Эрейнион вновь прикрыл грудь одеялом, и только тогда синда опомнился окончательно. Потрясение, страх за брата оказались неожиданными, и оттого особо сильными. Странно, но даже он, проживший десять лет в Твердыне Севера, не ожидал от Бауглира такого изощренного коварства.
- Я не уйду без тебя!
Эндил горько усмехнулся.
- Ты ведь понимаешь, брат, что это не имеет смысла. ТЕПЕРЬ они заставят тебя уйти.
Теперь, когда он нужнее Врагу на свободе, чем здесь.
Будь его воля, Эндил и сам ни за что не покинул бы Эрейниона, особенно теперь, когда жизнь брата как никогда в опасности. И виной тому в значительной мере он сам, глупый Волчонок. 
- Зачем ты им нужен? Что от тебя хотят?
Синда и сам хотел бы это знать - что за игру затеял с ним Тху?
- Как минимум, одного - сделать больно Эрейниону.
Об остальном он пока боялся даже думать, понимая, что едва ли сможет постичь все грани коварства и изобретательности Моргота.
- Поэтому я прошу тебя, братишка, не пытайся вызволить меня самостоятельно. И если к тебе снова явлюсь не-я, либо некто в моем обличье, не рискуй, рассправься с ним, не задумываясь. Обещай, Эрейнион. Так и мне будет спокойнее.

Отредактировано Маэглин (2015-11-29 16:23:30)

- Ты ведь понимаешь, брат, что это не имеет смысла. ТЕПЕРЬ они заставят тебя уйти.
Эрейнион закусил губу. Эндил прав, конечно, и это понимали все здесь. Но как же можно с этим смириться? Юноша не находил, что ответить. А синда меж тем ответил на вопрос Финдекано.
- Как минимум, одного - сделать больно Эрейниону. Поэтому я прошу тебя, братишка, не пытайся вызволить меня самостоятельно. И если к тебе снова явлюсь не-я, либо некто в моем обличье, не рискуй, расправься с ним, не задумываясь. Обещай, Эрейнион. Так и мне будет спокойнее.
Принц нахмурился и упрямо сжал губы. Он видел, его ответа ждет и отец, и что он тревожится. Но солгать - даже ради спокойствия обоих - юноша не мог.
- Скажи, брат, если бы мы поменялись местами, что бы ты сказал сейчас? И что бы сделал? - нолдо помолчал. - Я не могу. Прости, Эндил, но я не пообещаю такого.
Но внутренне эльф в который раз уже пообещал и близким, и самому себе, что сделает все, чтобы Моргот и его присные не ушли от расплаты.

Финдекано с болью и пониманием посмотрел на сына. Обещание, которое требовал от него синда... дать его было почти невозможно. И тем не менее - Эндил был прав. Враг умело пользуется их слабостями, играет на том, чего сам лишен, чего не может и не сможет понять, - на любви, на дружбе, на страхе за близких. Помимо воли и неизбежно вспомнилось все пережитое тут... не собственные мучения, но то, как его пытались шантажировать жизнью тех, кто был ему дорог. Как же трудно сейчас Эрейниону, как больно... Он ничего на сказал, только крепче сжал руку сына.
- Братишка... Вспомни, похожий разговор был у нас в тот день, когда мы оба решились вновь идти в Ангбанд. Я дал тебе обещание, дал против своей совести и своего на то желания. Прошу тебя, сделай теперь для меня то же самое. Ты ведь понимаешь, сколько сейчас будет зависеть от тебя - не позволь Морготу победить ради простого мальчишки-синда. Умоляю тебя.
Нолдаран молча перевел взгляд на Эндила. "Ради простого мальчишки-синда..." Вот еще одна причина ненависти к Морготу. Эта необходимость оценивать жизни... чужие жизни. Как же это было неправильно... А ведь выбора у них сейчас нет. У него - был, тогда, когда Тхуринэйтель решилась на побег. Условный, потому что иначе он выбрать не мог, но все же был. Финдекано загнал подальше поднявшуюся в душе волну отчаяния... сейчас никто не может ничего изменить, но... он согласился бы на любую, самую мучительную смерть, если бы можно было повернуть время вспять и остановить мальчишек в тот момент, когда они решились идти сюда.

На сей раз Эндил искренне растерялся - одна его часть отчаянно хотела плюнуть на все тревоги и прекратить терзать брата требованием чудовищных обещаний; другая же понимала необходимость обезопасить Эрейниона от любых происков Врага, если тот решит использовать синда в своих интересах. С пару мгновений юноша колебался, как же быть, что сказать. Наконец, ничего не говоря, прильнул к плечу нолдо, осторожно, стараясь не дотрагиваться до груди - мало ли что, его руки едва ли можно отныне назвать чистыми.
Скорее всего, они больше не увидятся. Эндил едва ли был склонен верить обещаниям Тху. Но по крайней мере, сейчас у них есть возможность достойно проститься, чего не вышло в прошлый раз.

Эндил молчал какое-то  время, но в конце концов больше ничего требовать не стал. Вместо этого прижался к принцу и нолдо в ответ обнял его за плечи одной рукой - второй он по-прежнему держал руку отца - и прикрыл глаза. На миг его затопила волна надежды, пополам с отчаянием. Никогда прежде Эрейнион не думал, что такое возможно.
- Мы все сделаем, yondo.
Юноша открыл глаза и взглянул на Финдекано, поверх головы синда. Да, они сделают. В глазах отца была та же решимость, что и в сердце принца. Нолдаран был не сломлен, не смотря ни на что. Бледные губы Эрейниона тронула улыбка. В этот момент он гордился отцом даже больше, чем обычно.
И в то же время как-то судорожно прижал к себе синда. В этом жесте было и горячее желание не отпускать друга ни за что, и беспомощное понимание - он ничего не может. Если враги не хотят отпускать Эндила, значит и не отпустят. Применят силу, если потребуется. А сила на их стороне... пока.

Рука брата легла на плечо, обнимая. Эндил прикрыл глаза. Он чувствовал отчаяние нолдор, и сам был близок к нему. Нет, он не боялся боли или смерти - не потому, что был храбр, или пытался казаться таковым, а лишь потому, что за те годы, что он провел здесь боль стала казаться явлением почти естественным, а смерть... любое разумное существо предпочло бы смерть боли, рабству и унижению. Но Эру, как же не хотелось отпускать друга, зная, что может больше не увидеть его. Как не хотелось уходить от этих дорогих сердцу эльдар!
Однако вскоре за спиной прозвучало спокойно и холодно:
- Нам пора, мальчик. На сегодня достаточно.
"На сегодня"? Что же это значит? Ему позволят прийти сюда вновь? Первым порывом синда было спросить напрямую, здесь и сейчас. Однако он не решился. Рабы не задают вопросов, а он должен изображать раба - и это взамен будущей свободы, смешно. Но почему же тогда он согласился?..
- Ещё немного, умоляю.
Он отстранился от брата, чтобы видеть лицо коменданта, но все ещё держал Эрейниона за руку. И почему-то боялся отпустить.

Эмоциональное напряжение и недостаток физических сил дали о себе знать. Эрейнион вновь сомкнул веки и на несколько минут погрузился в дрему. Из полусна его вырвал негромкий холодный голос.
- Нам пора, мальчик. На сегодня достаточно.
Юноша вздрогнул, открыв глаза. Саурон. Он почувствовал, как буквально вцепился в его руку Эндил. И сжал пальцы в ответ. "Я здесь, брат. Я с тобой". Ложная поддержка, но ничего другого Эрейнион сейчас дать не мог.
- Ещё немного, умоляю.
Нолдо едва заметно вздрогнул. Невыносимо было слышать, что Эндил ТАК говорит с врагом. Но он не осуждал синда. Понимал - не все так просто. Однако вмешаться не смог - горло словно судорогой свело. Нет, то были не вражьи чары. Страх. Сейчас брата уведут и... и что дальше? Что с ним сделают?

Эндил почувствовал безмолвную поддержку брата и слегка улыбнулся - грустно, с благодарностью и... отчасти виновато. Это верно, он принял условия Тху. Принял, хотя не верил его посулам. Стало быть, он хотел поверить. Значит, жажда жизни в его душе еще сильна. Значит... Саурон был прав, на деле он вовсе не желал смерти, а желал только мести. А сейчас он хотел одного - свободы. Хотел быть рядом с братом, которому скоро так понадобится поддержка. Вероятно, это была эстель, надежда вопреки всему.
Наконец, синда тяжело вздохнул и отпустил руку Эрейниона. Поднялся с постели друга и, сделав пару шагов в сторону майа, опустил голову в знак послушания. В этот момент прокусил губу до крови. Если государь и принц голодрим возненавидят его после этого, Эндил готов был понять их.   
- Ваша воля, - хрипло проговорил он. - Я готов.

Это было невыносимо. Видеть, чувствовать, слышать то, что происходило между Сауроном и Эндилом и не иметь никакой возможности что-то изменить. Более всего страшил вопрос - чем, какими угрозами Гортхауру удалось добиться покорности синда. Ведь не по доброй воле тот подчиняется, это видно. Да и не поверил бы в это Эрейнион, ни за что не поверил бы...
Когда рука брата выскользнула из его пальцев, принц почувствовал почти болезненную пустоту. Страх и отчаяние наваливались с неимоверной силой. Если бы знать, что с другом не случится ничего ужасного за этими стенами! Если бы иметь возможность встать между Эндилом и его мучителями! Но такой возможности не было.
Слова отца прозвучали, как продолжение мыслей юноши. И так же безнадежно. Финдекано... вряд ли он испытывал иллюзии на счет милосердия этого конкретного майа.
Эрейнион же смотрел вслед брату, не решаясь произнести хоть слово из страха причинить Эндилу еще большие страдания. И все же не выдержал.
- Пожалуйста... зачем вам это...
Зачем заставлять страдать синда? Что это даст им? Чувство победы над одиноким юным эльфом? Не слишком ли мелко для духов Арды?..

Финдекано встретил взгляд майа и понял: не отыгрался. В нем была прежняя ненависть, которую Саурону удалось подавить усилием воли, но скрыть совсем не вышло. По губам эльфа пробежалась едва заметная усмешка. Он покачал головой и ответил тихо и коротко:
- С НЕЙ тебя не перепутает даже слепой.
И отвернулся к сыну. Разговор был окончен. По крайней мере для него. Плохо, что для Эндила - тоже. Его слова, что бы он ни сказал, могли лишь навредить синда. Пусть сейчас Саурон смог удержать себя в руках и не поддаться ненависти, но желание размазать пленника по стенке, похоже, никуда не делось. Просто было загнано глубоко внутрь.
На слова Эрейниона майа не ответил. Возможно, просто не услышал или не захотел услышать.
- Не надо, yonya... не проси больше. И не спрашивай - зачем. Вряд ли он захочет тебе ответить.А если бы и захотел, не сможет.
Дверь за Сауроном закрылась... эльфы снова остались одни.

Финдкано, хмурясь, какое-то время смотрел на закрывшуюся за майа дверь. Значит,  Саурон еще не удовлетворил свое желание мстить. За эти десять лет - не наигрался? Или это была просто неожиданная вспышка? В любом случае не стоит даже пытаться защитить Эндила - ему так уж точно. А что делать - Финдекано не знал...
- Atto... что же делать?
Нолдаран грустно взглянул на сына. Эрейнион спрашивал его не потому, что действительно ждал ответа, которого просто не может быть. Ему нужно было на кого-то опереться, кому-то поверить, услышать что-то такое, что вселит надежду... напрасную, скорее всего.
- Я не знаю. -он покачал головой, - Не знаю.
Хотелось бы сказать сыну, что все будет хорошо.. только не получалось. Лгать было невозможно, да юноша бы и не принял ложь.
- Но я не сдамся.
Финдекано стиснул зубы. Он понятия не имел, что будет дальше, но это был единственное, в чем он был уверен.

Пока Эрейнион отсутствовал, нолдаран не находил себе места. Глупо, наверное... сейчас Моргот навряд ли захочет причинить какое-то зло сыну. Это бы значило нарушение его грандиозных планов. И все же было страшно, как, наверное, будет всегда после всего, пережитого здесь.
Как оказалось, боялся он не зря. У вернувшегося Эрейниона был ужасный вид. И кровь....
Финдекано вскочил навстречу сыну, сел рядом с ним, положив руку ему на плечо, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги:
- Yonya... что случилось?
Не похоже было, что юноша сильно пострадал физически... но от него прямо-таки волнами шли отчаяние и боль. Что эти твари опять сделал с ним?!

Эрейнион услышал, повернулся, поднял голову... и нолофинвион вздрогнул, увидев его взгляд. Что-то случилось. Страшное...
- Эндил? Что с ним?
Вариантов ответа было несколько. И... он даже не знал, какой хуже. Саурон не был намерен опускать синда, значит... значит, он мог сделать с ним что угодно.
Финдекано с болью смотрел на сына, который пытался что-то рассказать, но не мог. Он сел ближе, обнял юношу. И стиснул зубы, услышав произнесенное наконец.
- Его убили?
Мелькнула мысль, что, может быть, это лучший выход для несчастного... смерть, а не рабство у Тху. Но все равно было больно.
Финдекано не знал, что сказать, чтобы хоть как-то успокоить сына. Наверное, это было невозможно. Он просто продолжал молча обнимать его, гладя растрепанные светлые волосы.

- Хорошо. Не надо сейчас....
Финдекано продолжал обнимать сына, чувствуя, как ему сейчас больно и трудно. Конечно, он хотел бы знать, что случилось - хотя бы для того, чтобы попытаться помочь. Но ни за что не стал бы заставлять юношу говорить против воли.
- Ложись... я посижу рядом. А потом тоже отдохну.
Он укрыл Эрейниона, как в детстве, подоткнув сползающее одеяло... У них мало было таких моментов, когда сын был совсем маленьким, очень мало. И нолдаран чувствовал себя виноватым, хотя знал, что, отправляя жену с ребенком в Гавани, поступает правильно. Но - тосковал по ним, тосковал все время, даже тогда, когда, казалось бы, не до этого было... Все же не было у него ничего важней и дороже.
Он отвел от лица почти уже спящего сына волосы, улыбнулся и тихо запел. Простенькую песенку, которую сочинил давным-давно, когда Эрейнион только родился. Он не был сведущ в чарах и не умел ни успокаивать, ни делать сон спокойней и глубже. Но, может быть, это хоть чем-то поможет...