Финдекано выслушал слова валы, не высказав ни возмущения, ни радости. Он уже давно понял, что Моргот никогда не делает ничего без выгоды для себя. И обещание не причинять вред Эрейниону означает лишь то, что тот ему нужен для каких-то целей. Да и слово "более" радости совершенно не прибавляло.  Значит, что-то уже с сыном случилось?
Эльфу путь показался очень долгим. Во-первых из-за тревоги, а во-вторых - идти было тяжело физически.
И все же они пришли. Как оказалось, в лазарет. У Финдекано тревожно стукнуло сердце... что с мальчиком? Он, позабыв об усталости и боли, быстро подошел к единственной сейчас занятой кровати...
- Что с ним?
Принц был очень бледен и слаб, но следов истязаний на его теле нолдаран не увидел. Он присел на край кровати, с тревогой вглядываясь в лицо сына. Он выглядел очень усталым,словно после тяжелого ранения и.... он изменился. Взгляд. Он стал другим, как будто... да, как будто света прибавилось. И.... покоя? Откуда? Здесь разве может случиться такое?
Финдекано осторожно и ласково провел пальцами по лицу юноши, отвел с него прядь волос.
- Здравствуй,yonya...
Он на миг позабыл о Морготе и орках, о том,где они находятся. Его мальчик был жив, и он мог быть рядом с ним... все остальное неважно. Обо всем остальном можно будет подумать позже.

Взгляд Бауглира пропал даром - Эрейнион не обращал на Валу никакого внимания. Он по-прежнему тепло улыбался отцу и смотрел только на него. Финдекано присел рядом, коснулся пальцами его лица. Они были холодными, как ледышки. И взгляд короля был полон тревоги. Принц заставил себя не думать сейчас о плохом. Не замечать следов истязаний и лишений в облике отца. Ничего... скоро все это будет позади.
- Здравствуй, yonya...
- Atto... - голос юноши был чуть хрипловат из-за пересохшего горла, но он продолжал все так же тепло улыбаться, глядя в глаза Отважному. - Не волнуйся. Со мной все в порядке.
Он осторожно положил свою ладонь на руку отца.
- Все будет в порядке. Осталось немного.

- Что случилось? Что... они сделали с тобой?
На миг Эрейнион прикрыл глаза. На него снова накатывала дремота. Но это было пустяком. Он не собирался спать сейчас.
- Это сейчас не важно. Да и... я ничего не видел и не чувствовал. - Помолчал немного. - Ты ведь уже все знаешь, да? Обо мне, об... Эндиле.
Почти помимо воли голос дрогнул при упоминании синда. Это было потерей. Огромной и, наверное, невосполнимой. Он снова прикрыл глаза, справляясь с чувствами.
- Немного... до чего, yondo?
- До конца... я пришел освободить тебя. И так будет. Хоть и немного... не так, как я предполагал. Но это все равно теперь. Главное - скоро мы уйдем отсюда. Вместе.
А потом... впрочем, это сейчас тоже не важно.

- Неважно?.. Я ничего не знаю... Мне сказали только, что нас хотят отпустить... но на каких условиях и почему, я не знаю. А Эндил... что с ним? Что-то случилось?
- Я не знаю. Я не видел его с... того дня. Но они... им все известно. С самого начала они знали о нашем плане. - Эрейнион горько усмехнулся. А чего они ждали? Разве не о том же самом предупреждал Аркуэнон? Так кого теперь винить? - Боюсь теперь Эндил им не нужен.
Ему ясно дали это понять. А тех, кто не нужен, не будут щадить. Нолдо перевел дыхание. Нет, не здесь и не сейчас он проявит свои чувства. Сейчас нужно думать об отце. Не погубить и его, как погубил брата.
- Условия... я все тебе объясню, atto. Чуть позже.
Камень - не та тема, которую хотелось обсуждать здесь, в этих стенах. Да и не известно, как отреагирует на подобное отец. Принц понимал, что неизвестность мучает Финдекано, но опасался, что правда сделает еще хуже. Лучше они обсудят это потом, среди друзей, подальше от Моринготто.
- Yondo... я не понимаю... и мне тревожно от этого. Еще тревожнее. Моргот... он ведь ничего не делает просто так, без выгоды для себя. Какова же цена нашей свободы?
Юноша, на сколько хватило сил, сжал руку отца.
- Какова бы она ни была, она уже уплачена. Верь мне, atto, Бауглир заплатит гораздо больше за все, что он творит.

- Хорошо.
Вряд ли этим словом отец характеризовал ситуацию в целом. Скорее просто выражал согласие отложить на время обсуждение некоторых тем. И Эрейнион был ему за это очень благодарен.
- И ты.... уверен, что стоило платить эту цену?
Внимательный, сосредоточенный взгляд Нолдарана заставил сердце тоскливо сжаться.
- Я не предатель, отец. Я не сказал и не сделал ничего подобного. Но... платить мне пришлось, хоть и против воли. Выбора у меня не было.
Цену назначил не он. И возможностей ему не предоставили. Может даже... неплохо, что выбора не было? Кто знает?

На самом деле Мелькор редко, лишь в исключительных случаях действовал спонтанно. Вала предпочитал не торопиться, постепенно и не без удовольствия продумывая план будущей мести. Однако сейчас... щенок Финдекано, вероятно, сам не мог бы и подумать, насколько он глубоко задел самолюбие Владыки Севера, его гордость и тайный страх. Одним взглядом, простым торжествующим взглядом Эрейнион унизил своего врага сильнее, чем, возможно, иные Валар многие столетия назад... один взгляд - и Мелькор готов был признать, что отныне он ничего не желал так сильно, как смерти этого нахального мальчишки. Смерти в мучениях, которые довелось испытать и ему самому.
В этот раз план созрел быстро. Собственно, это был даже не план, а сплошной наитий, торопливая, больная месть. Ну что же, умение импровизировать - неотъемлемая часть гения. Остановившись неподалеку от дверей, ведущих в лазарет, Вала едва слышно запел, творя незамысловатые чары...
... Двери открылись - и хорошо знакомая Эрейниону фигура парнишки-синда показалась на пороге. Эндил был облачение в черное - свежая, хорошая одежда, волосы волосок к волоску убраны, плечи уверенно расправлены. Коротко кивнув в знак приветствия Фингону, синда проследовал прямо к постели принца.
- Братишка... - он аккуратно присел на край постели и улыбнулся. - Мой бедный братишка. Прости меня. Я ожидал чего угодно, но не этого.

- Тогда... поговорим потом. Когда будет возможность.
Финдекано провел рукой по светлым волосам сына, ласково и бережно. Он видел, что юноша устал.... пусть поспит. А он... просто посидит рядом.
Звук открывшейся и вновь закрывшейся двери заставил эльфа быстро обернуться.... и замереть в удивлении. Эндил. Аккуратно, даже нарядно одетый и причесанный... Совсем не такой, каким был совсем недавно, в камере. И не только в одежде. Он... и держался иначе. И был... да, ненастоящим. Словно... не собой.
Как во сне Финдекано смотрел на синда, пытаясь понять, что заставило его так подумать. И почему возникло странное желание загородить собой сына, когда Эндил сел на кровать рядом с ним. Как во сне слушал их разговор... А Эрейнион прямо-таки просиял от радости. Кажется, он был уверен, что друг уже мертв...
Нолофинвион внутренне содрогнулся. Не так. Что-то очень не так. Но пока он молчал, не вмешиваясь... слишком страшно было бы ошибиться.

Это было - как внезапно из теплого летнего дня перенестись в свирепую зимнюю бурю. Слова, сказанные синда, разум не вмещал. Да и половины Эрейнион не расслышал - так стучало в ушах. Но, к сожалению, не все ускользнуло от его слуха. И поверить сказанному не было никакой возможности.
- Что... что ты говоришь?
Чей это хриплый голос? А... это он... горло словно судорогой свело, вот и получается так непривычно. В голове туман, перед глазами все плывет. Да нет, не может быть! Ему почудилось. Верно от слабости он бредит, вот и мерещится всякое... Эндил не мог сказать того, что он услышал. Ведь не мог, правда?
Юноша неосознанно сжал руку Финдекано. Вторая ладонь по-прежнему была в руках Эндила, но от охватившего его смятения нолдо не ощущал прикосновений. Только холод, касавшийся, казалось, не тела, а самой души.

Король голодрим резко ухватил синда за плечо и развернул к себе. Эндил с мгновение глядел - угрожающе-спокойно - в самые глаза Фингону. Затем ухватил нолдо за запястье той руки, что лежала на его плече, и сдавил решительно-сильно.
- Если вам, государь, угодно думать, что я - морок, это ваше право. Однако... - он поглядел на Эрейниона. - Лучше бы вам спросить у вашего сына. В былые времена мы с ним могли чувствовать друг друга, мы были, как братья. Пусть он скажет наверняка, морок я, или нет.
Впрочем, сам принц в это время едва ли соображал достаточно трезво. Его голос был хриплым, взгляд - каким-то мытным и совершенно неверящим.
- Что... что ты говоришь?
- Я говорю лишь то, что ты имеешь право знать, братик. Поначалу Учитель хотел оставить тебя в неведении, чтобы ты вечно казнился оттого, что стал якобы причиной моей гибели. Но теперь он рассудил, что ты заслуживаешь узнать правду. И я согласен с ним. А теперь скажи мне, брат, помнишь ли ты еще невинного мальчика-синда, которого мучили вместо тебя. Которого едва было не искалечили у тебя на глазах. И которого ты, как и вся родня, как и весь его народ, оставили умирать в Бретиле одного, раненого и безоружного. Меня выгнали с презрением, полагая, как мама, как Нэнлас и прочие, что я искал какой-то геройской славы, или приключений. А я всего лишь думал о ребенке, дочери леди Морвен, которую не мог бросить на произвол судьбы, как ты или Тингол. Впрочем, теперь мне плевать, что ты думаешь обо мне. Больше я не Эндил из Дориата. Я - Гаурион, Волчонок, слуга лорда Майрона, его правая рука. И сотворил меня таким ты, ты и другие эльдар, которыми в былое время я дорожил.
Сказав так, юноша развернулся, слегка звякнув железными каблуками сапог, и двинулся к двери. Больше говорить было нечего. Лишь у самого выхода он оглянулся.
- Возможно, я еще приду сюда. Меня забавляет то зрелище, каковое ты сейчас из себя представляешь - живой сосуд для Камня Владыки. Но говорить нам больше не о чем.
И вышел.

- Да. -Глаза Финдекано холодно сверкнули. - Мне угодно так думать. Более того, я _знаю_, что так оно и есть. Убирайся.
Руку он убрать не пытался, даже после того, как ее сдавила рука морока. Или это сам Моргот принял облик синда? Сейчас Финдекано было все равно. Он готов был защищать сына от всего мира.
То, что говорил лже-Эндил... нолофинвион заставил себя не слушать, точнее - не слышать его слов. Потом. Все потом. Эта тварь уберется - тогда будет время поговорить и все выяснить. Но все равно уже теперь на сердце легла новая тяжесть. Постепенно становилось понятно, что задумал Моргот, почему решил их отпустить. Вот только... для чего была вся эта комедия?
Он испытал некоторое облегчение, когда Эрейнион дал понять, что не верит мороку. После того, как "Эндил" ушел, Финдекано молча, с тревогой смотрел на юношу. Только осторожно взял его за руку... и встретил грустный и светлый взгляд. Теперь он точно знал, откуда это выражение в глазах сына, откуда этот свет.
- Это то... о чем ты хотел мне рассказать позже?- тихо спросил он.

Эндил проследовал за майа, не сказав ни слова. В его душе накрепко поселилось дурное предчувствие, что, в общем-то, было вполне понятно - если темные обещают отпустить и государя, и принца, и в перспективе его самого, всякому понятно, что это неспроста. Как, к сожалению, ясно и то, что на вопросы Волчонка здесь никто отвечать не собирается. Выходит, что остается одно - принять правила игры и попытаться выгадать как можно больше. Хотя каким образом, и что это вообще за игра, синда пока не понимал напрочь.
Наконец, они остановились... остановились у дверей лазарета. Сердце юноши отчаянно ухнуло - если Эрейнион здесь, значит, он все-таки пострадал. Что с ним? Как серьезно он ранен?
- Эрейнион здесь. Можешь войти. Но не покидай этого места, пока я за тобой не приду. Вообще... не стоит тебе сейчас бродить по Твердыне в одиночку.
Синда до боли сжал зубы.
- Благодарю... милорд. - проговорил он с вымученным поклоном. Что ж, договор есть договор.
Саурон двинулся прочь, а Эндил, оглядевшись кругом, приоткрыл двери и юркнул внутрь.
Так и есть, братишка, слабый и бледный, лежал на постели, а подле него - отец, владыка Фингон. Хвала Эру, по крайней мере, они оба живы. И находятся здесь, а не в подземелье. Синда приблизился на шаг, затем еще... и вдруг ему открылась странная перемена в лице брата - тот словно источал некий невидимый, но ощутимый свет, настолько восхитительный и умироторяющий, что Эндил даже остановился на мгновение, пораженный этим зрелищем.
- Эрейнион, брат... - юноша закусил губу, внезапно растерявшись и не зная, что сказать. - Прости меня... Тебе больно? Государь... - он перевел взгляд на короля голодрим. - Я не знаю, что сделали с ним, но это моя вина.

- Я ведь не мог не узнать рано или поздно. И лучше знать правду, чем мучиться домыслами и догадками.
Эрейнион вздохнул.
- Да, конечно. Просто... я бы хотел, чтобы это случилось... не здесь. Но теперь уж чего об этом говорить. - Он слегка сжал ладонь отца то ли пытаясь его успокоить, то ли прося прощения.
Нужно прекращать это нытье. И вообще, он и в самом деле не так уж пострадал. Пара дней - и встанет на ноги. Ну... может и не пара. Но кровопотеря не самое страшное, что может случиться. А вот за Финдекано было тревожно. Ему досталось куда как больше, чем Эрейниону и юноша понимал - Нодаран держится только ради него.
- Я не могу не переживать за тебя. Никогда не смогу... Эрейнион... Мы справимся с этим... все сделаем, чтобы справиться.
Принц тепло улыбнулся. Конечно, справятся. У него в этом не было никаких сомнений.
- Справимся, отец. Но хватит об этом. Тебе нужно отдохнуть. Приляг.
Неподалеку стояла койка, такая же, как и та, на которой сейчас лежал юноша. Перед приходом Финдекано ее застелили. Видимо, нарочно готовили. Хорошо. Это значит - он останется здесь на какое-то время.
Вновь кто-то вошел. Эрейнион перевел взгляд на дверь... Глубоко вздохнул и сжал плотнее губы. Опять... или нет? Внутренний голос - а может и что-то другое - говорил, что на этот раз не морок. Но ошибиться было бы слишком страшно и тяжело.
- Эрейнион, брат... Прости меня... Тебе больно? Государь...  Я не знаю, что сделали с ним, но это моя вина.
Голос, взгляд... нет, не похоже на подделку. Да и к чему бы? Гораздо логичнее было бы продолжать линию Эндила-предателя.
- Я знаю, что с ним сделали. Но твоей вины в этом нет.
Эрейниону стало невыносимо стыдно за свои сомнения и страхи. Чего он, в самом деле? Если это морок, он всего лишь еще раз посмеется над ним. А если и в самом деле Эндил то... ничего не будет более подлого, чем отказаться от друга из осторожности. Нолдо улыбнулся другу и протянул ему руку.
- Прекрати извиняться. Это я тебя втянул в неприятности. Иди сюда...
Голос дрогнул и в глазах защипало.

- Да, конечно. Просто... я бы хотел, чтобы это случилось... не здесь. Но теперь уж чего об этом говорить.
- Теперь уже нечего. Но не переживай хотя бы из-за этого yonya...
Было о чем переживать помимо этого... И Финдекано был рад - если вообще можно говорить о радости, - что узнал правду. Потому что все равно бы мучился, пусть даже не задавая сыну лишних вопросов. И думал бы... всякое. Он улыбнулся в ответ на жест юноши. Тот старался поддержать и утешить, а ведь ему было плохо.
- Я не устал... - нолдаран покачал головой. - Успею еще...
Он не хотел уходить от сына.Даже на небольшое расстояние.
- Похоже, на этот раз комендант сказал чистую правду...
Только за свободу придется очень дорого заплатить. Финдекано не стал ничего объяснять, пусть это сделает сын, если сочтет нужным.
Слова про мешок червей заставили его тихо рассмеяться. В чем-то ведь синда был прав - очень уже странным казалось спокойствие и почти умиротворение в глазах Эрейниона, учитывая обстоятельства и место, где они все находились. Впрочем, смеяться быстро расхотелось, когда нолдо услышал признание Эндила.
- Эндил.... тебе и правда не в чем извиняться. Ты не мог ничего поделать. Да и все равно... что случилось, уже случилось. Изменить ты это не в силах. - Финдекано помолчал немного и спросил негромко, - что будет с тобой?

Король и принц искренне посмеялись его шутке; синда и сам смеялся - не потому, что находил нечто смешное в собственных словах, а скорее от удовольствиявновь быть рядом с другом, вот так непринужденно хохотать. Удовольствия, которое выпало им, возможно, в последний раз.
Однако смех угас, подобно задутой свече - в одно мгновение - когда Эрейнион открыл взгляду брата свою грудную клетку, где... о, Эндил понял, что это. Хотя никогда прежде не видел легендарных Камней Света, и даже не чаял увидеть. Но перепутать с чем бы то ни было иным их сияние просто невозможно - наверняка, лишь ему под силу пробиться сквозь кости и кожу... И так преобразить своего нового невольного хозяина.
Эндил смотрел, не отрываясь, на грудь своего друга, тяжело дыша и не замечая, что бледнеет. Теперь-то замысел Врага сделался очевиден - вновь внести смуту среди голодрим, разорвать давний союз государя Фингона и лорда Маэдроса, который вынужден будет выбирать между жизнью Эрейниона и давней Клятвой.
- О, Валар... - только к смог прошептать синда.
Валар... вероятно, они одни теперь могут помочь брату.
Ужас, чувство вины, тревога за Эрейниона поглотили настолько, что Эндил поначалу даже не услышал последнего вопроса короля. И лишь поймав напряженный взгляд принца, словно очнулся.
- Со мной?.. Я не знаю... - это была правда. Кто знает, сдержит ли Саурон свое обещание и в какой мере. Впрочем, рассказывать сейчас об их разговоре с майа - наверное, самым странным в жизни юноши - едва ли было бы уместно. - Похоже, они хотят, чтобы я остался здесь. Но, кажется, мне пока не станут причинять вреда. Ты только... не тревожся обо мне, братишка. Что бы ни было, хуже они мне уже не сделают.
И это тоже правда. Чего бояться тому, кто уже прозевал собственную душу? Что может быть страшнее, больнее и тяжелее?