Наблюдая за дядей и видя как у того сошлись над переносьем брови, а само лицо стало властно- суровым и холодным, Маэглин понял, что король сейчас явно то-ли чем то встревожен, то-ли получил нерадостные вести. Начав аккуратно складывать уже пронумерованные свитки в растрепанную стопку, нолдо негромко проговорил коснувшись руки задумавшего Тургона чуть смущенным тоном.
Дядя, я понимаю что тебе сейчас некогда, может быть мне стоит сейчас уйти чтобы заняться двумя опытными образцами чтобы даром не терять время? Я же вижу что вы заняты и... Возможно есть какие то проблемы, а тут я с своими работами не совсем к месту. Недолго помолчав и не сдерживая вполне естественного порыва  неуверенно поинтересовался.  Я могу хоть чем то помочь? По виду эльфа было понятно что он искренен в своем порыве но и в то же время ожидает резкого отказа.
Обходя стол по краю и собирая разложенные свитки нолдо постепенно подходил королю. Ветер, залетевший в окна, играл концами тяжеленных свитков, прядями волос обоих эльфов принося с собой ароматы цветущих садов Гондолина и гомон ребятни, а также обрывки очень задорной и насмешливой хоть и незатейливой песенки.
Почему то именно этот веселый мотивчик особенно остро запал на феа вызывая у Ломиона чувство острого недовольства собой и своими попытками ощутить, что он нужен хоть одному родному эльфу.Дальнейшие действия у него были продиктованы скорее всплеском эмоций чем осознанным движением. Подойдя к королю со спины Маэглин чуть щурясь приобнял того за плечи то ли в попытке поддержать, то ли самому успокоиться, сейчас Ломион и впрямь не смог бы точно ответить что содвигло его на подобное проявление отношения.

Отредактировано Маэглин (2013-07-01 00:09:05)

Маэглин. Твердо и негромко поправил родственника юноша, и блекло улыбнулся думая о своем. Фраза короля насторожила эльфа, и тот оторвав взгляд от созерцания свитков с чертежами  живо поинтересовался Дядя, вы о чем сейчас сказали? Насторожившись  машинально чуть сжав своей рукой руку Тургона  цепко вглядываясь тому в лицо сейчас Ломион пытаясь определить с ним или не с ним были связаны эти странные фразы.
Конечно справимся. и прикусив нижнюю губу задумчиво глядя Вот только с чем именно или... осторожно, маленькими порциями выдыхая воздух продолжил спрашивать.- Ммм, с кем именно?
То ли усталость, накопившаяся за последние дни, выдала Тургона, то ли сам эльф полностью оправдал свое имя, однако, Маэглин интуитивно осознал, что нынешняя усталость короля не связана ни с ним, ни с Гондолином, и неуверенно тому улыбнулся, мысленно сожалея о том, что  дядя не примет его попытки поддержать его, поскольку гордость ему не позволяет показать что он тоже может за кого то переживать и хотя бы просто устать.
Должны, значит справимся.- негромкий голос эльфа сейчас был почти по прежнему звонок и спокоен. У нас нет выбора. Резко откидывая назад голову  ухмыльнулся звонко припечатывая. Значит, надо этот выбор сделать самим и, достичь необходимого результата.

Феанариони... Недосказанная фраза вырвавшаяся вслух прозвучала в тишине залы до неприличия резко и громко. Смутившись своей несдержанности Ломион опустил вниз голову исподволь посматривая в сторону стола с разложенными на том свитками с чертежами.
Дядя.- подняв голову и внимательно глядя в лицо единственного родного ему по крови  эльфа Маэглин неуверенно поинтересовался. Это ведь, как я понимаю, вы про лорда Рога говорили? и чуть более торопливо пояснил предвосхищая вопросы короля. Просто, лорд Эгалмот не походит на того, кто резко, ммм... выдержав паузу тихо докончил реагирует на не всегда точно сказанную фразу...
Легкий ветерок качнул полупрозрачную кисею штор и зашелестел свитками, словно намекая, что самому Маэглину было бы нелишне  сократив время своего присутствия рассказать о цели своего визита более подробно.
Дядя...- слабо улыбнувшись своим мыслям Маэглин раздумчиво прибавил. Впрочем, помимо баллист, у меня есть еще несколько вариантов а также несколько опытных образцов вооружения, которое можно будет показать в действии в... задумавшись на миг неуверенно предположил Например в выработанных шахтах позади города. И уже уверенно прибавил. Я проверил несколько вариантов ручного оружия, с которым справиться и нисси, так как оно не слишком тяжело да и использовать его  легко. Покосившись зачем то на дверь Маэглин жадным взглядом воззрился на стоявшие на широком подоконнике кувшин и пару кубков  поинтересовался. Вы позволите?  Кувшин с водой так и приманивал взгляд эльфа. Дождавшись пока король отвлеченный его словами коротко кивнув в ответ отведет свой взгляд в сторону стола со свитками Ломион сделав пару шагов и оказавшись подле подоконника налив в кубок воды залпом тот выпил. Прохладная вода привела смятенные мысли в относительный порядок. Дядя знает, что мои поделки ему нужны а эти зажигательные снаряды, к тому же вполне безопасные для мирных жителей его точно заинтересуют ведь нам нужно оружие как массового поражения так и массового применения.
Отставив бокал в сторону  Ломион сдержанно улыбнулся раздумывая какой из чертежей ему  стоит первым показать. Немного пошуршав свитками Маэглин через несколько минут добыл из  вороха свитков нужные и подав  королю первый из тех пояснил. Вот здесь я указал все технические параметры баллист. Второй свиток на котором против обыкновения чертеж был выполнен в минималистическом стиле, слегка смущенно  добавил А на этом свитке как раз и есть чертеж в разрезе этого огненного оружия. Правда я ему до сих пор не придумал пока названия...
На рисунке была показана глиняная щарообразная емкость а ниже мелким, убористым почерком было написано про состав горючей смеси которая закладывается в глиняный шар с веревочной ручкой и при ударе о землю взрываясь воспламеняется и прожигает все живое за исключением камня. Песок под влиянием этого огня в эпицентре спекался в плотную прозрачную массу а по краям обрастал "колючей корочкой очень острой и ломкой.
Мало кто знал, что в тубусе помимо свитков есть еще одно отделение. верннее говоря об этом отделении никто кроме самого Маэглина и не знал. В самом центре тубуса в плетеной сетке из тонкой проволоки покоилось три глиняных шара размером с кулак взрослого эльфа, именно благодаря этой "сетке"  тубус изначально и казался набитым битком до упора.

Отредактировано Маэглин (2013-08-09 02:34:05)

Турукано сидел за столом в своём кабинете и в который раз внимательно разглядывал карту города, делая на ней и на листах папируса различные пометки пером. Лихорадочный блеск и тени под глазами говорили о том, что он уже несколько суток не ложился. Не отрывая взора от карты, он протянул руку к кубку, стоящему на краю его рабочего стола, однако рука его дрогнула и он, вместо того чтобы взять кубок, столкнул его со стола. Кубок бесшумно упал на пол, разлив на толстый пушистый ковёр своё янтарное содержимое. Эльф оторвал взгляд от карты и хрипло в пол голоса выругался. Это был последний его софиэн (сладковатый тонизирующий напиток), кувшин уже был пуст. Чтож, значит пора заканчивать с планированием и выслушать доклады. Заодно потребовать ещё софиэна. Турукано протёр кулаками глаза, зевнул и взял небольшой серебряный колокольчик. Позвонив в него, он вызвал одного из дежуривших за дверью слуг. Отдав распоряжение принести напиток, он приказал позвать кого-нибудь из лордов, находящихся на данный момент во дворце. После чего подпёр подбородок ладонями и прикрыл на минутку глаза.

Звук открывшейся двери вывел Турукано из дремоты в которую он непроизвольно погрузился. Протёр кулаками глаза и непонимающе посмотрел на вошедшего. Вспомнил свой приказ, посмотрел на стол, на котором стоял полный кубок софиэна. Потом перевел взгляд на Эктелиона и махнул ему рукой:
- Прости. Что-то сморило меня. Проходи, Эктелион. Присаживайся. - Турукано указал ладонью на кресло напротив себя, потом потёр пальцами виски и потянулся за кубком.
- Ничего серьёзного не случилось, друг. Просто я так и не получил отчёт о состоянии нашей кавалерии. Глорфинделя я отправил отдыхать. Извёл себя он совсем. Вроде он тебе передавал подробности о этом?
Король сделал глоток из кубка и вздохнул. Как бы не был вкусен напиток, но такое его количество уже просто приелось. Однако усталость и сонливость стали отступать.

Турукано сделал ещё один глоток из кубка и отрицательно мотнул головой.
- Если ты читал доклад просто ответь, у нас достаточно коней чтобы обеспечить всадников запасными? Если нет, то может послать лорда Туора к аданам за конями? Эхххх - Турукано вздохнул:
- Всё прахом... Моргот не успокоится пока не возьмёт город... Или пока мы не уничтожим Ангамандо. - король грустно усмехнулся:
- Второе желательно. Что до твоего вопроса... Да, будет поддержка. Дома начали сборы, Эктелион. Но как бы они не опоздали. Что там с комплектацией стен новыми оборонительными машинами?
Если Дома не успеют. Город следовало держать до последнего. Затянуть осаду, нанести как можно более сильный урон врагу. Держаться до подхода армии нолдор, а там... Там будет и победа. Поэтому машины сейчас скорее всего актуальнее коней.
- Кстати, что там разведка? Как идёт подготовка у врага? Сведения новые есть?

Отредактировано Турукано (2014-04-26 08:33:55)

Турукано помнил о просьбе друга поговорить. Но сразу после совета он сам отвлекся на то, чтобы раздать необходимые указания, потом Финарато куда-то пропал, а искать его не было времени, потому что нужно было срочно делать что-то еще. В общем, эльда решил, что найдет время на разговоры позже и с головой окунулся в дела, которых было невпроворот, и все они были на редкость невеселые. И это он ведь еще не разговаривал об отъезде с собственной дочерью. Не вызывало сомнений, что Идриль должна покинуть город. И ясно, что отец желал бы отправить ее в безопасное место первой. Но кроме того, что он был ее отцом, Турукано был еще и королем этого города и этого народа, когда-то доверившего ему свои жизни и судьбы. И теперь у Идриль было не меньше обязательств перед ними, чем у него самого. Она уедет, но когда и куда, зависело не от желания ее отца, а от целесообразности и логики. Сейчас она была нужна тут. Да и не хотелось думать о том, что она еще и спорить и упираться начнет.
В общем, у короля уже голова шла кругом от всего происходящего, когда ему выпала наконец свободная минутка, когда он смог остаться один. Стоя у окна и глядя на знакомую до боли Королевскую площадь, Турукано заставлял себя вспоминать, как она строилась, чтобы не думать о том, что скоро ее уже не будет. Совсем не будет. От всего города останутся искалеченные руины. Он превратится в общую могилу для сотен своих защитников и станет местом скорби, боли и смерти. Он не будет больше парить над землей, поражая своей красотой и великолепием. Он не знал еще о том, что ему суждена гибель. Его город все еще стремился ввысь, к солнцу и свету, а тьма уже подбиралась, стремясь прервать этот полет...
Обернувшись на стук, Турукано вздрогнул, настолько неожиданным был переход от размышлений к реальности. Несколько мгновений он молча смотрел на друга, а потом как будто бы узнал его и кивнул головой.
- Конечно, проходи... Извини... Я тут немного задумался...
Главное - отойти от окна, это приведет эмоции в норму. Насколько это было возможно, конечно.
- Я искал тебя раньше, а потом закрутился. Присаживайся, где тебе удобнее. Хочешь чего-нибудь?
Король беспомощно огляделся по сторонам, словно ища огромные залежи продуктов питания. которыми можно было гостить друга. Ничего похожего под рукой не оказалось. Более того, всегда находящаяся в абсолютном порядке комната, теперь была завалена бумагами, картами, схемами, чертежами и разной всячиной, которую натащили сюда множественные посетители, приходившие по разным вопросам, да и сам хозяин апартаментов. Стоило прибрать, конечно, только зачем? Все это - годы, столетия трудов и исследований теперь придется уничтожить, ибо спасать в первую очередь нужно будет живых. Путь труден и неблизок, потому уходящие не смогут взять ничего лишнего, кроме самого необходимого. И все это - все их наработки, открытия, шедевры канут в небытие, вместе с городом и его защитниками.
Да что это такое?! Турукано недовольно тряхнул головой, отгоняя очередные мысли. Неужели он распустил себя до того, что теперь каждая мысль будет приводить его к пустым страданиям?! Ну уж нет! Нужно брать себя в руки. Или признавать свою недееспособность и снимать полномочия. Третьего было не дано. Он должен был остаться королем своего города до самого конца. А потому ему понадобится трезвый ум, сила и самообладание.
- Извини, - еще раз повторил Турукано другу, заставляя себя все внимание уделить его приходу. - Я рад тебя видеть. И готов поговорить.

- Важного? Да нет, что теперь может быть важным, а то, что может решать уже не мне... - отозвался Турукано. - Надеюсь, вы получили всю информацию, которая была нужна? Я был вынужден заняться другими делами... Их неожиданно так много. Нужного и ненужного... Я должен выбрать, я понимаю. Но знаешь, у меня язык не поворачивается сказать им, что все, чем они жили до этого, больше не имеет никакого значения. Теперь только так... И я понимаю, что никому не хочется покидать своего дома, но ушедшим будет легче, чем скорее они это сделают... Больно смотреть, как это все будет умирать постепенно... Не нужно об этом думать. Я должен запретить себе. И другим тоже... Но это так трудно сделать...

Король еще раз огляделся, очевидно, в поисках горячего, но естественно, ничего не нашел: откуда бы ему тут взяться?!
- Ел? А да, не помню... Не важно это...
Он выглянул за дверь и попросил принести им горячего питья, отмечая про себя, что эта просьба почему-то вызвала у него чувство стыда. Никогда раньше такого не было, король легко пользовался полагающимися ему привилегиями, испытывая искреннюю благодарность к тем, кто заботится о нем, но не чувствуя себя виноватым, ибо был в своем праве. Тогда был. Теперь же, когда от войны их отделяло совсем немного, странным казалось вообще думать о каких-то бытовых мелочах. А ведь это было неправильно, наверное.
- Сейчас принесут что-нибудь, - объяснил он другу, возвращаясь к разговору. - Я не думал, что там еще кто-то есть. Полагал, что все заняты более важными делами, нежели торчать около моей двери. - Он попытался улыбнуться, но шутка не получилась смешной, и улыбка тоже вышла натянутой.

- Собираюсь? - не сразу понял Турукано, о чем был вопрос. А потом не смог скрыть горечи:
- Да нет, не знаю, что со всем этим делать. Тут чертежи, планы, разработки - все. Все, что накопилось за эти годы. Многие вещи уникальны, но теперь кому все это нужно? Собрать в одну кучу и сжечь, все равно все погибнет... А если нет, то не хочу, чтобы им досталось... Хотя едва ли они будут все это читать... Вот это, - он выдернул из кучи какой-то свиток, отчего вся куча полетела на пол. Король потянулся было убрать, но махнул рукой и развернул перед кузеном чертеж. - Это - башня... Та самая, в которой мы сейчас находимся. Я не сразу смог найти нужные соотношения, чтобы вписать ее в ансамбль. Было много вариантов, этот - последний.
Посмотрев на линии и надписи несколько мгновений, Турукано бросил ее на остальную кучу упавших вещей.
- Не важно... Не обращай внимания, я веду себе как-то странно... Я не должен, я знаю. Меня и так все презирают, наверное... Считают, что я не справился... А мне правда очень сложно... Тяжело... Гораздо хуже, чем все до этого. Я не ожидал даже, что так будет. Я справлюсь, я им нужен... всем... Никто не увидит этого и не узнает, только ты.. прости...

В дверь постучали и занесли поднос с дымящимися кубками и наспех сервированными закусками: видимо, не только Финдарато интересовался тем, чем теперь питается король Гондолина. Все еще живого Гондолина.
Турукано поблагодарил, а когда дверь закрылась снова, протянул другу один из кубков, из второго отхлебнул, обжигаясь, но даже этого не заметил.
- Да, не виделись мы давно... И наша последняя встреча - это не совсем то, о чем я мечтал... Но, хорошо, что ты вообще жив, Инголдо. Так все теперь закрутилось, что раньше и предположить было сложно. Ты... спасибо вам всем, что вы здесь. Без вас было бы гораздо хуже. Особенно без тебя... Мне... Я никак не могу смириться с тем, что мы и так давно решили. Я с самого начала готовил народ к тому, что однажды нам придется защищать Гондолин, возможно даже погибнуть, но я никогда не думал о том, что нам придется его потерять и... пережить.

"Ты не должен бросать все и... и вести себя так, словно сейчас все обрушится и погребет город под землей".
- А разве нет? - не смог удержаться Турукано и почти выкрикнул, с болью и отчаянием. - Именно - обрушится и погребет! И ничего не останется! Ничего из всего этого больше никогда не будет... Ничего! Я помню здесь каждый камень, каждый изгиб, каждый шаг. Я могу закрыть глаза и воспроизвести все, что происходило тут не одну сотню лет. И как, как это выбросить в один момент?! Когда мы уходили из Тириона, все было иначе... Там... мы наверное жили проще, поэтому все воспринимали совершенно иначе. Я скучал по своему... по нашему дому, но это было другое... А здесь... Я понимаю, что ты прав, что все вы правы. Но как, скажи мне, как смириться с тем, что все, что тебе дорого, умрет, навсегда, навечно, а ты ничего не можешь с этим поделать?! Идти вперед... Куда вперед?! Зачем? Что ждет нас там - удел вечных изгнанников? Или снова? Начать все сначала? Зачем? Чтобы потом когда-нибудь снова все потерять? Я больше не смогу... Я никогда ничего не создам при таких условиях. Больше ничего...
Он помолчал, пытаясь справиться с собой.
- Мне страшно, Инголдо, очень страшно. И не оттого, что я могу умереть. Я не боюсь смерти. Я ужасаюсь бесконечной жизни, заполненной отчаянием и безнадежностью. Я должен спасти свой народ хотя бы. Должен, и я это сделаю. Но что дальше? Мне кажется, у меня нет будущего так же, как и у этого города. Наши судьбы сплелись воедино уже давно. И если ему суждено погибнуть... Я... это оказалось мне не по плечу? Я сломался, Инголдо, да? Сдался и не справился... Какое у меня тогда право судить других? И вообще...

Принесенное питье он отхлебывал совершенно машинально, не замечая ни вкуса, ни запаха, ничего вокруг. На слова друга печально усмехнулся.
- Да, все серьезно относятся к своим обязанностям серьезно. Все, кроме меня самого... Какой я им король, если я обещал им безопасность, мирную жизнь, надежду, а что в итоге? Они должны бросить все, что им дорого и бежать в неизвестность. Зачем им такой король? Какое я имею право вести за собой тех, кого подвел и обманул? Может быть я сам себя обманываю, говоря о долге и совести? А на самом деле честнее пойти и просто признаться, что виноват? Король, который не справился...

Когда Финдарато заговорил о себе, на какое-то мгновение Турукано почувствовал угрызения совести, ибо что значили все его проблемы, вместе взятые, по сравнению с тем, что пришлось пережить другу. А тот ведь при этом не сдался, не опустил руки, не погрузился в пучину отчаяния. Просто Инголдо оказался сильнее. Он всегда таким был...
Или... или для того, чтобы закалиться и стать сильнее, действительно сначала нужно было потерять все? А потом ты или выживешь и найдешь в себе силы идти дальше, либо погибнешь и избавишь себя от дальнейших мучений... Нет! Он опять вернулся к тому же самому - он пытается любым способом избежать неизбежного. Отказаться от него, признав себя мертвым, несостоятельным, бревном на дороге. Надеясь, что это спасет. НЕ СПАСЕТ. Ничто уже не спасет. Если меч занесен, и отклониться тебе некуда, а отвести удар нечем, ты неизбежно почувствуешь, как холодный острый металл входит в твое тело, разрушая и калеча его. Даже если закроешь глаза. Даже если объявишь себя негодяем и предателем. Мечу все равно. Он остановится только там, куда направлен - в твоей груди. Это уже потом у тебя будет выбор, что делать дальше, если выживешь. Но избежать удара, когда он УЖЕ нанесен, невозможно. Простая истина. Но как же сложно ее принять!
- Я должен это принять и попытаться пережить, ты это хочешь сказать? - отозвался он то ли на слова друга, то ли на собственные мысли. - Я должен ХОТЕТЬ жить после того, как все случится. Но как? У тебя уже все случилось, ты стоял на краю, ты понял что-то, что от меня все еще ускользает. А я... я чувствую себя в кромешной тьме, когда будущего нет, прошлое уже стало призрачным, а настоящее - оно принадлежит уже не мне. Зачем Ульмо вообще велел мне построить этот город? Он говорил, чтобы я не особо привязывался к творению рук своих... Я не выполнил его указания, и это что теперь, наказание? То, что я в итоге и заслужил?

Несмотря на то, что Турукано находился почти на грани отчаяния, присутствие друга, его уверенный голос действовали на него успокаивающе, пробивались сквозь стену, сплетенную из самопожертвования и самобичевания. В тот момент, когда Нолофинвион говорил, выкрикивал с болью то, что накопилось, ему казалось, что иначе и не может быть. Он видел только тупик в конце тоннеля и даже на миг не допускал существования иных возможностей. У Финдарато они были эти самые возможности. И иное видение. И даже свет далеко впереди. Нет, друг не говорил ничего сверхъестественного, у него не было гениальных планов спасения, он не являлся обладателем великих истин, дарованных свыше. И все же в том, что он говорил, была какая-то иная правда, и именно она давала надежду. Именно она позволяла понять, что если вы мучительно пытаетесь выбрать между вариантами А и Б, из которых оба вам до зубовного скрежета неприемлемы, и вы страдаете от этого выбора, мечетесь, не видя никакого выхода, выход-то как раз есть, только вы стоите на люке. Потому что кроме упомянутых вариантов есть еще и иные, только вы их не только не рассматривали никогда, но даже и не видели толком, а если посмотреть?
"...жизнь от боя до боя..." Разве не за этим они когда-то ушли от мира? Строили город? Вкладывали в него все, что у них было. Зачем? Струсили? Сбежали от войны? Конечно же, нет! Они ушли, потому что были оглушены свалившимися на них потрясениями. Потому что нуждались в исцелении, не столько физическом, сколько душевном. Нужно было снова поверить в себя, ощутить полет мысли, свободу фантазии, научиться улыбаться, просто жить. Они были слишком разбиты поражением, разочарованиями, потерями, болью. Раненая птица, не надеющаяся уже взлететь.
И все же Гондолин взлетел. Взмыл ввысь и замер в полете, символизируя собой то, ради чего он и должен быть рожден. Жители Тайного города отлежались в покое, а потом поднялись с колен, доказав себе и окружающим, что они не побеждены. Что они еще живы, и не влачат жалкое существование, а способны творить, дышать полной грудью, любить, рождать - жить. Именно за это их разыскивал и ненавидел Моринготто. И боялся. Не группу эльдар, не каменные стены в горах, а именно их жажду жить и умение это делать, пронесенное сквозь века, не угасшее, несмотря на все старания и ухищрения тьмы.
И вот это у них никто не в силах отнять. И это заключалось не в городе, а в тех, кто когда-то создавал эту красоту из своих израненных душ, из отчаяния, из потерь, из черной пустоты, заполнившей сердце. Когда-то они победили тьму в себе, доказав, что выбирают свет. Им ли теперь бояться тьмы внешней, которая не в силах причинить вреда тем, кто готов дать ей отпор и не пустить больше туда, где прочно обосновался свет?!
- Вот почему Феанаро так дорожил своими Сильмариллами, - негромко сказал Турукано, после продолжительного молчания, когда неожиданно услышанное все же до него дошло и попало по нужной струне. - Он боялся, что никогда больше не создаст ничего подобного. И не создал именно потому. что начал бояться. Я чуть было не пошел по этому же пути. Если бы ты сейчас не остановил меня, я шагнул бы в пропасть, потому что не видел края, но стремительно к нему приближался. Вот что имел в виду Ульмо. Именно это. Творения наших рук... Не может мастер не любить то, что создает. Но создавая, он отпускает свои творения. Отпускает, чтобы начать работать над чем-то новым. В этом жизнь. В движении от начала к концу. И если остановиться, вцепиться в что-то, что тебе дорого, но не дает тебе идти дальше... Это станет твоим проклятьем, камнем на шею, который потянет на дно. Страсть, сжигающая душу.
Он еще немного помолчал и продолжил.
- Я чуть было не стал предателем, Инголдо. Я благодарен тебе, ибо ты спас меня и от этого. Я чуть было не предал свой народ, воспылав нездоровой любовью к красивым, но мертвым камням. Если мы сохраним главное, город у нас еще будет. А если убить в душе свет, не будет больше ничего. Моринготто победит окончательно и навеки. Прошу тебя, если когда-нибудь, неважно когда и где, но если я забуду о том, как однажды подошел так близко к тьме, что она чуть не опалила мне душу, если снова паду в своей гордыне так низко, напомни мне об этом дне, об этом нашем разговоре, о том последнем шаге, который ты не дал мне сделать. И пусть мне будет стыдно, но лучше так, чем сорваться в эту пропасть и потянуть за собой всех, кто доверился мне. Сегодня ты спас меня, мой народ и мой город, друг мой! Поверь, мне никогда не хватит слов, чтобы выразить тебе мою благодарность. Мы пожертвуем тем, что нас окружает, чтобы сохранить главное - душу Гондолина, которая бессмертна так же, как и сами ее создатели. Он возродится вновь, благодаря, назло и вопреки.
Турукано подошел к кузену и порывисто его обнял, не в силах подобрать нужные слова. Вот теперь король Гондолина действительно преобразился. Его больше не душило отчаяние и желание героически скончаться, но только чтобы прекратить долгую агонию. Эльда, носящий этот титул, был уверен в себе, целеустремлен, одухотворен и знал, что нужно делать. Таким он пришел сюда, ведя за собой народ. Таким он отсюда и уйдет, если так сложится. Или погибнет, но это будет не поражение - победа, полная, окончательная и безоговорочная победа.
И тут до Турукано дошло еще кое-что, что он в пылу философских страданий умудрился как-то не услышать, хотя это... Это было самое что ни есть главное.
- Прости... - изменившимся голосом спросил Нолофинвион, вспоминая одно-единственное слово, которое он должен был, обязан был услышать, но пропустил. О, Эру, какой же он идиот, бесчувственный чурбан и негодяй! - У тебя... что? Сын?! Инголдо, это прекрасно! Это замечательно! Это чудесно! Но... почему ты мне не говорил, что женился?!
И главное, когда успел-то?!
- И... сколько ему лет? - озадаченно добавил король, уже совершенно сбитый с толку.

Отредактировано Турукано (2016-05-12 15:56:29)

Турукано тоже вслед за другом оглядел разбросанные чертежи и записи, но теперь он смотрел на все это уже другими глазами.
- Знаешь, я поговорю с остальными. Если каждый уходящий согласится взять с собой хотя бы по паре свитков, это будет не так тяжело в итоге, однако хотя бы какую-то часть наработок можно будет таким образом сохранить. Остальное создадим заново, когда это понадобится. Я распоряжусь, чтобы выделили специалистов, способных оценить наше наследие и разобрать, что стоит забрать в первую очередь. Город останется в нашей памяти и в наших сердцах. А результаты кропотливой и плодотворной работы не пропадут зря - мы их вынесем и сохраним. Кроме того, они ведь не только на бумаге или пергаменте. Это - наши знания, опыт, которые невозможно отнять, украсть или потерять. Кроме того, останутся песни, которые слагали мы, и которые еще сложат о нас.

- Не родился? - озадаченно переспросил эльда, явно что-то подсчитывая в уме. - То есть... Ты вот сейчас... - Взгляд был изумленным, но радость все равно не ушла - рождение ребенка - это же такое счастье. Хотя сейчас... Да даже и сейчас! Если они с женой оказались готовы привести в мир ребенка в этот сложный момент, значит, этот малыш должен был родиться именно теперь. - Конечно, я... Ты можешь быть уверен, что если... Но знаешь, трудно говорить заранее, кто сможет пережить то, что нас ожидает, а кто все-таки нет... Мне жаль, что у меня нет возможности познакомиться с ней сейчас. Но в любом случае... Где ты ее оставил? Там безопасно?

Отредактировано Турукано (2016-05-12 16:18:20)

- Справлюсь, - улыбнулся Турукано в первый раз за последнее время все еще немного печально, но искренне. - Да и кто-нибудь поможет, я надеюсь. - И неожиданно добавил совершенно серьезно. - Не думал, что когда-нибудь мы выйдем на одно поле боя все... До сих пор не могу окончательно уяснить для себя то, что мы тут не одни, как раньше.

"Совсем другая жизнь..." Что ж, вполне можно было понять, что вырвавшись из лап смерти, друг настолько остро захотел жить, что нашел ту единственную... Удивительно было только то, насколько быстро у них это все получилось. Впрочем, Турукано отлично знал, что такое любовь, с первого взгляда и до конца времен.
- Что? - не поверил он своим ушам. Интересно, Финдарато теперь каждые пять минут будет его шокировать. - Не хочешь же ты сказать, что она... здесь?! Ты что притащил ее сюда? Сейчас?! Инголдо, прости, но даже для тебя это слишком! Город на грани войны, а ребенку нужен покой. Ты в своем уме?! Ее немедленно нужно отправить в безопасное место, причем с первой же партией беженцев.

- Ну неудивительно, что женился ты именно на ней, - усмехнулся Турукано. Повода для веселья, конечно, не было. И более того, все то, что он услышал, было невероятно, но требовало немедленного принятия мер. Каких, король Гондолина еще не знал. Но совершенно точно знал, что нельзя же все так оставить. Ну если только друг не преувеличивал и все было именно так, как он рассказал.
- Насколько я тебя знаю, ты убедишь каменную статую отойти в сторону, если тебе надо. Но женщины, это такой тонкий материал... Мне до твоих талантов далеко, но может быть, у меня получится? Идем к ней! Ты нас познакомишь, и я постараюсь с ней поговорить. Тем более, что мне нужно тренироваться, ибо к сожалению, в сложившихся обстоятельствах это умение понадобится еще не раз. - Эльда вздохнул, подумав о дочери, но тут же отогнал эту мысль, решив не разбрасываться и решать проблемы по мере их поступления. - Не будем тратить времени зря, пока мы кому-нибудь не понадобились со всей страшной силой.