Юноша разом остановился. Странно; он не переставал удивляться одной удивительной способности лорда Майрона - его голос, его приказы всегда звучали не столько извне, но и как будто в самих мыслях раба. Словно стрела, всегда бьющая в цель.
Эльф приблизился к господину и, ничего не говоря, склонил голову. Он был весь перепачкан пылью и кровью - иные дротики все же задели его, хоть и не ранили серьёзно. Мальчик тяжело дышал. Ему было больно, лёгкие как огнём обжигало. Больно было после каждой подобной тренировки, он эльф успел научиться не придавать этому значения, и даже получать своего рода удовлетворение от проделанной работы.
Юноша был возбуждён, взволнован, его плечи дрожали. К обычному азарту прибавился трепет от встречи с господином, и любопытство - если лорд Майрон обратился к нему сейчас, после нескольких недель молчания, это почти наверняка означало что-то необыкновенное.

- Ты устал? Кажется ли тебе, что твои учителя слишком требовательны?
- Устал... - коротко выдохнул юноша в от перерыве между ударами сердца, и коротко кивнул. Глупо отрицать очевидное. - Мои учителя... они строги со мной. И я благодарен им за это.
Говоря так, он нисколько не лукавил. Несмотря на определённую жёсткость его обучения, наставники давали ему именно то, чего он ожидал от них.

- Я рад это слышать. Судя по всему, ты не считаешь, что с тобой поступают слишком жестоко?
Эльф только качнул головой, едва удержав улыбку, вызванную неожиданной похвалой хозяина.
- Твои наставники хорошо отзываются о тебе. Говорят, что ты все очень быстро усваиваешь. Мне бы хотелось в этом убедиться. Пришло время проверить, чему ты научился.
Значит, это всё-таки проверка. Что ж, с проверкой он справится. Должен справиться, ведь до сих пор был достаточно добросовестным учеником.
Однако дальнейшее вызвало у юноши, самое малое, недоумение. В помещение ввели орков. Троих. Даже связанные и избитые, эти чудища вызвали страх в душе. Слишком свежи были воспоминания от недавнего общения с им подобными.
По знаку лорда Майрона всех троих расположили у дальней стены на манер мишеней.
- Я хочу посмотреть, как ты владеешь луком. Тому орку, что стоит справа, ты должен попасть в глаз, среднему - в горло, а тому, что слева - в сердце.
Юноша едва заметно вздрогнул. Кончики пальцев похолодели. Стрелять по живой цели, пусть это даже орки, ему ранее не доводилось. Но был ли выбор?
Эльф покорно поклонился и встал, устремив взгляд к будущим жертвам, дожидаясь, пока ему подадут лук и стрелы. И стараясь отыскать в себе силы стать тем, кем он на словах желал быть - хищником, убийцей.
Наконец, он отвернулся, закусив губу. Бледный, словно полотно.
- Господин, я... я не смогу. Простите, я ещё не готов... - в отчаянии пролепетал он.

Эльфу подали лук и стрелы. Тот взял их, не чувствуя собственных рук, и направился на линию стрельбы. Медленно, словно приговорённый к казни. Мимоходом через плечо заметил хмурый взгляд лорда Майрона, который страшил больше смерти. И не только его; наставники эльфа так же выглядели бледными и испуганными.
Надо, надо собраться хотя бы ради них. Ведь это всего лишь орки...
И тут... память как будто поразило стрелой. Эльф то ли вспомнил, то ли почувствовал, что однажды... когда-то, кажется, бесконечно давно он уже был свидетелем подобной сцены. Только тогда он был вовсе не палачом, хотя явственно чувствовал его смятение, его ужас. Тогда он был мишенью.
Лук сам собою упал на пол. Юноша без сил опустился на колени и закрыл глаза. Борьба с собой отняла неожиданно много сил.
- Я не спрашиваю, готов ты или нет. Я тебе велю - стреляй. - прозвенел за спиной голос коменданта.
- Я не могу, - повторил эльф на сей раз с ноткой упрямства.
Он действительно не мог этого сделать. Не мог физически, как если бы от него потребовали взлететь в небо, хотя у него нет крыльев.

Отредактировано Маэглин (2015-07-29 19:01:15)

Дальнейший разговор доносился до слуха синда, как из другого мира. На короткие мгновения мальчик словно отстранился ото всех, погруженный в собственные мысли, чувства, воспоминания на грани простейшей интуиции. Что-то внутри не позволяло ему совершить того, что он должен. Быть может, это была его совесть, или сама эльфийская сущность, не способная отнять жизнь без нужды; а может быть, обыкновенная трусость. В какое-то мгновение подумалось: а ведь и правда! Неужели у него не достанет смелости стать истинным учеником лорда Майрона? И тут же исчезла, когда он открыл глаза и вновь поглядел на предлагаемую ему цель. И стало пугающе ясно - да, это лишь орки; но отняв жизнь у них, он тем самым лишит жизни и себя самого.
- Я недоволен. Сейчас ты возьмешь его и вместе с ним спустишься вниз. Твоя провинность - пренебрежение обязанностями. Его - прямое неповиновение. Так и скажешь палачам. Все, иди.
Юноша повернул голову. Гнев господина обрушился на одного из наставников, и это почему-то показалось эльфу хуже всякого удара. Его недавнее убеждение быть жестоким и не думать о других таяло на глазах.
Он торопливо поднялся на ноги и с искренним сочувствием взглянул на адана.
- Милорд, прошу вас... - обратился он к хозяину. - Пожалуйста, пощадите его. Этот смертный не виноват. Это я... если угодно, я готов принять наказание и за себя, и за него...
И вдруг... он понял. Господин и не рассчитывал, что он будет стрелять. Все это затевалось с иной целью, но вот с какой? Показать ему на деле, чем грозит непослушание? Или убедиться в его преданности?
- Прошу... - в глазах мальчишки появились слезы. Он почувствовал себя в тупике, из которого заведомо нет выхода.

В глазах коменданта сверкнул гнев, заставивший эльфенка вздрогнуть и пугливо съежится, ссутулив плечи.
- Я тебя, кажется, предупреждал, чтобы ты не смел никого защищать от моего гнева?
- Но почему?! - вдруг в отчаянии выпалил юноша.
Он не отдавал себе отчета, однако доселе считал естественным, само собой разумеющимся, что отвечать за те или иные проступки должен тот, кто действительно виноват.
- Вы понесете наказание. Каждый за себя. Я хочу, чтобы ты уяснил - твоя неудача, это не только твоя неудача. Если ты не выполняешь то, что необходимо, то пострадать могут и другие.
- Но ведь это неправильно! Милорд, мой наставник ни в чем не провинился перед вами. А эти несчастные... - он кивнул в сторону орков, все еще стоявших вдоль стены, - я не знаю, чем они прогневали вас, но я не могу считать их врагами. Не могу убить просто по приказу. Легче самому себе кинжал в сердце...
Мальчик обхватил голову руками. Наивный, он полагал, что боль - самое страшное, что может ожидать раба Твердыни. Он не питал иллюзий относительно собственной участи, но от всей души надеялся, что лорд Майрон все же прислушается к его мольбе и отпустит невиновных.
В этот миг адан подошел ближе и резко ухватил воспитанника - сильно, цепко, до боли. Но не боль была самым страшным. Юноша обернулся к нему, глядя во все глаза с обидой и мольбой. Потом дернулся в попытке освободить руку. И вновь поглядел на майа.
- Пожалуйста, милорд...

На сей раз мальчик не посмел перечить. И не подумал ослушаться. Его наставники двинулись следом за комендантом, и он сам - вместе с ними. По лестнице вниз, в подземелья. Один запах этого места - запах крови, смерти и страха - заставил юношу побледнеть ещё сильнее. "Нет, пожалуйста, не нужно... я не хочу туда..." - в панике думал он. Но исправлять что-либо было уже поздно, просить о пощаде - насколько юноша знал своего господина - тоже. Оставалось ждать, что будет дальше.
Пыточная - юноша то ли угадал, то ли вспомнил, то ли почувствовал. Холодное, тёмное, зловещее помещение, где прежде он сам бывал не раз, в этом не было сомнений. Господин расположился в кресле, а ему велел встать рядом, что эльф и сделал, дрожа от страха. Остальное, будто в страшном сне.
- Я велел им выпороть как следует их всех. А ты будешь смотреть. Если отвернешься или закроешь глаза, любой из них лишится глаза. Если посмеешь снова мне возражать - любой из них лишится языка.
Широко распахнутыми от изумления и ужаса глазами мальчик уставился на своего хозяина, не смея произнести ни слова, потому что знал - лорд Майрон объяснил лучше некуда - что расплачиваться будет не он. Лишь его пальцы крепко вцепились в ближний подлокотника хозяйкого кресла.
Первые удары. Первые крики боли, обрушившиеся на эльфа так неожиданно и страшно, что казалось, лучше бы плети терзали сейчас его собственное тело. Как же так? Почему? Орки... в душе снова поднималась ненависть к этим проклятым тварями, которых теперь он, кажется, готов был не то что застрелить, а уничтожить голыми руками.
Пытка продолжалась. А мальчик все так же стоял на негнущихся ногах посреди застенка, бледный, тяжело дышащий, кусающий губы, и едва заметно вздрагивал при каждом новом свисте плети и коротком кукле жертвы.Сколько же это будет длиться ещё?
Наконец, эльф не выдержал. Перед глазами все поплыло. Ноги подкосились. Юноша провёл рукой в воздухе, словно пытаясь найти невидимую опору, и рухнул на пол без сознания.

Из тумана в сознание вернуло прикосновение лорда Майрона - раб тотчас узнал его. Потом осознал, что не способен пошевелиться; что шея и запястья заточены между плотными кусками дерева. А ещё... что пытка прекратилась, по крайней мере, для других несчастных. Все это он сознавал на уровне интуиции, разум, ещё плотно окутанный тяжёлой дымкой, отказывался работать.
Эльф через силу разлепил веки и мутным взором поглядел на своего господина; на своего мучителя. Что он мог сказать? Каяться? Серовать на несправедливость? Благодарить за то, что лорд отпустил хотя бы аданов?..
Нет, он не говорил ничего. Только смотрел, не смея отвести взгляд или закрыть глаза.

Господин вышел. Дверь захлопнулась с лязгом. Эльф остался один. В ужасном положении - закованный в колодки, обессиленный, снедаемый чувством вины, напуганный. Да, каждая клеточка его души трепетала перед новой гранью, за которую он должен был шагнуть, и прямо сейчас. Выбора не было. Он дал слово - и не только лорду Майрону, но и себе самому. А сейчас готов был отказаться от всего при первом же серьёзном испытании, хотя прекрасно знал, что отвечать за всё придётся не ему одному...
- Трус... - с горечью шептал он. - Глупец... ничтожный раб... ты ведь не орков пожалел; ты пожалел себя самого, свою несчастную душонку... что же ты будешь делать теперь?
Он знал, что смертным сейчас гораздо хуже, чем ему. Он страдал лишь от унижения и чувства вины; они же страдали от настоящих, физических ран. От ран, которые получили по его милости.
Как теперь быть? Молить господина о прощении? Сделать то, что он велит? От одной мысли об убийстве становилось тошно, однако... он уже дал обещание, и назад для него пути нет, это ясно. Он или согласится добровольно, или лорд Майрон заставит его, продолжая истязать его и других.
Он не знал, сколько прошло времени прежде, чем за ним пришли - несколько часов или несколько суток. Время текло настолько медленно и однообразно, что юноша не удивился бы, если б ему сказали, что прошли годы. Впрочем, время было для него не столь важно, гораздо большую роль оно играло для его несчастных учителей - ведь от времени зависело их исцеление. Самому же эльфу важнее было другое - готов ли он дать господину тот самый ответ, которого тот ждёт от своего слуги? И кажется, он решился...

Эльф скорее чувствовал, чем видел, как его освободили, как прихватили за локти с двух сторон и потащили... даже почти не развитая дороги, юноша тотчас угадал, куда.
Когда он вновь оказался перед комендантом; когда ощутил на себе его выжидательный, испытывающий взгляд, ноги сами собой подкосились, и мальчишка упал на колени, опустив голову. Да, выбора у него нет. Так или иначе, он станет виновником чужих страданий.
- Милорд, я... я умоляю вас простить меня за моё поведение. Я готов сделать то, что вы хотите, и столько раз, сколько пожелаете.
Он не поднимал головы; унижение, осознание собственной низости и малости клонило вниз, словно невидимый камень на шее.

- Ты уже произносил подобные слова,
Юноша опустил голову ниже. Да, он говорил так - говорил под влиянием злобы и обиды. Но оказалось, что сказать и сделать - далеко не одно и то же.
- Прежде, чем я решу, что с тобой делать дальше, скажи мне, что ты усвоил из прошедшего урока?
А вот теперь взгляд эльфа взметнулся к лицу господина. Пару мгновений юноша пристально глядел на коменданта, как бы безмолвной спрашивая его, предпочитает ли он, чтобы раб говорил правду, или то, что он желает услышать. Наконец, он решился - говорить прямо, догадываясь, что на лорда Майрона едва ли произведёт впечатление испуганный лепет эльфенка, готового сказать что угодно, лишь бы его пощадили.
- Милорд, я понял... кажется, понял, что всё это и впрямь было уроком - от начала и до конца. Вы знали, что я не смогу выстрелить, это и не было вашей целью. Вы хотели показать мне, что последует за ослушанием. И если это так, то я усвоил ваш урок. Так или иначе, по моей вине будут страдать другие, поэтому у меня нет иного выхода, кроме как подчиниться.
Сказав так, мальчик замер, ожидая всего, что угодно - от гнева до похвалы.

Увидев холодную усмешку лорда, юноша почувствовал, будто с его плеч свалилась целая гора. Теперь он воочию видел, отчего его наставники иногда называли коменданта Волком; усмешка его была сродни волчьему оскалу. В иной ситуации она напугала бы раба, но не теперь. Помимо всего прочего, он был слишком усталым и подавленным, чтобы по-настоящему испугаться.
- Я понял вас, господин, - в самом деле, что ещё полагается знать рабу, кроме приказа? - И благодарю за этот урок. Никто из моих наставников не объяснил бы этого лучше, чем вы - неповиновение может обернуться бедой, поэтому приказы следует выполнять беспрекословно.
В конце-концов, не спрашивают же у меча согласия снести ту или иную вражескую голову; не спрашивают у стрелы, чьё сердце пронзить. Он должен стать оружием, несущим смерть; оружием, которое бьёт наверняка, иначе худо будет его хозяину.

- Пока что ты еще не можешь в должной мере оценить всей пользы этого урока. Но такой день однажды наступит и ты поймешь,
что воплощенные лучше всего учатся на собственном чувственном опыте. Тебе еще
многому предстоит научиться. Но в конце концов ты освободишься от того лишнего, что мешает сейчас. И вот тогда ты по-
настоящему будешь мне благодарен.
Юноша кивнул.
- Да, милорд. Хотя я и сейчас благодарен вам.
Освободится от того, что мешает исполнению приказа - от мук совести, от сострадания к другим существам... от того, что делает его эльфом. Он вздрогнул. Неужели ему уготовано стать орком? Но нет, учителя рассказывали ему, что орки - это те эльфы, что не выдержали физических страданий. Или не так?.. В любом случае, сердце подсказывало синда, что от него хотят совсем другого. Не орк, и не эльф, и не смертный... во что же он превратится?
- Ступай пока к себе. Отдыхай и жди. Я могу призвать тебя в любой момент. Да, ты прощен. Но второго подобного инцидента я не потерплю, имей ввиду.
- Благодарю, господин.
Раб поднялся на ноги, поклонился и вышел прочь.

Эльф полагал....да нет, был почти уверен, что от него потребуют доказать на деле, что он усвоил в результате жестокого урока. Но нет, лорд Майрон словно позабыл о нём, и на несколько последующих дней всё вернулось на круги своя - он продолжал учиться тем наукам, что определил его господин, разве что аданы стали ещё более суровы и требовательны. И взбучки их ученик получал теперь чаще, чем прежде. Юноша не решился бы сказать, чего в их действиях было больше - страха перед комендантом, или желания отомстить за тот инцидент, да это и не важно, поскольку для него итог был один, надо сказать, вполне заслуженный. Сознавая свою вину, синда пристыженно молчал, не издавая ни звука, всякий раз, когда его наказывали. И лишь старался исполнить приказы учителей быстро, расторопно, чтобы в очередной раз не схлопотать лишний удар плетью или палкой.
Близился к концу первый месяц его обучения, и эльф смутно догадывался, что вскоре господин снова пожелает узнать об его успехах. Но того, что произошло, он никак не ожидал.
- Сегодня тренировок не будет. Учитель желает видеть тебя. Надеюсь, мне не придется за тебя краснеть.
Юноша побледнел, но больше от волнения, чем от испуга.
- М... меня, господин?
Жалкого мальчишку? Раба? Почему? Зачем?