- Хорошо. Спасибо.
Раненых постепенно, по одному, переносили в лазарет.Макалаурэ знал, что там все уже готово, что целители наверняка взялись за дело. И все равно беспокойство было не унять, как бы он ни держал себя в руках. А тут еще этот раненый...
Менестрель подошел ближе. Чуть заметно дрожащей рукой отвел с лица эльфа грязные, слипшиеся волосы. Он был сейчас едва ли не бледней, чем вернувшиеся из разведки.
- Нашел... в тумане? Он...
Макалаурэ поднял на собеседника потемневшие глаза.
- Ты... разве не узнал?...
Не мог не узнать, но почему-то ничего не сказал. Странно все было... и вернувшиеся странно выглядели. Как будто не знали, где находятся или, точнее, не были уверены... ни в чем. Как будто так и остались в том тумане.

Макалаурэ чувствовал себя совершенно растерянным... так никуда не годилось, но и избавиться от этого ощущения не удавалось никак. Было очень страшно за братьев, за это непонятное их состояние. Серьезных ран у них не было, но в себя не приходил ни один. С Питьо было еще более-менее ясно, он просто дошел до предела усталости. Но Морьо и Тэльво... надо бы попытаться понять, что это за яд, ведь нет никакой гарантии, что такое не повторится в будущем.
Мысли мешались и путались, слишком много их было.
- Туман.... Но тут его уже нет. А я вижу то, что вижу.
Менестрель попытался сосредоточиться на лежащем перед ним эльфе. "Услышать" его. Тот был закрыт, наглухо, но ведь нельзя было не узнать, не ПОЧУВСТВОВАТЬ брата! И тем не менее... Старшего он узнал бы всегда, что бы ни случилось, но, если послушать рассказы вернувшихся, они видели морок, и не один... Неужели и сейчас...
- Голоса? Какие? Чьи именно? Что они говорили?
Макалаурэ видел, что эльф еле стоит на ногах. Надо бы отстать от него с вопросами.
- Прости... я зря тебя мучаю сейчас. Ты иди отлежись, я зайду попозже, если ты не против.

Макалаурэ нахмурился - что за туман, который в силах сделать такое? Чтобы воины, разведчики, которые должны в любой ситуации сохранять хладнокровие и здравый смысл, не знали, на каком свете находятся? Турко и Курво с таким не столкнулись... может быть, забрались не так далеко? Или... или новый отряд уже ждали и готовились? Конечно, Морингтогго наверняка уверен, что они не смогут не пытаться спасти брата
Менестрель слушал эльфа, и на душе становилось все мрачней. Откуда Враг знал про телэри? Это случилось после его побега из Амана. И знал ли? Может быть, его чары были рассчитаны на то, что каждый будет видеть и слышат самое... плохое для себя? То есть выходило, что эльфы сами себе создавали мороки... Страшновато как-то, если так. И возможно ли, что эти чары все еще... действуют? В том числе и на тех, кто был тут, в лагере?
Разобраться бы в этом... 
Раненых унесли - и того, в ком Златокователь узнал брата - или думал, что узнал, - тоже.
- Нужно.
И он узнает. Сейчас надо было успокоиться, постараться взять себя в руки и справиться с растерянностью. Макалаурэ сжал пальцами виски, словно пытаясь остановить бешено крутящиеся в голове мысли, и направился в лазарет. Проведать братьев и... еще раз взглянуть на того эльфа. Он даже мысленно боялся назвать его именем брата, чтобы не обманываться надеждой, которой, возможно, не суждено сбыться.

Макалаурэ чуть отошел в сторону, избежав столкновения.
- Я... нет. Просто пришел узнать, как тут все устроилось. Извини, что помешал.
В лазарете царила суета: раненых разместил по кроватям или тому, что их заменяло, потому что кроватей на всех уже не хватало, целители бегали между ними, те, кто мог, помогал им. Лезть сейчас с вопросами было, наверное, глупо, как бы много этих вопросов не было.
Златокователь распорядился найденного эльфа положить отдельно. И сейчас направился к нему, попросив, чтобы его постоянно оповещали о состоянии братьев. Сел возле кровати на скамейку - так, чтобы не мешать целителю и видеть раненого. Морок это или нет, но он по-прежнему узнавал в лежащем знакомые до боли черты, хотя слова эльфа оставались в памяти. Страшно было поверить, а не поверить - еще страшней. Оставалось лишь ждать... Он снова и снова пытался "услышать" хотя бы что-то, но натыкался на глухую стену. Аванирэ? Или... если это все же не старший, то и дозваться его он не сможет.
Он не задавал вопросов тем, кто возился с раненым, понимая, что сейчас это будет некстати. Просто ждал, смотрел и думал. И в глубине души просил всех, кого мог просить о том, чтобы надежды сбылись. А еще - о том, чтобы отчаянное желание лучшего не помутило рассудок, не обмануло.

Наконец осмотр был закончен. Макалаурэ посмотрел на подошедшего целителя.
- Да. Я хочу знать.
И о состоянии раненого, и о... Целитель ведь должен был узнать. Должен был... но почему не сказал ничего? Неужели он на самом деле видит морок? Менестрель провел рукой по лицу. Так. Хватит. Надо... взять себя в руки и начать думать, а не воображать невесть что.
- Скажи... - тихо спросил он, - ты узнаешь... его?
Вот сейчас целитель решит, что лорд спятил. И, кстати, будет недалек от истины.
Макалаурэ пересел ближе к лежащему на кровати. Очень осторожно дотронулся до его руки. Вгляделся в лицо и мысленно позвал по имени. Он знал, что аванирэ не пробить, но если это и правда старший... он должен почувствовать. Просто почувствовать его присутствие. Они ведь всегда были близки...
Поверить. Как же хотелось поверить. Отчаянно, до боли.

- Да. Узнаю. Я узнал сразу, как увидел. Но.. мне показалось, что никто, кроме меня... И тот эльф говорил про мороки.
Что если...
- Да, только я...
Только он. Макалаурэ вдруг подумал, что больше не может сомневаться. Просто - не может. Перед ним лежал его брат, а он... про мороки думает. Пусть будет что будет. Не мог он так, просто не мог. Все, что накопилось внутри, весь страх, вся усталость, вся тоска по старшему и вина перед ним - все это разом словно проснулось, сметая все.
Предупреждение целителя менестрель услышал, но не успел отреагировать. Раненый отшатнулся, едва не упав.
- Нельо!
Он быстро обернулся к целителю:
- Что с ним? Что случилось?

- Мороки, которые они видели... Они не верили, кажется, ничему, что видели... Ты поговори с ними.
Может быть, это им нужней, чем помощь в виде настоев и перевязок. Неизвестно, что больше пострадало в этой разведке - тела или души.
- Но не решились сказать? Почему?
Ведь никто даже намеком не показал, что узнает...
- Я не знаю. Они толком не рассказали ничего...
Узнают еще. Сейчас для Макалаурэ важней всего было состояние того, кто лежал перед ним. Не трогать... это он уже понял.
Менестрель нахмурился. А как лечить тогда? Как дозваться?
- И... как быть?
Он понимал, что вопрос бесполезный, и что целитель вряд ли знает ответ... Наверное... ждать. Звать. Не терять надежды. Что еще остается?

- Им, видимо, очень тяжело пришлось.
Очень похоже на то, что Моринготто ждал их, чтобы показать им свою силу. Знал, что они придут...
- Не был.
Макалаурэ вновь нахмурился. Мысли в голове лезли всякие... и не сказать, чтобы радостные. И в то же время... Не мог он не узнать родные черты в том, ко сейчас лежал на кровати. И сердце уже делало свой выбор само. Может быть, в этом тоже был замысел Врага? Чтобы они - не узнали, не поверили... побоялись?
- Скажи... физически, телом.. он очень пострадал?
Вылечить хотя бы роа... сейчас. Потом можно будет попытаться разобраться с остальным.
На слова целителя Макалаурэ кивнул. Звать.. мысленно не выходит, но ведь можно и словами, вслух... вдруг и правда?..
- Нельо...- негромко сказал он, не сводя глаз с лица раненого.

- Я не знаю.
Макалаурэ на самом деле не знал, что ответить, хотя и понимал, что, наверное, нужно. Даже не столько целителю, сколько себе самому. Но ни одной четко выраженной мысли ему сейчас в голову не приходило. Почему он сомневался? Из-за слов эльфа, да... и потому что слишком... просто это было. Ведь Враг ясно дал понять, что не отпустит старшего в случае их отказа. А поверил сейчас... он тоже не знал, почему. Может быть, потому что страшней было не поверить. И, может быть, сейчас он ошибается. Только сердце уже сделало свой выбор.
Если бы можно было достучаться... Но лежащий перед ним словно окружил себя глухой стеной.
Имя, произнесенное менестрелем, было услышано. Только в ответ раздалось совсем не то, на что он надеялся. Майтимо не узнавал его, он закрылся не только мысленно, но, видимо, и для всякой надежды и веры.
Какое-то время Златокователь молчал, кусая губы. Звать снова? Вряд ли будет иначе... разве что...
Он сделал единственное, что приходило в голову, единственное, что, наверное, могло как-то помочь. Запел. Негромко, песню, которую сложил давным-давно, еще будучи подростком, когда все они жили счастливо и беззаботно, и не было ни Мелькора, ни раздоров. Враг не мог ее знать, а вот старший знал, потому что именно он был первым слушателем тогда еще не слишком уверенного в себе песнопевца.

- Ничего ты этим не добьешься, тварь...
Макалаурэ в отчаянии посмотрел на раненого. Он не знал, что еще можно сделать, как достучаться. Эту песню не мог знать никто, кроме них, и он был почти уверен, что брат узнал ее, услышал. Только не позволил себе верить. Что же сделала с ним эта тварь, чем мучила, какие мороки придумывала?!
Менестрель долго сидел молча, просто глядя в изможденное. покрытое грязью и засохшей кровью лицо. Чары? Но какие чары нужны, чтобы тебе начали верить? И опять же, если брат закрыт напрочь, никакие чары не помогут, пусть даже самые сильные.
- Toronya....- все же тихо заговорил он, медленно, подбирая слова, - Я знаю, ты не веришь мне... и я не прошу тебя открыться. Просто... допусти хотя бы на миг мысль, что это я, что я сижу тут рядом и очень хочу чтобы тебе стало хотя бы чуть лучше. Знаешь.. мы почти не надеялись тебя найти... но вот вышло... и я... я ужасно скучал по тебе.
Он говорил какую-то ерунду, все, что приходило в голову, все равно, что... лишь бы услышал, лишь бы хотя бы начал верить. Отбросив все сомнения и страхи. Просто -говорил, тихо, спокойно, несмотря на творившееся на душе смятение.

- Я не знаю, кто и что говорил тебе в прошлый раз, toronya - так же негромко ответил Макалаурэ, - И что за ТА семья - тоже не знаю. Мы... остались такими, как были. И я не прошу тебя открыться, если ты не хочешь и не можешь. Я просто рад, что ты здесь, что ты жив. Питьо.. он нашел тебя. Я пока с ним не говорил и не знаю, как... Но это даже и не очень важно.
Голос чуть дрогнул, и менестрель замолчал, пытаясь справиться с волнением.
- Мне нечем доказать тебе, что я говорю правду.
Он посмотрел в глаза брата и не отвел взгляда, хотя от колючей злости, которая в них читалась, было страшно.
- Ты ведь не поверишь ни словам, ни клятвам... Только это и правда - я, а не кто-то другой, а остальные - они недалеко, и ничего с ними не случилось, они не изменились, они по-прежнему те, кем были. Не верь морокам, их здесь нет.