Прошло больше суток. Эндил ясно сознавал, что жив сейчас одной единственной мыслью - об Эрейнионе; одной только целью - снова увидеть брата, убедиться, что с ним все будет хорошо. Казалось, явись к нему сейчас кто-то из здешних и сообщи, что принц скончался, и его собственный дух немедленно покинет тело. Но пока он жил. Теряя силы, мучаясь от осознания собственной вины, но жил.
Все это время юноша совсем не притронулся к пище - его мутило. А ночью подобрался холод, который, казалось, накрепко впитался в тело, и наутро эльф только и делал, что мелко дрожал, сжавшись в комок и пытаясь себя согреть. Все это говорило о приближении неизбежного. Если бы не Айкассэ, временами приходивший проведать пленника и помочь ему, насколько это было в его силах, синда, вероятно, не протянул бы и нескольких часов.
Когда целитель в очередной раз спустился в землянку, Эндил лежал на прежнем месте, глядя в потолок. Но в этот раз, услыхав шаги, торопливо повернул голову, почувствовав каким-то наитием, что Айкассэ принес важные новости.
- Эндил... Эрейнион очнулся и хочет видеть тебя.
Синда радостно выдохнул. Брат пришел в себя, хвала Эру!
- Ты отведешь меня к нему? - спросил Эндил, подразумевая отчасти "поможешь дойти?", а отчасти, выпустят ли его из заточения?

Айкассе отправился за Эндилом и принцу оставалось только ждать. И это ожидание казалось невыносимо долгим. Эрейнион запоздало встревожился о том, не выглядит ли он совсем удручающе. Не хотелось бы нагонять на брата тоску бледностью и кругами вокруг глаз.
Наконец, послышался шорох ткани - кто-то откинул полог шатра. Нолдо открыл глаза и увидел Акассе, который ввел внутрь Эндила. В тот же миг юноша уверился, что целитель сказал правду. Эндил вернулся. Взгляд нолдо наполнился радостью... и тревогой.  Синда был связан, но не только это огорчало Эрейниона. Казалось, юноша выглядит немногим лучше, чем едва вернувшийся из объятий смерти принц.  Целитель усадил синда у его постели.
- Мне выйти?
- Убери... веревки. - Проклятая рана. Как ни старался эльф говорить ровно - ничего не выходило.
На вопрос Айкассе кивнул одними ресницами. Ни ему, ни Эндилу не нужны сейчас свидетели. Даже целитель, которому - нолдо это прекрасно понимал - они оба были обязаны очень многим.
- Эндил... - негромко позвал Эрейнион, когда они остались одни. - Спасибо... брат.
Принц поднял на юношу теплый взгляд.

Эрейнион приглядывался к синда и его тревога все росла. Первые мгновения он был просто  счастлив видеть брата живым и свободным. Теперь же он примечал многое, что заставляло беспокоиться. Нолдо хотел взять друга за руку, но собственная рука казалась отлитой из свинца и он едва мог ею пошевелить.
- За что, брат? Из-за меня ты едва не погиб...
- Ты знаешь... что это... не так, - Эрейнион на некоторое время прикрыл глаза. - Это... не ты... Я знаю. - Помолчал переводя дыхание. - Ты хотел... помочь. Я... сам виноват.
Нужно было быть осторожнее, внимательнее. Впрочем, юноша ни о чем не жалел. Если для того, чтобы Эндил избавился от плена сауроновых чар, нужно было получить удар ножа в грудь, то он согласился бы на это без сожалений.
- Спасибо... - продолжил нолдо. - За то... что выжил... и вернулся. И... что вытащил... меня.
Последние события эльф помнил очень четко. Кроме Эндила никто не мог вытащить его из той реки. Верные просто не успели бы.

- Не нужно, брат, ничего не говори. Тебе тяжело. И ты ни в чем не виноват. Тот... он обманул не только тебя, но и себя, кажется... он сам до последнего сомневался, что сумеет. Уж я-то знаю.
Эрейнион слегка сжал пальцы друга. От его прикосновения стало как будто бы легче. Если бы еще исчезла тоска из взгляда брата. Принц чувствовал - с Эндилом что-то происходит.
- А там, на реке... думаешь, я мог бросить тебя умирать? Нет, брат, я боялся лишь одного - не успеть дотянуть тебя до берега.
- Я знаю, - нолдо улыбнулся. - И за это... благодарен тебе... еще больше.
Говорить и вправду было тяжело. Но молчать было еще тяжелее. Хотелось так много сказать. И не получалось.
- Эндил... брат... что с тобой?.. - все таки решился спросить и ответа почему-то ждал со страхом.

Нолдо прикрыл глаза и позволил себе на несколько мгновений растворится в своих чувствах. Он словно бы перенесся на десять лет назад. Странно. Это были тяжелые дни плена... но воспоминания были скорее приятными. Как бы то ни было, но там родилась их с Эндилом дружба, и, если бы Эрениону предложили выбор - никогда не попадать в Ангбанд и не повстречать синда или вновь пережить то, что ему довелось пережить, юноша вряд ли бы смог легко ответить на этот вопрос.
- Это мне нужно благодарить тебя, брат. За то, что ты верил в меня, даже когда я сам уже отчаялся. Я люблю тебя, братишка. Только ты... пожалуйста, поправляйся.
- Поправлюсь, - отозвался принц. - Только... ты, пожалуйста... не уходи.
Присутствие друга само по себе, казалось, придает сил и даже боль делает более терпимой.
Эндил не торопился отвечать на вопрос и от этого тревога только росла. Эрейниону очень хотелось обнять синда, чтобы дать ему почувствовать, что все закончилось, что он рядом. Но сил на это не было.
- Потом, брат. Тебе сейчас нужно отдыхать.
Принц вздохнул.
- Разве я... смогу отдыхать... если... тебе... плохо? - Нолдо попытался поймать взгляд Эндила. - Если... это из-за... меня... то не стоит.
А если нет... Десять лет друг провел в Железной Темнице. Кто знает, что он пережил там. Внезапно Эрейниону стало страшно от мысли, что они не смогут с этим справиться.

Эндил улыбнулся и на несколько мгновений стал совершенно прежним. Как будто и не было этих тяжелых и страшных десяти лет. Вот только... Эрейнион никак не мог понять, что его самого гнетет. Он смотрел в глаза друга и ему казалось, что нечто подобное он уже видел. Вот только где? И когда? Отчего-то казалось очень важным это понять.
- Ну куда же я денусь, братишка? Я никуда не уйду от тебя.
Легче от этих слов не стало. Да и синда отвел взгляд... боль в груди стала сильнее и принц запоздало понял, что его дыхание участилось.
- Никуда не денешься. Я не отпущу, - он и сам не понял, почему сказал именно это. Слова родились словно бы не в разуме, а прямо на губах.
Говорить по-прежнему было тяжело, но это становилось совсем неважным. Важно было разобраться, что происходит с другом, пока...
- Ну что ты... всё хорошо. Ты не переживай за меня, тебе самому гораздо хуже...
- Эндил! - голос друга становился все тише и взгляд как будто медленно угасал.
Оказывается, у него оставалось достаточно сил. Он просто думал, что их нет, пока они не понадобились. Когда голова юноши бессильно опустилась на его плечо, нолдо повернулся на бок и слегка потряс друга.
- Эндил...
Он понял. Он вспомнил, где видел подобный взгляд. Гилвен. С ней было почти так же. Только медленнее. Эрейнион обхватил брата и крепко прижал к себе. Открыл разум и мягко коснулся разума синда. Он не пытался говорить. Пока не пытался. Только поделиться теплом и силами. Обнять феа так же, как обнимал роа. Обнять и не позволить уйти. Некогда было вспоминать о том, что он не целитель.
- Айкассе!...
Эрейнион не слышал своего голоса. То ли он был совсем тих, то ли в ушах так шумело... Он только надеялся, что целитель не ушел далеко и услышит. И продолжал звать.

- Никуда не денешься. Я не отпущу,
Странные слова... впрочем, глупо было полагать, что друг не поймет. Прежде они чувствовали настроение друг друга, умели понять, услышать друг друга без слов, словно настоящие братья. Словно близнецы. И теперь это свойство.. эта их способность, похоже, никуда не исчезла.
Юноша вновь улыбнулся - слабо, вымученно, одними уголками губ - за мгновение до того, как сознание погасло.
... Поначалу он ничего не видел и не чувствовал. Просто погрузился в пустоту и тишину, свободные от боли, от мучений души, которые не оставляли его ни на мгновение. А потом... он понял, что боль осталась с ним. Воспоминания, от которых не скрыться даже в беспамятстве.Только смерть способна положить им конец, и смерть была близко - настолько близко, чтобы рассмотреть ее, ощутить.
Вот только уходить было нельзя. Эльда уже не помнил, почему именно, но четко знал - нельзя. Нужно жить до последнего вздоха, пока силы не оставят совсем. Рядом было что-то... кто-то, кто держал его, звал, решительно встав между ним и тем, что ожидает за чертой жизни. Юноша почти бессознательно ухватился за это последнее знакомое, теплое, не страшное. Распахнул свое сознание навстречу - так утопающий протягивает руку в надежде на спасение.
Только потом он вспомнил, осознал, что происходит. Вспомнил, что его зовут Эндил; вспомнил, где он находится; вспомнил Эрейниона, который сейчас наверняка теряет последние силы, лишь бы вытащить его; услышал зов Айкассэ. Вспомнил и Саурона, и Ангбанд... и понял, что неосознанно открылся брату, вероятно, заставив его прочуствовать и пережить свою агонию.
Но, так или иначе, он был открыт. И он возвращался.
- Я здесь... - прошептал юноша, не открывая глаз. Он мелко дрожал, голова по-прежнему кружилась. Он был погружен слишком глубоко, слишком... наверное, чудо, что сумел вернуться. - Братишка, прости меня... я... я не хотел этого...

Аркуэнон
В последнее время Аркуэнон всё чаще начинал ощущать смутное беспокойство - и это его тревожило. Он отличался странной особенностью, мало свойственной другим эльфам: предчувствовать неприятности. Причём на неприятности вроде расколоченной любимой чашки предчувствие чихало с высоты самой высокой башни  Хитлума. Речь шла о чём-то серьёзном. Очень серьёзном…
Он мог списать бы свое беспокойство на орочьи отряды, постоянно блуждающие вокруг границ, которые с недавнего времени оборонял Аркуэнон, став начальником гарнизона одного из форпостов. Но странное дело  -  в то самое время, что душу Аркуэнона стали  тяготить неприятные предчувствия - орки  запропали. Словно их и не было.
Оставалось одно. Что-то случилось с Эрейнионом. Но об этом думать не хотелось. Совсем.
И всё же беспокойство снедало его. Не желая прятать  голову в песок, привыкший ижти навстречу опасности с открытым забралом, Аркуэнон рискнул - и связался по осанвэ с Айкассэ - давнишним приятелем и целителем  при принце.
- Айкассэ, - сказал он прямо, без околичностей и экивоков.-Какие новости?  - хотел спросил: «всё в порядке?»-но отчего-то испугался. Как и задавать тревожный вопрос: «Что-то случилось?»
Беспокойство уже не просто скулило - оно орало в полный голос.

- Спасибо... - донеслось до его слуха слабое, едва слышное.
Эндил слегка улыбнулся, не открывая глаз. Стоило ли брату благодарить его? Ведь он возвратился на его зов почти бессознательно, не понимая, а только чувствуя.
"Это тебе спасибо, братишка..."
Его подхватили на руки, куда-то понесли. Юноша не сопротивлялся, даже не пошевелился. Он по-прежнему чувствовал рядом Эрейниона, и это было главное. Потом... нет, это не показалось ему. Брату сделалось хуже - нить осанве, соединявшая их мысли и чувства, еще не прервалась, и синда ясно ощущал боль Эрейниона от растревоженной раны.
Эндил вздрогнул, чуть нахмурившись, и открыл глаза. Было ощущение, словно он смотрит на мир впервые, как едва появившийся младенец. Айкассэ хлопотал над принцем, лежавшим рядом. Юноша попытался приподняться на локтях, чтобы лучше видеть, что происходит на соседней койке. Эрейнион лежал без сил, с закрытыми глазами- точь-в-точь как он недавно. Эру... Эндил с горечью сжал кулаки. "Брат, зачем ты?.."
- Айкассе... я тебе должен... - прошептал Эрейнион, перебив его мысли.
- Должен. Должен как можно скорей встать на ноги. - отозвался целитель.
На сердце стало полегче. Если Айкассэ находил возможным шутить, похоже, все обойдется.
Затем целитель обернулся к нему.
- Я по-прежнему готов тебе помочь. Если хочешь и считаешь нужным.
Синда вновь прикрыл глаза на мгновение, собираясь с мыслями, и тяжело кивнул.
- Спасибо, Айкассэ. Я... я готов...
Кажется, готов...

Аркуэнону показалось - или в мысленном разговоре с давним приятелем возникла вдруг  странная пауза. Словно бы думал, подбирал слова. И наконец… Наконец эта странная фраза… "У нас... сложности. Серьезные. Было бы неплохо тебе вернуться сюда".
"Что произошло?» - только эта мысль и стучала в голове. Все живы… Иначе бы горькую весть сказали тотчас же. На войне экивоки и лживые, никому не нужные соболезнования не приняты. Тогда что? Что? Сидят в осаде? Тогда просили бы войско. Да и не предлагали бы  приехать… Вот так.
Но что гадать - следовало выезжать. И немедленно. Айкассэ на немедленном возвращении, конечно, не настаивал, но что-то подсказывало Аркуэнону, что нужно спешить.
Не теряя ни минуты, Аркуэнон вызвал к себе своего заместителя - Тирона - и оставил за старшего на заставе до своего возвращения.  Тирон был так же мужествен и осторожен, как и сам Аркуэнон. На него можно было оставить форпост, не боясь.
Сам же экс-командующий отбыл час спустя. Прошло чуть менее недели, как он ворвался  в лагерь.  И первым, к кому он кинулся, стал Айкассэ.

Аркуэнон

Аркуэнон выслушал рассказ Айкассэ, ничем не выдавая своих чувств… Точнее,  это воину казалось что ничем не выдавая. Хотя лицо его и было бесстрастным, пальцы то и дело сжимались и разжимались, точно Аркуэнон хотел задушить кого-то. Впрочем, кого - не было сомнений. Этих тёмных тварей, замысливших такую страшную комбинацию. Моргота. Его прихвостня Саурона.  Уничтожили отца - теперь взялись и за сына…
Про себя Аркуэнон подумал, что первое его деяние после немедленной встречи с принцем - будет разнос охране на правах  дядьки Эрейниона. Что за охрана, если на жизнь  принца покушались не один раз, а они даже и ухом не вели?
Известие о  сложной судьбе второго мальчика Аркуэнон выслушал с сожалением, смешанным с неоверием и жалостью. Ему не один раз доводилось видеть  пленных,  побывавших в Ангамандо  равноым образом, как и слушать их страшные рассказы о том, что делают в страшной черной крепости с пленными эльфами. И потому жалел - да. Но боялся. режде всего - за Эрейниона. И  именно это двойственное отношение стало причиной его гневной тирады, выпаленной в конце рассказа целителя.
-И ты оставил их вместе? - повторил он, не веря своим ушам.-После всего произошедшего? А если этот эльф… Как его - Энди - только притворяется? И на самом деле ждёт только удобного момента, чтобы опять напасть на принца? Ты хоть охрану-то там выставил? - бросал бледный Аркуэнон вопросы, нутром чуя, что никакой охраны у его воспитанника и близко нет.

Аркуэнон

Как ни странно, уверенность Айкассэ передалась и Аркуэнону. Открылся на осанвэ. Действительно, не солжёшь… Воин побарабанил пальцами по столу. Он разрывался между желанием увидеть наконец принца, обнять его - крепко-крепко, убедиться, что с ним всё хорошо - и заботой о его здоровье. Не будет ли тяжек юному больному визит  воспитателя, да что там - старого друга.
И всё же он решился.
-Я верю тебе, Айкассэ,-сказал Аркуэнон негромко.-Но позволишь ли ты мне повидать сейчас принца? Я слишком устал сейчас и слишком встревожен, чтобы  находиться вдали от моего лорда.

Аркуэнон

Аркуэнон молча шёл за Айкассэ, обдумывая происходящее, не замечая ничего вокруг. Погружённый сам в себя, он не видел ни дороги, ни приветствующих его эльфов, несколько удивлённых  поспешным возвращением воспитателя принца: его ждали через несколько недель.
Наконец остановились у лазарета. Аркуэнон помедлил,  собираясь с силами, боясь увидеть принца в таком состоянии, что ему уже ничем не помочь… Но тут же отбросил такие мысли. Если бы что - Айкассэ сказал. Нет, он напрасно паникует. Всё хорошо. Разумеется, в  рамках сложившейся ситуации.
Голос целителя, вторгшийся в его  раздумия, сказал невероятную вещь. Невероятную - для самого Аркуэнона.
-Нет… Зайди… - проговорил он  беспомощно. точно и не было на его счету многочисленных вылазок и побед над орками. Рядом с болезнью Аркуэнон чувствовал себя беспомощным младенцем. «Вдруг с Эрейнионом что-то случится - а я не смогу помочь?»
Он вошёл, мимоходом окинув взглядом помещение. Несколько целителей. Этот мальчик-синда… Как его там… Эрни? (Аркуэнон постарался, чтобы при взгляде на приятеля принца его лицо не изменилось). И наконец…
Аркуэнон шагнул вперёд, проглотив ком, стоящий в горле. Сконил голову, не выдержал, рухнул на колени, прижался лбом к руке Эрейниона.
-Мой государь… Мой государь…-только и мог выдавить из себя.

Эндил совершенно потерял счёт дням. Казалось, он перестал замечать даже восходы и закаты. Все его существование было ещё тяжёлым, вязким, как смола. Его душа, оскверненная, искажённая, и исцеленная благодаря любви брата и трудам Айкассэ, теперь словно пробуждалась от длительного сна. Медленно, неохотно, но возвращаясь в этот мир, возвращаясь к себе самой.
Юноша старался не возвращаться мыслями к былому. Сейчас его главной заботой был Эрейнион, братишка - тот, кто сумел спасти и вернуть его из небытия. Теперь Эндил ухаживал за ним - он приступил к этой светлой обязанности тотчас же, как только сам достаточно окреп - как когда-то юный нолдо ухаживал за ним самим. Много лет назад в Ангбанде. Он, как и прежде Эрейнион, всегда был рядом, угадывая малейшее желание раненого, и в этом находя и отраду, и исцеление. Они почти не говорили, тем более, что принцу каждое слово, даже каждых вздох, поначалу давались с болью. Однако их крепкая братская связь и правда не исчезла за эти годы, и синда успевал понять, распознать практически любую просьбу Эрейниона, предупреждая даже расторомых помощников Айкассэ, за что они, кажется, ещё больше невзлюбили странного чужака. Однако понимали, видели, что принцу необходимо его общество не меньше, чем их старания. Эндил старался держаться от них на некотором расстоянии, но причиной тому был не страх, а стыд. Именно это чувство все ещё тайно сжигало его изнутри. Он стыдится пережитого и содеянного, и себя самого. Поэтому держался молчаливой тенью, старательно пряча взгляд от тех, кто приходил к принцу, а таких было немало, особенно в первые дни.
Проходило время. Эрейнион шёл на поправку, но медленнее, чем это хотелось бы всем. Брата мучили кошмары, которые помимо прочего сосали из него силы. Эндил старался не отходить далеко даже ночью, понимая, что и в этом есть его вина. Хотя сам давно усвоил средство от ужасов сна - работать весь день, не покладая рук, чтобы потом заснуть мёртвым сном, ничего не видя, не слыша и не чувствуя.
В один из дней к Эрейниону пришёл ещё один гость. Эндил, который в это время поил друга, немного удивился, прежде он никогда не видел этого эльфа. Хотя судя по реакции самого Эрейниона, тот знал его хорошо. Знал, и никак не ожидал увидеть.
Эндил немного прподнял брата, помогая ему продышаться, затем убрал кружку и спокойно отошёл в сторону, позволяя принцу спокойно поговорить со старым знакомым. Все, как обычно - глаза в пол, и ничем - ни взглядом, ни дыханием - не выдавать своего присутствия. И только руки едва заметно порагивают, кажется, в этот раз сильнее, чем всегда. Отчего бы?..

Отредактировано Маэглин (2015-07-12 06:54:49)