Наконец процессия подъехала ко дворцу. Финдекано, не скрывая восхищения, рассматривал и его, и древа возле фонтана. С восхищением... и грустью. Брат почти точно воссоздал Тирион, но это все равно был не Тирион... И глядя на всю эту красоту думалось больше и чаще о том, что прежняя жизн осталась в далеком-далеком прошлом. И уже никогда не вернется. Даже если вернутся - они. Им уже не стать прежними. И сейчас он невольно представлял себя на улицах родного города... и понимал, что получается что-то странное. Словно в картину добавили лишней краски, нарушив гармонию...
- Спасибо, брат.
Он улыбнулся Туркано и последовал за племянником, который должен был расселить их во дворце.
- Государь, вы желаете говорить со мной сейчас, или дождаться вечера?
"Если ты не против и если не занят - я хотел бы сейчас. Если же у тебя естб другие дела или поручение от дяди, то приходи в любое удобное для тебя время."
Вряд ли он сейчас ляжет спать... Слишком много мыслей роилось в голове.

- Прошу вас, братья, быть моими гостями, обратился он к родичам: И пусть Ондолиндэ станет вашим домом, -
Рыжий зевнул. Ох уж эти формальности. Как может стать домом то место где тебя принимают в штыки и косо смотрят на тебя. Взять хоть этого их провожатого. Вон как смотрит на них. Да дай ему волю он бы лучше их проводил вместо покоев в чертоги. Питьо толкнул в бок близнеца. А разве мог он быть далеко от него.
-Как думаешь в этом доме у нас будут свои покои или совместные? - подмигнув Амбаруссе спросил он.

"Если ты не против и если не занят - я хотел бы сейчас. Если же у тебя естб другие дела или поручение от дяди, то приходи в любое удобное для тебя время."
Маэглин согласно кивнул.
"Как вам будет угодно, государь. Я приду сразу же, как только закончу с делами."
А дело у него одно - разместить гостей, как подобает. А потом... Лишь представив, что ему вновь придется отвечать на вопросы, испытывать на себе полные жалости к презрения взгляды родичей, юноша почувствовал страшную усталость. Однако, он понимал, что эти эльдар имеют права спрашивать и получать ответы. И владыка Фингон, наверное, в большей мере, чем они все. Как Верховный король. Как дядя, впервые повстречавший племянника.
Маэглин первым направился ко дворцу, указывая гостям дорогу.
Первыми он представил гостевые покои, отведенные Финдекано, затем - лорду Маэдросу, которые располагались этажом выше. А затем - близнецам-Феанариони. Одни на двоих, как и пожелали они оба. На ходу принц отдал распоряжение принести гостям еду, чтобы те дождались ужина, не нуждаюсь ни в чем.
Наконец, когда все было готово, юноша, выполняя свое обещание, направился к Фингону. Постучал в дверь, вошел с вежливым поклоном и спокойно произнес:
- Вы хотели видеть меня, милорд?

- Да. Спасибо, что пришел... Проходи, Ломион.
- Благодарю, милорд.
Маэглин склонил голову в знак признательности и опустился в указанное кресло.
- Государь, - первым начал он. Потому что так, как он полагал, будет проще им обоим. - Кажется, я знаю, о чем вы хотели поговорить со мной. Вы хотите понять, что двигало мной... тогда... Не так ли?

Король смотрел на него вполне дружелюбно.
- Я... вообще-то я хотел с тобой познакомиться, Ломион. Но.. да. И об этом тоже.
Маэглин попытался улыбнуться, однако улыбка получилась то ли грустной, то ли полной недоброй иронии. Неужели владыка Фингон всего лишь проявил любопытство, впервые повстречав племянника? Если так, то он, Ломион, был, пожалуй, через чур резок.
- Простите мне мою прямоту, милорд, - сказал он. - Но то, о чем мы говорим, с некоторых пор интересует окружающих в первую очередь. Нет, я даже привык к этому. Иного не оставалось.
Чувствуя неприятную дрожь в ногах, юноша поднялся и прошелся вокруг кресла.
- Многие в городе сочли приговор суда слишком мягким. Меня лишили звания главы Дома, но сохранили жизнь, свободу и титул. Вопреки законам Гондолина. Честно говоря, я и сам полагаю, что не заслужил этой милости.
С этими словами принц развернулся и в упор поглядел на своего собеседника.
- Мне нечем оправдаться, милорд. По крайней мере, перед вами. И перед лордом Маэдросом. И перед многими, кто побывал в Ангбанде до меня, однако не сломались и не сделались предателями. Вы могли подумать, что меня сломили пытками, но это не так. При помощи пыток узнали только мое имя. Остальное... - юноша замялся на мгновение. - Одно хочу вам сказать, милорд, в то время я был уверен, что поступаю правильно. Что действую в интересах жителей Гондолина и... в своих тоже. Моргот обещал мне кое-что. То, чего я желал больше всего на свете. И единственное, чего я не мог получить. У меня не было надежды, Враг дал ее мне. Слабый, запуганный, измученный, я поверил ему, о чем не перестаю жалеть.
На этом словно иссякли какие-то внутренние силы. Ломион опустился в кресло, уронил голову в ладони. Его плечи поникли.

Отредактировано Маэглин (2015-01-31 22:56:23)

- Видимо, все же заслужил, раз так вышло. Мой брат никогда не был слишком мягок, но всегда был справедлив.
Принц покачал головой.
- Было время, когда я воочую увидел, каким может быть гнев владыки Тургона - не на собственном опыте, но на примере отца. Однако мы оба с вами знаем, милорд, что ваша младшая сестра Арэльдэ, моя мать всегда была слабостью Турукано. Он многое позволял ей и многое прощал. Не будь так, я бы попросту не появился на свет. Теперь я занял ее место в сердце короля. И признаюсь, до определенного момента пользовался этим.
Выдержать этот прямой, спокойный взгляд Фингона - без вызова, без осуждения казалось невозможным. А прикосновение Верховного короля и вовсе застало врасплох. Маэглин снова вскочил на ноги.
- И что же обещал тебе Моргот? Я ведь не жду от тебя оправданий, Ломион... Именно потому не жду, что сам побывал там. И знаю, как может Моргот давить на то, что дороже всего. И как порой трудно не поддаться, не уступить, не дать ему добиться своего. Пытки... Пытки это всего лишь боль тела, которую можно пережить. И можно терпеть. А вот когда берутся за душу... тут приходится сложней. Я не заставляю тебя рассказывать все. Если хочешь, мы можем вообще закончить этот разговор прямо сейчас. Мой брат счел возможным понять тебя и простить, значит, он имел основания для этого. Значит... вс прошлое должно остаться в прошлом.
Но юноша уже решил быть честным до конца. Государь хотел узнать племянника получше, так пусть видит, что за тварь породила его сестра.
- Дело в Итариллэ, - глухо сказал он. - В вашей племяннице, моей кузине, которую я любил с первого своего дня в Гондолине. Любил, как любят женщину, а не как сестру. Но в силу закона не мог даже надеяться, даже мечтать о браке с нею. Моргот обещал ее мне, если я покорюсь ему.

- Арельдэ... Она была нашей общей слабостью. Она и Аракано... Ты похож на нее...
Маэглин опустил голову - на миг, чтобы скрыть, как глаза вдруг болезненно покраснели. Мама... какой она была в памяти владыки Фингона? Сам Маэглин помнил ее волевой, строгой. И любящей. И самой красивой эльдэ. А его нынешний собеседник наверняка вспоминал девчонку-нервендэ, юную и бесшабашную. Неужели мать и вправду когда-то была такой?
Спустя пару мгновений принц справился с собой и снова поглядел на Фингона.
- Твоего отца я не знал. И историю твою знаю лишь вкратце.
Маэглин ответил уклончиво:
- Милорд, это длинная история. И не из самых приятных. Полагаю, сейчас не время рассказывать ее. Скажу только, что amme погубила ярость, которая вспыхнула в сердце отца по моей вине. Так что, я косвенно виноват в этой трагедии. Правда для того, чтобы осознать свою вину, принять ее, мне пришлось пройти через... многое.
Уточнять что-либо он не стал. Может быть потом, если будет случай и желание государя, он расскажет обо всем обстоятельнее.
Рассказ самое малое потряс Нолдарана. На его лице отразилось непонимание и холодность.
- А каким образом... взятие Врагом Гондолина может быть быть связано с этим... его обещанием? - спросил он. Будто не понял. Или не желал признавать очевидного.
- Как вы полагаете, почему Моргот отпустил меня, милорд? Он ведь никогда не делает ничего просто так. По его замыслу, я должен был убить короля - чтобы избавить его от участи стать пленником в Ангбанде - и сам занять место дяди. Еще я должен был жениться на Идриль. Насильно. Потому что иначе Моргот грозил отдать ее своим прихвостням вместе с другими пленными. - Ломион невесело усмехнулся. - Как видите, он услужливо отыскал оправдание каждому витку моего честолюбия. Если же забыть о его посулах, все выходит проще - я предал Гондолин и собственную совесть ради короны и за обладание любимой женщиной.

Отредактировано Маэглин (2015-02-03 18:44:46)

- Если не время, не рассказывай... Гибель Ириссэ... сама по себе большое горе, при каких бы обстоятельсвах она не произошла. И я не хочу искать виновных в ней, Ломион. Брат уже во всем разобрался... и ее мы все равно не вернем.
Маэглин согласно кивнул. В самом деле, этот разговор был бы лишним. Словами они не вернут ни мать, ни отца. Просто еще раз растревожат давнюю рану.
Тем более, что есть более насущная, хотя и не менее болезненная тема.
- Разумеется, я знаю, что Моргот никогда и ничего не делает просто так. Выходит... он подбрал к тебе ключ и умело его использовал... Это он умеет. Но... неужели ты действительно настолько хотел корону, что желал смерти дяде? И неужели не знал, что, если бы ты взял Итариллэ в жены насильно, то тем самым погубил бы ее? Она не пережила бы насилия. Пойми... я сейчас это говорю вовсе не для того, чтобы ты винил себя еще больше... я просто хочу понять. И еще... ты уверен, что Враг, получив от тебя подобные обещания, оставит тебя в покое?
- До того момента мне казалось, что я мечтаю сделаться королем как бы не всерьез, что в этом нет ничего зазорного, - Ломион глядел прямо, не опуская взгляд, хотя стыд опалил ему щеки. - Но сейчас вижу, насколько мерзкой была даже эта невинная фантазия. Я не знаю, достало ли бы у меня сил в самом деле убить короля... Убить дядю, который дал мне кров, сделал принцем и любил, как родного сына. Но уверен, что Турукано в самом деле предпочел бы смерть пленению. А что до Итарильдэ... - юноша прикрыл глаза, стараясь совладать в фонтаном чувств. - Я думал о ней каждое мгновение в Ангбанде. Я думал о ней в камере, на пыточном столе, на дыбе, и стоя перед Морготом. Я был уверен, что не смогу причинить ей вреда. Я хотел стать для нее не насильником, а спасителем. Ведь Враг почти нашел Гондолин... Ведь теперь он нашел меня к знает, что близок к цели. Я должен защитить принцессу, избавить ее от застенков. Милорд, все это ложь. Ложь, которой я трусливо поверил.

- Почему тебя так привлекала мысль стать королем, Ломион?
Простой, казалось бы, вопрос вдруг начисто поставил принца в тупик. Почему он желал корону Гондолина, корону нолдор, так отчаянно, даже против воли, даже сознавая собственную низость? Казалось, думать о власти так естественно, что сам Маэглин никогда не задумывался о других, более глубинных причинах, побуждавших его снова и снова мечтать занять место Турукано. И он никогда не подумал бы, что однажды найдется кто-то, кто спросит его "зачем?"
Юноша умолк надолго, опустив голову. Хотелось, чтобы ответ - если только он вообще возможен - не прозвучал лишь попыткой оправдать себя в глазах родича.
- Возможно, все дело в том, что в глубине души я сознавал собственную ничтожность. Ведь по большему счету, я был здесь никем. Обманом нажитый сын, я - принц ровно до тех пор, покуда на это воля Турукано. Он был добр ко мне, при том, что я не заслужил его доброты. Я...
Маэглин запнулся на мгновение. Больше всего на свете ему сейчас хотелось прервать этот разговор. Но гордость требовала завершить то, что он сам и начал.
- Я - мерзкая тварь, милорд. Мне кажется, я мечтал о власти, не задумываясь о том, на что она мне. Просто потому, что такова моя натура.
"Такой же, как отец. Ничем не лучше."
- Значит, Враг внушил тебе, что только ты можешь спасти свои родных от мучений и позора... что же, это он умеет. Путать, выворачивать все наизнанку. И это куда страшней физических мучений, и сопротивляться этому намного трудней. И что же сподвигло тебя на раскаяние? Когда и как ты понял, что все обещания Моргота ложь?
Маэглин поднял взгляд на собеседника. Рассказать ли ему все до конца - о лживой клятве, о том, как он хотел бежать, бросив город на произвол судьбы, потому что боялся суда лордов, о призрак. Эола, терзавшем его, и обо всем остальном? Или довольно страшных откровений на сегодня?
Наконец, он произнес:
- Вы ведь знаете, что мы бежали из Ангбанда вместе с лордом Финродом и одним из его верных. Так вот, эти эльдар очень помогли мне. В первую очередь, помогли разобраться в себе, понять, что я обманул сам себя, поддавшись уговорам Врага.

- Постой-ка... я или совсем ничего не понимаю или... очень сильно заблуждаешься ты. Ты - принц не по воле моего брата, Ломион, а потом что ты - сын моей сестры. Кем бы ни был твой отец, она отдала ему свою любовь, потому что иначе ты бы просто не появился на свет. Ей было бы легче умереть, чем носить дитя насилия или обмана. И тот факт, что ты - единственное дитя Арельдэ, зависит не от моего брата. Он был добр к тебе потому, что ты его племянник, и в этом нет ничего странного. Почему ты так низко, так плохо себя ценишь? И ведь это случилось не после плена, ты и раньше так о себе думал. Иначе Моргот не нашел бы подход к твоей душе. Ты мечтал о власти, но желание быть первым, лучшим, вести за собой... это не самое плохое желание. Оно порой подвигает нас на великие дела. Но ты почему-то с самого начала определил для себя, что ты -как ты выразился, - "мерзкая тварь", и я совершенно не понимаю, почему и за что.
Юноша долго молчал. Что он мог ответить на это. Снова вспомнились давние рассказы матери, которые так возбуждали прежде его воображение. Храбрый Фингон, благородный Фингольфин, лучезарный Финрод, несгибаемый Маэдрос, мудрый Тургон... а кто такой он сам? Что значит Маэглин, сын Эола из Нан-Эльмота? Достоин ли он стоять в одном ряду с ними? Темная тварь, сын темной твари. Проклятие Второго Дома. Теперь-то он ясно понимал, что ему вовсе не стоило являться в Гондолин. Тогда мать и отец были бы живы, и тайна Светлого города осталась бы тайной для Врага. И он сам... если уж на то пошло, он был бы свободен от безнадежной страсти, которая многие годы отравляла его душу.
- Вы не знаете всей истории моего рождения, - вздохнул принц, наконец. - И вы не знали моего отца. Быть может, их с матерью брак и был обоюдно доброволен - хотя многие говорили, что тут не обошлось без некоторого колдовства - но все же, это был темный брак, совершенный без согласия или ведома вашей родни. Всю свою жизнь я разрывался между материнским началом, между светом, к которому бессознательно тянулась моя душа, и началом отцовским, темным началом, которого во мне всегда было больше. Именно эта внутренняя борьба обернулась трагедией для моих родителей. Она погубила их обоих. А я вместо того, чтобы взять на себя ответственность за эту трагедию, отвернулся от отца. Вы считаете, что я незаслуженно мучаю сам себя угрызениями совести? Хотел бы я согласиться с вами...
Сказав так, Ломион улыбнулся - дико, нехорошо.
- Я знаю об этом лишь в общих чертах... Что же, меня не удивляет, что именно Финдарато сумел показать тебе все, как есть. Он... он наверное, самый лучший из нас, самый благородный и мудрый.
А вот теперь улыбка вышла по-настоящему светлой, доброй, немного задумчивой. Лорд Финрод в самом деле был замечательным эльда - мудрым, великодушным, благородным. Не удивительно, что они были близкими друзьями с государем Тургоном. Интересно, где он сейчас? Что с ним было после того, как они расстались в горах? И... как же это удивительно - тот, чьим началом и чьим уделом исконно был сумрак, мрачные тени Нан-Эльмота, всегда бессознательно тянулся к свету, живущему в душах других эльдар - матери, дяди, сестры, Финрода... Словно питаясь их добротой.
- Что же... ты смог разобраться и понять. Нашел в себе силы признаться брату в том, что совершил. Я понимаю, что тебя мучает совесть, но нельзя же дать ей загрызть себя окончательно. Скажи... рассказать все Турьо тебе тоже посоветовал Финрод?
- Верно, он. Но и не только. Государь узнал о предательстве помимо моей воли. Этот адан, посланник Владыки Ульмо, который стал мужем Итариллэ, поведал обо всем королю и Совету. Мне оставалось или признаться в совершенном и постараться исправить  ситуацию хотя бы как-то, или попросту трусливо бежать. Последнее оказалось выше моих сил. Я не бросил бы в беде дядю и Итарильдэ... - последнее он произнес совсем тихо, словно бы сам для себя.

- У нас не в обычае запрещать женщине выходить замуж за того, кого избрало ее сердце. И моя сестра вовсе не должна была ждать дозволения своей родни. Да, я не знаю ни твоего отца, ни истории твоего рождения... но мне трудно поверить, что Арельдэ жила с твоим отцом лишь под воздействиями чар.
- Я тоже не знаю, что она нашла в этом... в этой... - выпалил вдруг Маэглин. И тут же закусил губу. К чему так стыдно и нелепо обнажать свою потаенную ненависть? "Ах, отец, если только ты слышишь..." - Простите, милорд, но это правда. Я не представляю, что могло привлечь маму, такую нежную, добрую, к подобному существу. Иногда мне казалось, что он ненавидит меня... нас с нею. И ее - за то, что она родила меня. Не таким, каким ему хотелось... Впрочем, мы ведь не об этом сейчас говорим? История моих родителей не имеет ровно никакого отношения к тому, что я совершил.
Или имеет?.. Возможно, что он, Маэглин, продался Тьме не сейчас, а еще тогда, больше сотни лет назад - когда уговорил мать о!бросить отца, когда позже отвернулся от него в Гондолине?
- Мне трудно судить о том, чего я не видел, Ломион. И о тех, кого не знал... Я ведь говорил тебе, что историю гибели.... твоих родителей я слышал лишь вкратце. Если ты хочешь, если думаешь, что это нужно... ты можешь рассказать ее. Если не - я не стану настаивать. Мне бы хотелось, чтобы ты ответил мне на один вопрос... Почему ты так упорно чернишь себя, зачем словно нарочно выставляешь напоказ свои темные стороны?
Что ж, похоже, этого рассказа не избежать. Чтобы попытаться дойти до сути.
- Милорд, я не пытаюсь показать вам, что я хуже, чем есть на самом деле. Я просто... наверное, слишком похож на отца. Раньше, в детстве, я любил его, но не так, как обычно дети любят родителей. Между нами никогда не было теплых, доверительных отношений. Скорее, отец был для меня главным, самым важным и могущественным эльфом в Арде, быть может, идеалом, к которому я стремился. Но потом... я становился старше, я учился у отца мастерству, но... Я даже не знаю, с чем сравнить подобные отношения. Он старался держать меня при себе, и при этом не подпускал к себе близко. Но у меня была мама. С ее теплыми руками, ласковым голосом, с рассказами о дивном Гондолине и об ее родичах, пришедших из-за Моря. Рядом с ней, слушая эти рассказы, я отдыхал душой и со временем... со временем возненавидел и отца, и вечный сумрак леса, где нам с матерью приходилось жить по его воле.
А ведь они и впрямь любили друг друга. И кто знает, не встань он колом между ними, быть может, их любовь не умерла бы по сей день. Но он сознательно старался сделать так, чтобы его родители отдалились друг от друга. Чтобы ничто не препятствовало возвращению матери в Гондолин. Чтобы иметь возможность бежать с нею.
- Чем все это окончилось, вы, должно быть, знаете, хоть и поверхностно. Однажды мы с матерью бежали. Незадолго до этого мы поругались с отцом. Он не желал, чтобы я знался с родственниками матери, даже с Феанариони, жившими неподалеку. Он грозил посадить меня в кандалы, если я ослушаюсь. И тогда я уговорил маму уйти от него навсегда. Он настиг нас, но уже в Гондолине. И пытался заставить меня вернуться в Нан-Эльмот. Тогда я отказался. Я отрекся от него. Он бросил в меня кинжал. А мама... - Юноша задохнулся на миг. - - Поначалу я даже не понял, что произошло. Я бы никогда не позволил ей... Она закрыла меня собой. Рана, предназначавшаяся мне, досталась ей. Смертельная рана. На другой день судили отца. И я ни словом не защитил его. Я отвернулся от него. Даже когда его вели на казнь. Словно он мне чужой. - Маэглин тяжело вздохнул. - Перед смертью отец проклял меня, посулив такой же конец, и, видимо, не зря. Мы похожи с ним. Мы оба не останавливаемся ни перед чем в борьбе за то, что нам желанно. Однако только выбравшись на свободу из Ангбанда, я понял, насколько чудовищно это "ни перед чем".
Ломион горько вздохнул.
- Как бы то ни было... ты не сбежал и не струсил. Ты признал свою вину и пытаешься ее искупить. Темные твари так не поступают, Ломион... И...Не улыбаются так. Поверь мне... Сейчас я смотрю на тебя... и вижу свою сестру.
Принц вновь улыбнулся - на сей раз немного смущенно.
- Благодарю вас, милорд. Поверьте, я рассказываю все это не для того, чтобы оправдать свой поступок в ваших глазах, или вызвать сочувствие...
- Финдарато... я надеюсь, что он в ближайшее время прибудет в Гондолин с войском Нартотронда.
- Я тоже надеюсь поскорее его увидеть, милорд. Хотя ему тоже было нелегко вернуться...
В какой-то степени их ситуации прямо противоположны одна другой. Если принцу Гондолина пришлось смириться с презрением окружающих и с вечным, глухим чувством вины, то лорду Финроду пришлось привыкнуть, напротив, видеть точь-в-точь такую же глухую вину в глазах жителей Нарготронда. Возможно ли преодолеть это отчуждение?

Внезапный порыв юноши удивил и даже немного испугал Финдекано. Трудно было представить себе, что можно так ненавидеть собственного отца. Что же за странный эльф был этот Эол?
- А мне кажется, имеет, Ломион... Твой отец... каким он хотел тебя видеть?
Похоже, юношу очень сильно мучила эта его раздвоенность. И отношение отца. А это ведь не может не влиять на характер. Ребенок, который чувствует ненависть отца, считает себя едва ли не лишним в семье - это искажение, страшное, ломающее душу.
Финдекано слушал рассказ племянника.... и перед его глазами, как живая, стояла сестра. Как же тяжело ей, наверное, пришлось. Как бы они ни любила своего мужа, разве для нее была такая жизнь? Взаперти, в вечном мраке... И это Ириссэ, веселая, светлая, жизнерадостная, отчаянно смелая и никогда не умевшая долго сидеть на одном месте! Непоседливый нрав погнал ее из Гондолина - и куда привел?
- Сестра... не смогла бы жить так... с тобой или без тебя... она убежала бы от него. - тихо сказал он.
А еще он представил себе, каково было сыну Ириссэ, который слушал ее рассказы... какой неволей должна была казаться ему такая жизнь. Почему Эол так упорно держал их при себе? Ведь не делай он этого, все было бы намного лучше...
- Чем все это окончилось, вы, должно быть, знаете, хоть и поверхностно. Однажды мы с матерью бежали. Незадолго до этого мы поругались с отцом. Он не желал, чтобы я знался с родственниками матери, даже с Феанариони, жившими неподалеку. Он грозил посадить меня в кандалы, если я ослушаюсь. И тогда я уговорил маму уйти от него навсегда. Он настиг нас, но уже в Гондолине. И пытался заставить меня вернуться в Нан-Эльмот. Тогда я отказался. Я отрекся от него. Он бросил в меня кинжал. А мама... Поначалу я даже не понял, что произошло. Я бы никогда не позволил ей... Она закрыла меня собой. Рана, предназначавшаяся мне, досталась ей. Смертельная рана. На другой день судили отца. И я ни словом не защитил его. Я отвернулся от него. Даже когда его вели на казнь. Словно он мне чужой. - Маэглин тяжело вздохнул. - Перед смертью отец проклял меня, посулив такой же конец, и, видимо, не зря. Мы похожи с ним. Мы оба не останавливаемся ни перед чем в борьбе за то, что нам желанно. Однако только выбравшись на свободу из Ангбанда, я понял, насколько чудовищно это "ни перед чем".
Финдекано ничем не выдал своего волнения, только чуть побледнел, слушая рассказ о гибели сестры. Он знал общую канву событий, но подробности услышал лишь теперь. Наверное, окажись он там... своими руками убил бы Эола. У Турукано еще хватило выдержки соблюсти закон...
- Я знаю, Ломион, что ты не пытаешься оправдать себя. Наоборот... ты, может быть, даже бессознательно, пытаешься себя очернить. И не передо мной даже - перед самим собой. И это... и то,что тебя все это мучает, то,что ты не ищешь оправданий, говорит о том, что тьма не завладела твоей душой. То, что было, уже не изменишь. Постарайся жить тем, что есть и что будет...
Это ведь к ним ко всем относилось по большому счету....
- Да. Думаю, что ему было нелегко.
Разговор был прерван громким стуком в дверь.
- Войдите...- Финдекано обернулся на стук.

Майтимо вошел на приглашение и усмехнулся. Похоже, мысли у них с кузеном совпадали. Да это и не мудрено было. Сейчас разговор с  парнем бык - или казался - важным.
Эльф прошел, кивнул говорившим.
- Прошу прощения, что помешал. Я хотел поговорить с тобой, Финьо, до ужина. Не думал, что ты занят.
Он бросил взгляд на мальчишку. Бледный,  немного... растерянный?
- Но так даже лучше, что вы оба здесь. Надеюсь, вы не против небольшого разговора?
Он помолчал, продолжая изучать взглядом причину их приезда сюда. Долго, не отводя взгляда.
- Ты же не против разговора, Маэглин?
Наверное, они уже говорили об этом и мальчишке вряд ли хочется все это повторять или оправдываться. Но вряд и возможно будет молчать.  незачем. От этого только хуже будет.