не виноват ни в чем. -спокойно ответил Финдекано, глядя в лицо майэ. - И... он уже достаточно наотвечался за других, как мне кажется.

Текст письма: "Турукано, то, что скажет посланник, - правда. Мы - я и мой сын - живы и находимся в Ангамандо. Но прошу тебя - не принимай отпрометичивых и поспешных решений, пытаясь нас освободить"

Майэ развернулась к двери. Эрейнион повернулся к отцу. Склонил голову, а потом и вовсе опустился на колени.
- Благослови меня, atto, - проговорил тихо-тихо, почти выдохнул.
Невыносимо. Сейчас ему придется уйти - может быть навсегда. Все стало неважно. Тхурингветиль, ее замыслы, его гордость, его страхи... Если бы только ему позволили остаться с отцом... Какое-то время мальчик изучал взглядом пол - он то и дело подергивался какой-то подрагивающей пеленой. Сморгнул подступившие слезы, поднялся на ноги и крепко обнял Финдекано - так, как только можно обнимать кого-то дорогого в последний раз.
- Я люблю тебя, отец. - Сквозь судорогу, сжавшую горло. - Всегда хотел быть похожим на тебя и всегда знал, что не смогу...
И снова слов не хватало, а те, которые были, казались пустыми и никчемными. Вдруг принц резко отстранился, почти вырываясь из объятий.
- До встречи... - коротко сжал  руку короля и почти выбежал за дверь.
Когда она захлопнулась за его спиной, на миг привалился спиной к ближайшей стене. Больно было невыносимо, почти физически. На всех, кто мог сейчас его видеть, мальчику было плевать